Дворянин великого князя

После смерти с убитого сняли сапоги, вероят­но, часть одежды и драгоценности (на пальцах остались следы от колец или перстней), на ноги накинули петлю аркана и протащили несколько верст по кряжистым лесным дорогам, местами по камням и песку. Это страшное последнее путеше­ствие полностью изувечило покойника — лицо стерто до костей черепа, кожа на спине и груди ободрана, от одежды осталось несколько лох­мотьев, пропитанных кровью и прилипших к обезображенному телу. Относительно сохрани­лись лишь кисти рук и ноги до колен. Медведев подумал, что даже если бы он был знаком с этим человеком при жизни, вряд ли сейчас узнал бы его.

Осмотр аркана ничего не добавил — крепкий, добротный, хорошо сплетенный — такой можно купить на любом торге в любом городке у перво­го встречного татарина, торгующего лошадьми и сбруей.

Медведев оставил покойника на скамье в доме, снова прикрыв его тело полуистлевшими тряпка­ми, вышел на свежий воздух и, усевшись на лавоч­ку, углубился в чтение свой жалованной грамоты. Сейчас его особенно интересовало место, где го­ворилось о рубежах имения Березки.

Выяснилось, что на севере и востоке лежат ме­дынские земли и граница с ними: на севере — ка­кое-то Черное болото, а на востоке — Черный ру­чей (ага, это там, где его вчера так любезно встре­тили). В пяти верстах к юго-востоку проходит граница с владениями Преображенского мона­стыря и прямо за межой сам монастырь (вот отку­да доносился вчера звон колокола!). Южный и юго-западный рубеж — река Угра, на том берегу которой все земли относятся к Великому княжест­ву Литовскому, и, согласно грамоте, принадлежат князю Вельскому (без указания имени). Ну и, на­конец, землями на северо-западе владеет некий Федор Лукич Картымазов, а земли пожалованы ему за верную службу удельным князем Борисом Васильевичем Волоцким, младшим братом Вели­кого Московского князя, и до раздельной межи семь верст расстояния, причем особо отмечено, что владения дворянина Василия Медведева кон­чаются у брода через Угру, «каковой брод обоими вышеназванными дворянами может быть употреб­ляем на равных правах для перехода через рубеж по государевой надобности».

Оттуда ночью доносился лай собак, и вче­рашнее зарево пылало именно там — на северо- западе.

Медведев оседлал Малыша, заботливо осмотрел свое боевое снаряжение и направился в ту сторо­ну по хорошо утоптанной дороге, идущей вдоль берега реки. По этой дороге проскакал вчера туда и обратно конный отряд, и Медведев подумал, что, быть может, человек, которого он едет навес­тить, лежит сейчас на черной обгоревшей скамье в оставшемся позади доме.

Совсем недалеко, в какой-то половине версты, он обнаружил остатки деревни, где, должно быть, некогда жили те самые «люди тяглые, слободичи и данники». Деревня была сожжена, видимо, про­шлой осенью вместе с господским домом и те­перь выглядела, как большой квадратный пустырь среди обгоревшего леса, где еще угадывались пять-шесть прямоугольников бывших изб, чуть позади простиралось довольно большое поле, от­воеванное у дикой пущи живущими здесь когда-то крестьянами, которые, вероятно, выращивали на нем все, что нужно для пропитания, да вдали, плавно опускаясь к Угре, тянулся большой залив­ной луг; где они пасли свой и хозяйский скот. Все выглядело заброшенным, диким, и казалось,никогда уже ничто не возродится в этом пус­тынном месте, но Медведев осматривал свои вла­дения с невозмутимым спокойствием — он не раз видел в донских степях начисто разоренные поселения, в которых уже через год снова кипе­ла и бурлила жизнь, — стоило только вернуться людям.

Теперь уже совершенно ясно, что все эти мель­ницы, ставы, бобровые гоны и прочие замеча­тельные вещи существуют лишь в жалованнойграмоте да воображении великого князя, кото­рый ее подписал. О людях и говорить нечего — если их не перебили всех до единого, они давно раз­бежались с этой окаянной земли. Придется все начинать с самого начала. И полагаться толькона себя. Ну что ж — Господь поможет. Ибо, какговорил боевой поп Микула, воин в рясе, незабвен­ный первый учитель на донской заставе:«Богвсегда помогает тем, кто старается помочьсе­бе сам».

Мрачный горелый лес, куда даже птицы неза­летали, тянулся еще с полверсты, а за нимот ос­новной дороги, по которой ехал Медведев, напра­во,в непроходимую лесную чащу уходила ещеод­на, та, что остановила когда-то полыхавшийздесь пожар, — дальше живой лес снова щебетал птичь­имиголосами. Эта неизвестно куда ведущаядоро­га не была упомянута в грамоте, но ею пользова­лисьдовольно часто, и колея обоза, проехавшегопод утро, сворачивала именно сюда.

Вот и славно. Теперь ясно, где их искать.Но это потом.

Главный путь по-прежнему тянулся вдоль бере­га Угры, которая, оправдывая свое название ииз­виваясь угрем, то далеко убегала от дороги, товнезапно поблескивала рядом за деревьями,и спустя час Медведев достиг брода на северо-за­падной границе своих владений. Неглубокая вэтом месте река разлилась широким плесом и затопила большой луг. Василий направился прямопо мелкой воде, завидев впереди на пригорке продолжение дороги. .

На том берегу Угры, на землях Великого княже­ства Литовского, виднелось несколько изб среди леса, поднимался дым из труб и бродили берегом стреноженные кони.

За лугом пошел пригорок — здесь начинались владения Картымазова, и Медведев на всякий слу-. чай поехал осторожнее. За пригорком потянулись обработанные поля, затем снова лес, но нигде не было видно ни души, и Василий стал уже подозре­вать, что вчерашней ночью здесь перебили всех жителей, как увидел впереди с полдюжины мужи­ков, которые рубили сосны и, очистив от веток, грузили на телеги. Завидев незнакомого всадника, они сразу бросили работу и сбились в кучку, дер­жа наготове острые топоры.

Медведев спокойно подъехал ближе, дружелюб­но поздоровался, узнал от них, что до хозяйского дома осталось всего две версты, и, ни о чем боль­ше не спрашивая, двинулся дальше. Он ни разу не оглянулся, но хорошо слышал, как мужики не­громко переговорили, быстро выпрягли одного коня, и кто-то поехал лесом в обход, очевидно, предупредить о приближении незнакомца.

Через полчаса Василий въехал в дубраву. Где-то впереди лаяли собаки, и ветер доносил запах ды­ма и гари.

За дубравой на излучине реки ему открылось печальное зрелище. В центре широкой овальной поляны, окруженной лесом, еще дымились остатки большого дома, несколько соседних крестьянских изб и небольшая церквушка тоже обратились в пепелище, по всей поляне валялись обуглившиеся бревна, — наверно, долго их растаскивали, чтобы преградить огню путь к лесу и остальным жили­щам, — а среди беспорядочно разбросанной по­всюду домашней утвари сновало множество псов и бегали ребятишки. Несколько домов, стоящих подальше, уцелели.

Медведев проехал мимо пятерых покойни­ков, — их тела оплакивали женщины, -г мимо двух мужиков, строгавших доски, и еще двух, что сколачивали очередной свежий гроб, и, наконец, приблизился к телеге с бревнами, которую раз­гружали человек шесть.

Ими командовал невысокий сухонький лысый мужчина лет сорока с коротко подстриженными седыми усами и, вопреки московскому обычаю, без бороды.

Медведев поздоровался, но никто ему не отве­тил — все делали вид, что поглощены работой и не замечают его.

Василий подождал, пока сгрузят последнее бревно, и обратился к лысому мужчине, который стоял к нему спиной:

— Мне надо повидать Федора Лукича Картымазова.

В то же мгновенье несколько людей выхватили спрятанные за бревнами самострелы, у остальных откуда ни возьмись тоже появилось оружие, и те­перь на Медведева со всех сторон смотрели ост­рые наконечники копий, стрел и рогатин.

Лысый мужчина медленно повернулся на каб­луках.

— Я Картымазов.

Лицо усталое, в чуть прищуренных, покраснев­ших от бессонницы и дыма глазах кроется страдание, но взгляд холодный и твердый, а голос спокойный и слегка насмешливый.

— А я — ваш сосед, хозяин Березок, — просто сказал Василий. — Не надо ли чем-нибудь по­мочь?