Дворянин великого князя

безжизненным телом и веруя, что душа твоя, еще

не отлетевшая к всемогущему Господу, слышит

меня, я,даю тебе клятву отыскать твоих убийц и

покарать их ради торжества порядка и справедли­

вости.

Медведев отступят на шаг, и тогда Иосиф тор­жественно и печально начал читать заупокойную молитву.

Красное солнце садилось за рощей, длинные тени стройных берез прочертили землю беско­нечными радами темных полос, и в густой вечер­ней тишине чистый голос Иосифа звучал таинст­венной, грустной музыкой, величественной и не­постижимой, как сама смерть; лицо Иосифа, строгое и красивое, похожее в эту минуту на лица святых мучеников с икон, сияло возвышенной одухотворенностью — казалось, на нем лежала печать глубокой скорби об ушедшем человеке, и в то же время скорбь эта была светлой и успокои­тельной, будто он, Иосиф, видел или знал нечто такое, что никому из живущих недоступно и что наполняло душу трепетом и волнением.

Медведев не мог отвести взгляда от лица мона­ха, очарованный странной и необычной силой, которая исходила от этого человека.

Закончив молитву, Иосиф сказал:

— Упокойся в мире и не тревожься, если неве­

домы нам добрые деяния твои, ибо они хорошо

известны Всемогущему, который видит с небес ка­

ждый наш шаг. И даже если навсегда останется

тайной для нас, кем ты был, спи спокойно — Гос­

подь знает имя твое!

Когда могила была засыпана теплой и влажной весенней землей, Медведев срезал тонкую березку и, соорудив простой крест, укрепил его на мо­гильном холмике.

Они медленно пересекли двор и остановились у ворот.

— Мне по душе сказанные тобой слова, — ска­

зал Иосиф. — Я уверен, что Господь благословит

твои начинания. Для того чтобы укрепить и защитить землю, понадобятся люди, и ты, верно, вско­ре поселишь их здесь. Построишь дома…

К чему это он клонит?

— … Ну и, конечно, рано или поздно ты поста­вишь для себя и своих людей церковь. Когда это случится, дай мне знать — я пришлю тебе хоро­шего служителя. Он не будет похож на тех, кого ты сегодня видел — поверь, наша церковь имеет более достойных слуг. И хотя добрый священно­служитель в наше время редкость — я постараюсь подобрать человека, который во всех делах будет тебе помощником и советчиком.

Ясно. Он хочет поспать сюда попа, который,подобно игумену, будет доносить обо всем, что здесь происходит. Зачем ему это нужно? Впро­чем, если он так решил, то все равна это сдела­ет, и тогда я даже не буду знать, кто шлет емувесточки. Так уж пусть лучше будет хорошийпоп, который всегда на виду.

—  Я с поклоном принимаю твое предложение

и благодарю за все, что ты сделал для меня сего­

дня. Как только дойдет до закладки церкви, я не­

медля дам знать. Вот только опасаюсь, что на пер­

вых порах здесь будет горячо и, возможно, проль­

ется немало крови…

—  Я знаю, какой человек здесь нужен. Ты бу­

дешь доволен им. А теперь прощай, и благослови

тебя Бог. — Иосиф осенил Медведева крестным

знамением и шагнул на дорогу.

Он быстро зашагал в сторону монастыря, а Ва­силий вернулся в свой дом.

Обгоревшая черная скамья мрачным напоми­нанием стояла посреди бывшей горницы.

Где-то на дороге со стороны Картымазовки по­слышался быстро нарастающий топот копыт.

Ну, вот и наминается ночная жизнь. Пока это какой-то одинокий всадник. Может, от Карты-мазова?

Выйдя на полуразрушенное крыльцо, Медведев остановился в дверном проеме.

Начал моросить мелкий дождь, и быстро тем­нело.

Силуэт всадника черным пятном скользил на фоне леса. Напротив ворот всадник на всем скаку развернулся, выхватывая лук.

Медведев отшатнулся вовремя.

Короткий свист и глухой удар — тяжелая стре­ла вонзилась в дверной косяк, за которым стоял Василий, а всадник помчался обратно.

Чего-то похожего следовало ожидать. Посла­ние с предупреждением. Это хорошо. Значит, бо­ятся, — иначе напали бы без всяких предупреж­дений. Он вышел и осмотрел стрелу. Возле само­го наконечника была намотана ленточка бересты.

Медведев осторожно снял ее, не торопясь от­правился в баньку, зажег там лучину и с трудом разобрал нацарапанные на бересте каракули. За­тем рассмеялся и сказал Малышу:

— Нам предлагают завтра на рассвете навсегда покинуть эти места. Это значит, что до утра ниче­го особенного не случится. Ну, что ж, постараемся выспаться как следует — завтра у нас будет очень веселый день!

Глава шестая

«ТЫ БУДЕШЬ ПЕРВЫМ, КОГО Я ПОВЕШУ…»

Если бы ранним утром следую-. щего дня кто-нибудь наблюдал за Медведевым, ук­рывшись в дубраве по ту сторону дороги, у этого наблюдателя не должно было остаться никаких сомнений: новый хозяин Березок решил покинуть свои владения если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, ибо все указывало на сборы в даль­нюю дорогу.

Медведев тщательно проверил подковы коня, старательно затянул ремни подпруги, убедился в прочности уздечки и поводьев, перебрал стрелы, натянул на лук новую тетиву, наточил оселком но­жи и лезвие меча, аккуратно упаковал все свои по­житки, закрепив их по местам у седла, в сумках и на своем широком поясе; ну и, наконец, не остав­ляло никаких сомнений в его намерениях проща­ние с домом: выведя коня на дорогу, Василий снял шапку, низко до земли поклонился обгоревшим развалинам, глубоко вздохнул, сел на коня и, ни разу не оглянувшись, направился в сторону Кар-тымазовки.

День выдался пасмурный, безветренный и про­хладный; после теплой ночи мягкий, густой, ват­ный туман неподвижно висел в воздухе, и Василий Медведев, неторопливо удаляясь от своего до­ма, медленно растворился в этом тумане.

Таким образом, тайный наблюдатель, если он был, мог бы теперь отправиться к тому, кто его послал, и с чистой совестью доложить, что новый хозяин Березок, очевидно, прислушался ко вче­рашнему предупреждению и, судя по всему, на­долго покинул свои владения.

Тем временем Медведев проехал еще с полвер­сты, не сбавляя мерного шага и напрягая слух, чтобы уловить в мелодии обычных лесных звуков хоть малейший чужеродный тон.

Один раз ему показалось, что откуда-то донес­ся едва различимый стук копыт, - и Василий, улыб­нувшись, продолжая двигаться равномерно и не­торопливо, стараясь держаться середины дороги, где копыта коня оставляли явный и глубокий след.

 Вскоре впереди показался горелый лес и пово­рот, где колея обоза, проехавшего вчера на рас­свете, сворачивала направо и углублялась в неве­домую часть леса, который Картымазов упорно называл Татьим. Миновав поворот и твердо убе­дившись, что следом за ним никто не едет, Медве­дев свернул на обочину и некоторое бремя дер­жался жухлой прошлогодней травы, где следы ко­пыт виднелись хуже, потом немного углубился в сосновый лес и саженей двадцать двигался парал­лельно дороге по иглице, где следы вообще стали едва заметными, затем снова выехал на обочину, а позже опять свернул в лес и так повторил не­сколько раз. Наконец, въехав в лес очередной раз, он внезапно остановился и с минуту стоял совер­шенно неподвижно, внимательно прислушиваясь. Не услышав ничего подозрительного, Василий спешился и расстегнул одну из сумок у седла. От­туда он вынул четыре небольших мешочка из толстой прочной кожи с длинными тесемками, про детыми сквозь дырки в верхней части, — в таких мешочках богатые люди хранят золото и драго­ценные камни. Но эти были заполнены не тяже­лыми звонкими монетами, а всего лишь мягким пушистым мехом, и то лишь до половины. Он плотно натянул мешки на копыта Малыша, проч­но привязав тесемками к ногам коня, и, сев в сед­ло, отправился в обратный путь. Теперь он ехал только лесом, все время вдоль дороги, двигаясь совершенно бесшумно и почти не оставляя ника­ких следов на твердой почве, усыпанной сосно вой иглицей.

Так он добрался до поворота в горелом лесу, осмотрелся, свернул и осторожно двинулся в глубь Татьего леса, бесшумно скользя между де­ревьями и внимательно Глядя по сторонам. Осо­бенно его интересовали могучие, высокие дере­вья. Однако пришлось прЪЙти целых две версты, прежде чем он увидел то, чего ожидал.