Дворянин великого князя

Медведев устыдился.

— Прости, Федор Лукич, не хотел тебя оби­деть; я действительно благодарен за добрые на­мерения.

— Ладно, Василий, ты жив и здоров— это главное. Видишь ли, вчера днем у моих людей спрашивали о тебе> вечером я сльшал в лесу гро­хот, а мужики видели вдали .огромный шар огня, который поднялся к небу. Мне доложили, что в Татьем лесу ночью было много шума, и я стал беспокоиться о тебе. Но теперь вижу — все обош­лось?

— Разумеется. Все именно так, как я тебе обе­щал, помнишь — не пройдет и недели, как Татьего леса не будет. Нынче начинается третий день, а Татьего леса больше нет. Через несколько часов Антип навсегда покидает наши места.

Картымазов с недоверием взглянул на Медве­дева.

— Ты шутишь?! Что же заставило его сделать это?

— Я доказал ему свои права.

— Каким образом?

— Единственным хорошо мне известным. Ко­торый, кстати, является путем наиболее простым, коротким и убедительным. Путем меча.

— И он… не спорил?

— Спорил. Но, потеряв полторы дюжины лю­дей, признал мои доводы достаточно вескими.

г- Полторы дюжины?* И ты сделал это один?

— Не совсем. Вот, позволь тебе представить — князь Андрей Святополк-Мирский. Мой добрый сосед Федор Лукич Картымазов.

Андрей учтиво поклонился.

— Василий преувеличивает. Он все сделал один и попутно спас мне жизнь.

Картымазов вежливо поклонился в ответ.

— Все это звучит невероятно. Постой, как ты сказал? Святополк… Случайно, не сын князя Ивана?

—   Совершенно верно, — подтвердил Андрей.

—   Мы познакомились с твоим отцом лет пятна­дцать назад, и произошло это как раз здесь — вон на той стороне Угры. Твой батюшка гостил у сво­его доброго друга Алексея Бартенева, который также и мой друг.

—  Вот как? — воскликнул Андрей. — А ведь именно к Бартеневу я и направлялся, когда эти разбойники схватили меня. Надеюсь, Алексей Петрович здоров?

—  И я надеюсь, — отвечал Картымазов. — Дело ,в том, что несколько дней назад он отправился в Москву по каким-то делам, связанным с наследст­вом. Да! Это было как раз утром того дня, когда на нас напали…

—  Так это, наверно, его я встретил, когда ехал сюда?! — Медведев вспомнил всадника, ко­торый почему-то странно запомнился ему. —

Такой крупный, седой мужчина,; благородной осанки на сером коне с расшитым татарским седлом…

—  Совершенно верно! — подтвердил Картыма­зов.

—  Какая досада! — воскликнул Андрей. — Зна­чит, я не застану его!

—  Ну почему же? Он должен через неделю вер­нуться. А ты тем временем погости у меня и по­знакомься с детьми Алексея — они замечательные ребята. Василий уже знаком с Филиппом — он сейчас, правда, ранен…

—  Как его здоровье? — спросил Василий.

—  Ты знаешь, то ли благодаря твоему чудодей­ственному бальзаму^ то ли его мощному здоро­вью — но он быстро идет на поправку. Горячку сняло как рукой. Вчера мы перевезли его в свой дом на ту сторону, и он уже начал ходить.

— Спасибо за приглашение, — отвечал Анд­рей. — Но, к сожалению, я не смогу столько ждать,хотя день-другой погощу у вас.

— Что слышно о твоей дочери? — спросил

Медведев.

Картымазов нахмурился.

— Ничего. Есть новые косвенные подтвержде­ния, что она в Синем Логе. Молю Бога, чтоб была жива, и жду требования выкупа. Два года назад у Савелова — это мой сосед с северной сторо­ны — сына малолетнего увезли. Две недели ника­ких вестей, а потом письмо подбросили — куда и как, значит, деньги доставить. Савелов выполнил все, как было сказано, и сына вернули живым и здоровым. Тут ведь никак не докажешь, кто увез.

Вот я почти наверняка знаю, что Кожух — управ­ляющий Синим Логом, а как доказать? Чуть что —убьют девочку и никаких следов! Раньше хоть была надежда, что… — Он не договорил и махнул рукой.

— Какая надежда? Договаривай, Федор Лукич.

— Да неважно. Теперь уже неважно. Значит, го­воришь, Антип уходит… Да-а-а… — Федор Лукич тяжело вздохнул.

Медведев внимательно глянул на негр.

— Ты как будто не рад этому?

—  Как тебе это объяснить… Путь меча — он действительно самый простой и короткий. Но всегда ли верный? Понимаешь, Василий: меч жи­ вет хмельной минутой схватки. Меч не думает о завтрашнем дне.

—  Я тут чего-то не понимаю… — начал было Медведев.

— Вот это верно! — перебил его Картымазов. — Это верно. Погоди немного… Позже поймешь… Ладно, оставим это. Надо, работать, молиться, и все будет хорошо. Я вижу, господа мои юные; у вас красные глаза — вы, верно, всю ночь не спали. Ложитесь-ка, а я постерегу ваш сон. Подождем, пока Антип уйдет, коль он и вправду так решил. А пока пусть мои люди отдохнут, укрывшись в дуб­няке по ту сторону дороги. На всякий случай — мало ли что. Береженого Бог бережет.

Глава десятая

«САМОЕ ГРЯЗНОЕ И КРОВАВОЕ ДЕЛО..:»

Медведеву показалось, что еще не успел сомкнуть глаз, как его уже разбудили, хотя на самом деле прошло около шести часов.

Со стороны Картымазовки к дому медленно приближался большой обоз, и его никак нельзя было принять за разбойничий — казалось, просто богатый литовский вельможа переезжает на лето с семьей и слугами из одного своего имения в другое. Впереди на черном коне в дорогой сбруе степенно и неторопливо ехал одетый богато и на­рядно Антип, за ним двое молодых людей в роли оруженосцев, потом изящная, запряженная чет­веркой лошадей карета, изготовленная, несомнен­но, одним из лучших фряжских каретников, а в карете — Варежка, казавшаяся намного старше из-за прически и роскошного парчового платья, ко­торое не постыдилась бы надеть королевская дочь, и рядом с ней какая-то разбойничья жена, ни дать ни" взять, придворная дама. Следом чинно двигались две дюжины всадников, одетых как мел­кие дворяне и слуги, затем с десяток груженных доверху тяжелых возов с каким-то скарбом, плот­но упакованным и тщательно прикрытым от лю­бопытных глаз плотной декоративной тканью, и совсем позади, отстав на приличное расстояние, тащились как бы ничем не связанные с богатым караваном пять скромных крестьянских телег, телег же, впрочем, нагруженных доверху и тщательно прикрытых; на телегах этих кроме скарба находи лись еще женщины и дети, некоторые из них держали в руках плетенные из прутьев клетки с домашней птицей, а в одной такой клетке, на коленях у девочки, Медведев увидел даже кошку с целым выводком котят. К телегам были привязаны вожжи, или неторопливо двигались верхом небогато, но добротно одетые, вполне приличные и  почтенные бородатые мужики, которых никак нельзя было бы заподозрить в каких-либо незаконных, нечестивых или не угодных Господу делах.

 Вот эти-то пять телег и въехали во двор медведевского дома — разумеется, через ворота — и скромно расположилась тут же, как бы опасаясь подъехать ближе, в то время как основной обоз миновал двор и остановился подальше на дороге.

 Антип отдал какие-то распоряжения и спешился у колодца.

 Он вежливо поклонился Картымазову, который  ответил на его поклон сдержанным кивком, и обратился к Андрею:

— Я хочу попросить у тебя прощения за все неудобства, которые тебе пришлось перенести, — сказал он. — Знакомство с тобой — честь и удовольствие; из всех пленников, которые когда-либо у меня были, ты оказался самым мужественным, порядочным и благородным. Кроме того, ты оказал мне огромную услугу, занимаясь с Вареж­кой, — тебе известно мое намерение отдать ее на учебу и воспитание в хороший женский мона- стырь и теперь, благодаря тебе, она к этому блестяще подготовлена. Позволь мне отблагодарить тебя за это, — Антип зубами снял с пальца своей единственной руки золотой перстень с ярко блес­нувшим на солнце камнем и лротянул Андрею. — Это один из пяти самых дорогих камней во всем Литовском княжестве, оправленный в чистейшее золото, остальные четыре находятся в королев­ской казне. Прими его от меня в знак признатель­ности.