Страница 5 из 70
Пингвины
Корабли подошли к острову Завадовского. Густой дым поднимался над вершиной вулкана, запахло горящей серой. Симонов и мичман Демидов с матросами отправились на шлюпке к берегу. Над головами путешественников реяли альбатросы, буревестники и фрегаты. Вскоре появились пингвины. Быстро плавая и ныряя, уморительные птицы сопровождали гостей. Некоторые обгоняли шлюпку и, достигнув берега, выбирались на сушу, но тотчас снова с криком бросались в воду.
Путешественники очутились в пингвиньем царстве. Берег и пологие каменистые склоны принадлежали птицам, нестройный шум доносился из гнездовьев. Вытянувшись во весь рост, опираясь на короткие крепкие ноги и хвост, пингвины стояли плотными рядами и пронзительно голосили, не то приветствуя незнакомцев, не то возмущенные внезапным вторжением. Сколько их было — пять тысяч, пятьдесят, сто тысяч?.. В плотной массе не осталось ни малейшего прохода, и крикуны не проявляли намерения уступить дорогу.
— Аккурат наш суздальский барин, только росточком поменьше, — шепнул приятелю Егор Киселев, скосив глаза на жирного пингвина, сердито помахивающего короткими крылышками-ластами и норовящего продолбить клювом матросский сапог.
Симонову и Демидову пингвины напоминали маленьких толстячков-джентльменов в черных фраках с ослепительно белой манишкой на выпяченной груди.
— Иван Михайлович, они насиживают яйца, потому и не сходят с места, — сказал Демидов.
— Причина вполне уважительная, но не отступать же нам!
Исследователи с увлечением наблюдали жизнь гнездовья. Группа птиц ростом до 60–70 сантиметров совершала переход по льду. Длиннейшей черной цепочкой они важно шествовали гуськом. Встретив полосу рыхлого снега, птицы легли на брюшко и принялись загребать крылышками, как веслами, отталкиваясь ногами. Потом опять поднялись и продолжали чинно двигаться. Издали можно было подумать, что это ребятишки, для потехи нарядившиеся в длиннополые белоснежные рубашки и черные глянцовитые плащи. Грузные и неуклюжие на вид, пингвины в воде показывали себя превосходными пловцами и передвигались со скоростью более 30 километров в час. Достигнув берега или льда они подскакивали, подобно дельфинам, и падали прямо на грудь, покрытую жиром и толстым слоем пуха.
Путешественникам довелось увидеть, как пингвины строят гнезда. Они выкапывали небольшие ямки и обкладывали их плоскими камешками, принесенными в, клюве.
— Да они, оказывается, жулики! — рассмеялся Симонов.
Видимо, пингвинам не доставляло никакого удовольствия носить издалека «строительный материал», и каждый норовил утащить камешки у соседей. С миролюбивым и смиренным видом они приближались к чужому гнезду, словно влекомые любознательностью, но чуть хозяин зазевался, воришка хватал камешек и спешил восвояси. Плутовство не всегда оставалось безнаказанным, и кое-где птицы затевали драку, чем немедленно пользовались другие, торопливо расхищая камешки из гнезд драчунов. И снова путешественникам показалось, будто перед ними маленькие человечки, чем-то раздосадованные, возбужденно жестикулирующие…
— Какая ж она птица, ежели летать не может? — с удивлением проговорил Егор Киселев.
— А их и так называют — нелёты, — сказал Иван Михайлович.
— Чудеса!..
Вернувшись на корабль, матрос вынул из сундучка, где хранилось его незатейливое добро, тетрадку. На ней крупными буквами было обозначено: «Памитник принадлежит матрозу 1-й статьи Егору Киселеву, находящемуся в дальнем вояже на шлюпе «Восток».
Недавний владимирский крепостной, обучившийся грамоте в Кронштадте, умный и наблюдательный русский человек, отмечал всё, что представлялось ему достойным «памитника» и по-своему вел летопись экспедиции начиная с 24 июня 1819 года, когда шлюпы готовились в Кронштадте к походу. Описывая разные события, Киселев не позабыл упомянуть о традиционном празднестве: «Пришли на екватор… и была пушечная пальба: отдавали честь морскому царю Нептуну…» «Поймали 12-ть рыб, на которых чешуя золотая…»
4 ноября он записал, что шлюпы прибыли в «Абразилию», в город «Анжинер» (Рио-де-Жанейро в Бразилии). Через несколько недель корабли «пришли ко острову Святые Егория…» Открытия экспедиции очень заинтересовали матроса: «Нашли три острова новых, никакими мореходами не просвещены, кроме наших двух судов; и один остров горит земля, дым валит, как тучи ходят…»
Киселев обмакнул перо в чернильницу-самоделку и дописал: «На оной остров ездили для узнания. На сем острову есть премножество птиц, особливо пендвин… ходит, как человек, кричит похоже на гагару, крылья маленькие, не летает…»
Ещё не раз упомянет Киселев о диковинных «пендвинах». Они заинтересовали всех участников экспедиции, а в альбоме художника Михайлова появилось несколько изображений наиболее распространенных пингвинов Адели и хохлатых красавцев, которых наши моряки называли «мандаринами».
Пожалуй, ни один антарктический путешественник в своих описаниях не позабыл рассказать о занятных птицах. Через несколько десятилетий после похода «Востока» и «Мирного» зимовщикам Антарктиды довелось наблюдать поразительные особенности жизни пингвинов. Оказалось, что самцы и самки поочередно насиживают яйца и выводят потомство. За пищей обычно отправляются большими группами во главе с предводителем. Если в группе обнаруживаются слабые и отстающие, их не бросают, а дожидаются, чтобы совместно продолжать путь. Видели, как одного больного пингвина, задерживавшего шествие, его спутники оставили под надзором пяти здоровых птиц, которые медленно и с продолжительными остановками довели своего подопечного до места.
Бывало, что группа, достигнув крутого обрыва у моря, останавливалась в нерешительности; пингвины шумели, жестикулировали, словно совещаясь или споря, пока какой-нибудь смельчак не бросался в воду, и тогда все следовали его примеру, прыгая, как пловцы с вышки.
Насытившись рыбками, моллюсками и всякой морской мелочью, они возвращаются в гнездовье, захватив корм для птенцов. Необыкновенно прожорливые, пингвинята требуют столько пищи, что за ней уходят одновременно и «папы» и «мамы». Покидая гнездовье, они оставляют группу птенцов на попечение какого-либо взрослого — «воспитателя» и «сторожа», который защищает маленьких от птиц-хищников; самые опасные враги пингвинов — поморники: они разоряют гнезда, поедают птенцов и яйца, не боятся нападать даже на взрослых, чтобы отнять еду. Доставив пищу, «папы» и «мамы» кормят маленьких, не делая различия между собственными и соседскими.
Любопытство пингвинов безмерно. Они появляются в лагере исследователей, заглядывают в палатки, пытаются даже взобраться по сходням на судно. Одна супружеская пара, увидев автосани, некоторое время покрутилась возле машины, оглядывая её, и заторопилась в гнездовье, откуда вскоре привела большущую компанию. Кто-то из путешественников завел на снегу патефон, и пингвины тотчас сбежались к поющей машине.
Много нелётов поплатилось за свое бесстрашие и несообразительность, став жертвами ездовых собак.
Пингвины — самые характерные и многочисленные представители птичьего мира высоких широт Южного полушария. «Если бы для Антарктики потребовался герб, то на нем следовало бы поместить изображение пингвина», — пишет советский ученый, профессор С. В. Калесник.
На шлюпе «Восток» завелось несколько пингвинов. Десятки пар глаз наблюдали, как они ходят по гладкой палубе, переваливаясь с ноги на ногу. Убедившись в непригодности этого способа, птицы стали передвигаться прыжками, но частенько, потеряв равновесие, шлепались на палубу.
— Буде живую тварь мучать! — вступился барабанщик Леонтий Чуркин. — Небось, им воля тоже дорога…
Его огорчало, что милые и смешные нелёты тоскуют и ничего не хотят есть. Не только матросские харчи, но даже господскую пищу, выпрошенную барабанщиком у кока, пингвины упрямо отвергали.
— Чего же тебе надобно, Васька? Не будешь есть — захвораешь, дурашка! — говорил он, сидя на корточках перед пингвином, глядевшим на него блестящими черными глазами.