Дворянин великого князя

Случилось это пятнадцать лет назад…

С тех пор князь Иван Андреевич Можайский никогда больше не приезжал в свой терем на Ипу­ти. Но Федору он всегда позволял пользоваться им и охотиться на любую дичь в Гомельских пу­щах. А Федор любил это заброшенное в глухих лесах уединенное место, да и неудивительно — с ним связано столько незабываемых минут его жизни…

Здесь, слушая рассказы князя Можайского, он впервые осознал свое призвание, здесь потом он составлял грандиозные планы будущего и разра­батывал сложнейшие замыслы государственных дел; на этом самом' камне лежало мертвое тело его отца, и на этом самом камне он принимал Сейчас важнейшее решение в своей жизни.

По завещанию князя Ивана, Федор получил стольный город Вельского княжества — Белую и близлежащие к ней волости Верховье, Вольтово и Шепгово. Семену достались остальные золости княжества к кусок земли на Угре с центральным имением Синий Лог, пожалованный князю Ивану за особые заслуги еще Великим князем Литовским Сигизмундом. Остальные небольшие владения, разбросанные в разных местах Литовского княже­ства, полученные уже от Казимира, князь Иван от­дал в приданое дочерям. Три сестры Федора вы­шли замуж за- князей^ и только одна, его любимая Агнешка, не стала княгиней. Она вышла замуж по любви за пана Ивана Ходкевича. У^сех сестер уже дайно"|юсли дети, были свои заботы, и ни с кем, кроме Агнешки, Федор не поддерживал связи. Иван Ходасевич, маршалок дворный, в обязанности которого входила забота обо всех дворянах Великого княжества Литовского, О спокойствии в столице и о безопасности престола, был значи­тельным лицом при дворе. Он охотно помог Фе­дору в начале его самостоятельной жизни, и Фе­дор быстро выдвинулся в число первых вельмож. Но потом неожиданно появился Семен, и Федор почувствовал, как незаметно, потихоньку стало меняться к нему отношение. А после истории с подписанием посольства к папе Сиксту IV Иван Ходкевич посоветовал Федору незаметно поки­нуть двор вместе с Олельковичем.

Федор вернулся в Белую и, наблюдая издали за всеми делами брата Семена, пытался разгадать его намерения.

Вот тогда-то у Федора и начал зреть ЭТОТ за­мысел. '

Ни на секунду не выпуская Семена из виду, Фе­дор начал распродавать свои волости и собирать сильную преданную дружину. В конце концов, в его непосредственном владении остался только стольный город Белая, но зато появилась большая армия воинов и слуг, о которой никто не знал. Се­мен, напротив, тайно выкупал все земли, которые Федор продавал. Федор с улыбкой следил за эти­ми перемещениями — Семен продвигался при дворе, и у него появились крупные деньги. Эти деньги потихоньку и незаметно переходили к Фе­дору в обмен на земли, а сам Федор постарался тем временем, чтобы люди поскорее забыли о его существовании. Это ему удалось.

За три года он все подготовил, и теперь остает­ся сделать последний шаг. '

Неделю назад Федор навестил князя .Можайского.

Старик уже не; встает с кресла. Но глаза такие же молодые. И заблестели как встарь, когда Федор попросил разрешения пожить несколько недель в тереме на Ипути, объяснив это так:

— До сих пор я охотился лишь на мелкого зве­ря. Пришла и моя пора выйти назубра!

И вот зубр загнан и окружен.

Сегодня приедут трое приглашенных друзей, и завтра утром состоится поединок

Но сейчас Федор думал не об этом.

Уже сегодня, через несколько часов, он начнет совсем другой поединок, куда более трудный, опасный и затяжной.

Перебрав в памяти четки событий, нанизанных на нить его жизни, он пришел к окончательному решению.

Хотя, в сущности, это неправда. Он пришел к нему давно. Еще три года назад. И все эти годы он готовил для поединка оружие, закалял, оттачивал и чистил его. Просто об этом никто не знал. Да и сам он в своих мыслях никогда не шел до конца. Вплоть до нынешнего дня он мог в любую минуту остановиться или повернуть в другую сторону. Но наконец настал момент, когда ЭТО пришло в состояние, в котором либо должно было уме­реть в его мозгу, либо выйти за его пределы и стать реальностью.

Еще и еще раз вспоминая и взвешивая, Федор убедился, что дерзкая мысль, возникшая три года назад, овладела им полностью и отказаться от нее он уже не в силах.

Князь Федор глубоко вздохнул, расправил пле­чи и с удивлением осмотрелся.

Висел тот же густой туман, но что-то вокруг из­мелилось. Все стало розовым. Где-то вставало не­видимое солнце. Как будто в холодном сером ды­ме растворили несколько капель горячей крови…

Федор опустил голову.

Надпись на песке исчезла.

Лишь одно его имя еще,угадывалось по едва за­метным черточкам.

Федор оставил это призрачное имя нетрону­тым, а после него четко и аккуратно дописал:

…DEI GRATIA DUX MAGNUUS LITUANIA1

А почему бы нет?!

Он — прямой потомок Гедимина, и его дед Вла­димир был четвертым сыном Ольгерда, в то время как король Ягайло — отец Казимира — шестым…

Но, увы! К знатности этого имени недостает двух существенных дополнений. У него нет об­ширных земель и нет большого богатства — стало быть, его не поддержат магнаты и шляхта.- они хо­тят государя, который будет понимать и защи­щать их интересы. У него нет широкой известнос­ти в народе, а за последние годы о нем и вовсе за­были — стало быть, его не поддержит простой люд: он хочет государя из тех, кого хорошо знает и любит…

Конечно, он мог бы завоевать известность у низших слоев и пообещать всевозможные льготы высшим, но это значило бы попасть в зависи­мость, а он не из тех глупцов, которые наивно ду­мают: «Только бы добраться до престола, а потом я вас всех…» Да, они помогут ему занять трон, но они же и сбросят его оттуда, если он не будет править по их воле.

Князя Федора не привлекала внешняя сторона власти, он был глубже и умнее. Власть необходима ему со всей ее силой, со всем ее могуществом, не для удовлетворения пустого тщеславия и не для

Божьей милостью Великий князь Литовский (лат.).

беззаботной жизни в обществе — нет! Она нужна ему для осуществления огромных замыслов! Фе­дор, русский православный князь, с болью наблю­дал признаки постепенного и незаметного отхода Литовского княжества, населенного в большинстве народом русским, от старых традиций, от старой веры, медленной, но гибельной утраты самостоя­тельности… Нет, ему нужна реальная власть, а кто будет ее символом, ее формальным носителем — не важно! Лишь бы этот, избранный им, человек выполнял все, что прикажет он.

Кто же тогда?

Глинский?

Да, князь Лев Глинский — крупнейший магнат, у него огромные земли, он богат и знатен. Но — он князь татарского происхождения, его пра­дед — сын Мамая… Правда, Глинский — князь пра­вославный, добрый христианин, человек честный и благородный. Он считает Литовское княжество своей родиной и отдаст за него жизнь… Однако… Он слишком умен, чтобы согласиться надеть на свою голову тяжелую корону и выполнять чужую волю. Нет, Глинский для этой роли не годится.

Ольшанский?

Князь Иван Юрьевич Ольшанский, православ­ный, владетельный, знатный, литовского рода, бо­лее древнего, чем Гедиминов. Троюродный брат Федора по матери. Молчаливый, стеснительный, мягкий и до смешного добрый. Легендарный храбрец… Несчастливый в семейной жизни. Федор любит Ивана больше всех своих родственников, после сестры Агнешки. Он даже немного завидует беспредедьной храбрости Ивана. Пожалуй, Ивана поддержали бы… И магнаты и народ. Но потом… Князь Ольшанский приторно порядочный и ще­петильный человек. А в своей порядочности он часто становится упрямым и несговорчивым. Да, он наденет корону, в святой уверенности, что спа­сет этим родину, но потом ни за что не снимет ее до тех пор, пока своим наивным простодушием не погубит эту родину окончательно. Он совсем несмышленыш в политике и слишком честен, для того чтобы быть пешкой в чужих руках…

Остается Олелькович.

Не только потому, что остальные двое отпада­ют, но-и потому, что Михаил обладает всеми не­обходимыми качествами.