Дворянин великого князя

Алеша порылся за пазухой и вытащил три ку­сочка глины. Он повертел их в руках и осторожно разложил на тряпочке, в которую они были завер­нуты.

— Вот ключи придавил. От темницы, от потай­ной калитки и от ледника.

' Разложив кусочки глины, Алеша поднял глаза:

— Пока все.

Картымазов и Филипп восхищенно перегляну­лись. Медведев ничем не выдал своего одобре­ния.

— Знаешь, Вася, — воскликнул Филипп, — я по­дарю этому парню лучшую лошадь из своей ко­нюшни. Или нет! Чтоб мне с коня упасть, если я не поймаю для него подходящего по росту тарпа­на! А?!

В Приливе радости он хотел обнять Алешу, но Медведев удержал его от опасного для хрупкого мальчика проявления благодарности великана.

Алеша смущенно заулыбался, но вдруг стал серьезным.

— Василий Иваныч, ключи надо сделать к зав­трашнему утру.

— Почему к утру? — спросил Медведев.

— Я позже расскажу. Прикажи позвать Ефи­ма —он мастер по ключам, всегда для Антипа де­лал.

Через несколько минут на пороге появился Ефим Селиванов.

Этот человек до сих пор ничем не проявил се­бя, и Медведев подумал, что настал его черед. Ва­силий хорошо помнил слова Антипа о семье Се­ливановых: «замкнутые люди» — и присматривал­ся к ним, но ничего особенно не заметил. Ефим работал ни больше, ни меньше остальных, выпол­няя свою работу очень старательно. Его молчали­вая, как и он, жена Ульяна была главной повари­хой и великолепно готовила, еду для всех поселен­цев, а пятнадцатилетний Ерема хорошо проявил себя в качестве наблюдателя.

Ефим стоял на пороге, чуть сутулясь, высокий, худой, с реденькой рыжеватой бородой и усами. Он держался спокойно и почтительно ожидал приказаний, не сводя чуть сощуренных глаз с Медведева. Василий встал и подошел к нему, дер­жа в руке кусочки глины.

— Ефим, — сказал он, — настало твое время.

— Как прикажешь, хозяин, — спокойно ответил

Ефим.

— Я слышал, ты силен в слесарном деле.

— Да… Занимался когда-то…

—  Нужно сделать три ключа по этим оттискам.

Ефим внимательно осмотрел глину.

—  Надобно инструменты, заготовки…

— Я дам тебе человека, — предложил Картымазов. — Поезжай с ним ко мне, там ты найдешь все что нужно.

— Ефим, это надо сделать к утру. Обязатель­но, — сказал Медведев.

Ефим пристально посмотрел ему в глаза и от­ветил:

— Хорошо, хозяин. Ключи будут сделаны к утру.

— Только очень точно, Ефим. Твоя ошибка мо­жет стоить многих жизней.

— Не изволь беспокоиться, хозяин. — Ефим смотрел в глаза Медведеву твердо и уверенно.

— Поезжай немедля и берись за работу.

Ефим чинно поклонился, вышел и начал сед­лать коня.

Картымазов позвал одного из своих людей и сказал:

— Поедешь с Ефимом. Будешь при нем все вре­мя. Позаботься о том, чтобы он получил все, что ему будет нужно, если даже для этого придется поставить всех на ноги.

— Ну, теперь рассказывай, как было дело, —

сказал Медведев Алеше.

— Я назвал себя — Йванец Голый. Вроде из ма­ ленькой деревушки на землях князя Можайского.Слыхал, мол, про подвиги князя Семена и решил поступить к нему на службу. Раненько утром при­шел это я в Синий Лог по дороге, что ведет из Литвы. В крайней избе, где меня сперва приюти­ли, я помог по хозяйству и наколол дров. Там жи­ла вдова одного из погибших людей Кожуха. К по­лудню я выспросил у нее все про хозяина Яна и решил явиться к нему сам. Очень недоверчивый мужик! Про что только не спрашивал?! Еле выпу­тался. Наконец он, похоже, мне поверил и взял служить мальчиком для подмоги в своем доме. К обеденному времени жена Кожуха, Ядвига, не могла на меня нарадоваться. Потом я пошел зна­комиться с дружиной. Утянул из погреба Кожуха бочонок браги и скоро стал для всех лучшим другом. Кожух еще не проснулся после обеда, а я уже знал все о подземном ходе, погребе и калит­ке. Тогда же я помогал носить еду узникам. Чем-то я приглянулся старику, который этим занима­ется. Кроме него никому не.разрешают входить в темницу. Но тут как раз сторожами стояли его сыновья, которые перед этим отведали моего угощения и потому впустили меня «просто по­глядеть на девушку». Я успел поговорить с На­стасьей Фёдоровной, пока старик носил еду в другую комнату — тем двум пленникам. Потом, пока Кожух еще не проснулся, я взял его одеж­ду—ну, чтоб это — почистить. Вытащил связку с ключами, залез в погреб, проверил, какие ключи подходят к двери ледника, калитки, и оттиснул эти ключи на глине, так же, как еще раньше ключ от темницы. Но я боялся, что Кожуху могут доне­сти про мои расспросы и любопытство, а тогда он меня заподозрит и мне не уйти. Как только он проснулся, я пошел прямо к нему и сказал: «Хозя­ин! Я делал все, что мне велели, и делал хорошо. Можешь спросить». «А я уже спрашивал, жена до­вольна. Будешь так служить дальше — пожалую!» «Нет, — говорю я ему, — не такой службы я хотел! Я пришел воевать и драться, а не с детьми нян­читься да посуду мыть!» Он поглядел на меня и расхохотался: «Куда тебе драться, — говорит, —ты еще сосунок и саблю в руке не удержишь!» — «Может, и не удержу, — отвечаю, — да к другому у меня способности есть». — «К чему же это?» — насторожился он. «А вот гляди, хозяин, еще и дня нет, как я тут, а уже все про тебя и твой дом знаю!» И я выложил ему про всю его прошлую жизнь, и про-нынешнюю, про людей его, и про порядки в доме, и о пленниках рассказал, и о подземном ходе и калитке, в общем, все, о чем узнал, все рассказал!

—  Зачем? — изумился Филипп: — Тебя не удер­живали, за тобой никто не следил, вышел бы за ворота и галопом — прямо сюда! Без всякого риска!

—  Филипп Андреевич, — сказал Алеша, — так ведь дело в том, что снаружи нельзя, забраться во двор Кожуха. Ворота днем сильно охраняют, а но­чью они заперты, и два человека караулят их из­нутри. Только вздумаете открыть — сразу шум поднимут, и сбежится человек пятьдесят!

—  А зачем нам ворота, что, через частокол ни­где нельзя перелезть?

—  В том-то и дело, что нельзя. Гребень часто­кола длинными иголками утыкан. А иголки те,сказывают, смолой травленой смазаны. Птица ся­дет и тут же помирает.

Картымазов многозначительно посмотрел на Медведева.

— Ну ладно, — упорствовал Филипп, — ты же принес отпечаток ключа от калитки. Мы бы про­шли в нее и…

- Да, но калитка открывается этим ключом только изнутри, а снаружи не то что замка, даже самой калитки в частоколе не видать!

—  Ну И: ну… — обескураженно произнес Фи­липп. — Тогда я не понял, как же мы попадем туда?

—  Сейчас скажу. Выслушал меня Кожух и гово­рит: «Да ты ведь доброхот, парень! Не иначе как враги мои тебя послали все узнать да выведать!»

Ну, тут я обиделся до слез: «Да что ты такое гово­ришь, хозяин! Да, коли б я от врагов твоих по­слан был, зачем бы я тебе все это рассказывал?!

Никто меня за язык не тянул. Мог бы все узнать и уйти. Но я службу тебе служить хочу, для того и из дому убежал…» Он подумал немного и, кажет­ся, поверил, однако не до конца. «Ну что же, —говорит, — ладно, но я тебя проверю. И сегодня же. Прямо сейчас». Тут он мне рассказывает, где лежат земли Федора Лукича и Филиппа Андреича,и говорит: «Эти люди — мои враги. Враги князя Семена. Я хочу, чтобы ты узнал, что они србираются делать в ближайшие дни». И вроде как нена­роком добавил: «Там, рядом с Картымазовым, не­кий Медведев живет, так ты туда не ходи, мы с ним сегодня ночью сами рассчитаемся». Я стал собираться и перед самым уходом узнал что Ко­жух и правда отправляет к нам пятнадцать своих людей, но выбрал самых скверных и предупре­дил, чтобы остерегались измены и засады. А ко­мандовать ими приказал вообще новичку, кото­рый буквально только что от князя Семена к ним прислан был с небольшим отрядом подмоги.

Видно, опасается все же Кожух, что я кем-то из вас подослан. Так что завтра в полдень мне луч­ше вернуться к нему с самыми правдивыми све­дениями. Тогда я — свой человек. У меня будут ключи, что сделает Ефим, и я ночью открою вам калитку изнутри… А дальше уже — как велите. Мо­гу с вами уйти, а если надо — могу у Кожуха на службе и подольше остаться.