Конец легенды

– Н-да, история… И тут, значит, не обошлось без острова-призрака?- покачал головой бородач в кителе.

– А ты что думаешь? – снова вступил в разговор моряк с седыми усами. – Ясно, это он, тот вечный бродяга, на какой в свое время высадился старик Майк.

– Вот и я говорю… – подхватил рассказчик.

– Ты говоришь!- вскипел вдруг усач.- Мы толкуем об острове-призраке. О нем любой матрос слышал. А то, что ты говоришь об этом самом м-ре Томпсоне, так это бред собачий! Кто высадит свою жену и дочь на такой остров!

– Что значит, бред собачий? Я говорю, в газетах писалось…

– Ха, в газетах! Утка с ощипанными перьями! – раздался вдруг над самым ухом Дениса насмешливый девичий голос.

Он быстро поднял глаза. До этого все его внимание было поглощено спором старых моряков, что требовало немалого напряжения, поскольку английским языком он владел далеко еще не в совершенстве. И теперь он не без удивления увидел, что толпа вокруг них сильно выросла и что рядом с ним стоит молодая красивая женщина с неестественно длинными ресницами и ярко накрашенными губами.

– Простите, мисс, вы сказали «утка с ощипанными перьями», – несмело обратился к ней Денис, думая, что не совсем точно перевел эту фразу на русский язык.

– Ну, разумеется! Обычная газетная утка! А вы не согласны со мной?

– Ах, газетная утка! – понял наконец Денис, – Да, вы правы, все это очень смахивает на примитивную погоню за сенсацией. – Он был чрезвычайно доволен, что так свободно говорит с настоящей американкой, и поспешил составить еще две-три приличествующие фразы.

– Не правда ли, это очень странно, что некоторые газеты предоставляют свои страницы подобного рода лженаучным инсинуациям.

– Вас удивляет это?

– Конечно! Ведь главная задача любого печатного слова, насколько я понимаю, поднимать культурный уровень людей.

– Да? – в глазах незнакомки блеснули насмешливые искорки. – Вы это серьезно? Хотите сказать, что глупое вранье о блуждающих островах, свидетелями какого мы только что были, всего лишь досадный случай?

Денис понял, что сказал нечто по американским меркам неподходящее. Нужно было как-то реабилитировать себя. Но прежде чем он смог придумать подходящую фразу, к ним обратился молчащий до сих пор мужчина с трубкой в зубах.

– А почему вы считаете, молодые люди, что все это лишь газетное вранье? – произнес он, не вынимая трубки изо рта.

– Потому что я сама журналистка и знаю, как стряпаются подобного рода сообщения, – ответила девушка.

Мужчина пыхнул трубкой, укоризненно покачал головой.

– Может быть, вы и знаете это, мисс…

– Меня зовут Эвелина, – подсказала девушка.

– Очень приятно, мисс Эвелина. Так вот, может, вы и знакомы с секретами газетной кухни, только должен сказать вам, что капитаном яхты, о которой шла речь, был я.

– Вы?!

– Да, я. И могу подтвердить, что яхта вернулась в тот злополучный день точно к оставленному месту а действительно не нашла там острова…

– Вы что же, хотите сказать, что все, что рассказал этот господин, истинная правда?

– Нет, этого я не хочу сказать. В рассказе его нет и половины правды. Но то, что остров, на котором осталась миссис Томпсон, в самом деле бесследно исчез, в этом я готов поклясться на библии.

– Вот как! Это уже интересно. Послушайте, м-р…

– Уильям Грей, с вашего позволения.

– М-р Грей, позвольте пригласить вас в бар и предложить стаканчик виски, да расскажите, пожалуйста, как в действительности все это было.

– Спасибо, мисс Эвелина, виски я давно не пью. А рассказать – расскажу, отчего не рассказать. Только пойдемте сядем вон там, в кресла.

– С удовольствием, м-р Грей, – Эвелина подхватила старика под руку и повела по палубе. Однако Денис остановил их, тронув девушку за локоть.

– Простите, мисс Эвелина и вы м-р Грей, позвольте мне присоединиться к вам. Меня чрезвычайно заинтересовала эта история с исчезновением острова. И поверьте, это не просто любопытство.

Эвелина бросила на него ревнивый взгляд.

– А вы не журналист?

– Нет, я научный работник, аспирант-геолог из Советского Союза.

– Из Советского Союза? О-о! – Эвелина осмотрела его с ног до головы. – Очень приятно с вами познакомиться. – Она протянула ему руку. – Эвелина Хинтон.

Денис назвал себя.

– Очень рада такой встрече, – продолжала Эвелина с очаровательной улыбкой. – Я давно мечтала встретиться и поговорить с человеком из Советского Союза. Вы, надеюсь, не откажетесь от беседы со мной?

– Напротив, сочту за честь.

– Тогда вот что, господа. Приглашаю вас к себе в каюту. Уж от стаканчика-то сухого вина вы не откажетесь, м-р Грей?

– Как вам сказать…

– Пойдемте, пойдемте, господа!

Денис и м-р Грей направились за американкой.

Глава третья

– Так что же все-таки произошло в океане? – напомнила Эвелина, когда они разместились в небольшой уютной каюте и выпили вина. – Надеюсь, теперь, в этом узком кругу, вы расскажете все, как было.

– Да, сейчас я могу рассказать все, абсолютно все. Тем более, что м-р Томпсон, не тот м-р Томпсон, о котором шла речь, а другой м-р Томпсон, двоюродный брат мужа миссис Томпсон, скончался в прошлом году и освободил таким образом меня от обязанности хранить его тайну.

– Позвольте, а при чем здесь этот другой м-р Томпсон? – перебила Эвелина.

– А при том, что именно этот м-р Томпсон, Джордж Томпсон; и был главным виновником разыгравшейся трагедии. Это он был «едва ли не самым богатым человеком в Луизиане». И это ему принадлежала яхта «Даная», капитаном которой я был в тот злополучный год. Хоть и досталось ему все это богатство…

– Очередной банкир из рассыльных? – усмехнулась Эвелина.

– Очередной миллионер из мошенников, – жестко возразил Грей.

– О-о! – понимающе улыбнулась американка.

– Нет, это был не гангстер, не грабитель, – поспешил уточнить Грей. – Это был вполне респектабельный человек с приятной наружностью, утонченными манерами джентльмена. Только на какие подлости ни пускался он, чтобы сколотить свое состояние! Скольких человек разорил, пустил по миру, заставил страдать!

– Обычная история, м-р Грей, – снова улыбнулась Эвелина.

– Но зачем это, мисс, зачем?! Ведь вот умер он, и не было в последний час около него ни одного близкого человека. Даже семьей не сумел обзавестись. Узаконил, правда, перед самой смертью одного из своих незаконнорожденных отпрысков то ли из Австрии, то ли из Германии, страшно, видно, стало, что некому будет награбленное добро оставить. Так тот и на похороны не приехал. Хотя от завещанного наследства, говорят, не отказался. И отчима своего, который вырастил его, дал ему образование, даже на порог свой больше не пустил. Еще бы – сын миллионера! Такой быстро пойдет по стопам отца…

Старик Грей закашлялся, потом долго раскуривал свою трубочку. Наконец, сказал:

– Так вот, это он, Джордж Томпсон пригласил своего брата с женой и дочкой на морскую прогулку, он приказал мне подойти к неизвестной земле, он высадил своих «дорогих» родственников на этот, оказавшийся необитаемым, остров, а затем, возвратившись из Пуэрто-Рико, не обнаружил его на прежнем месте. А все беды, включая газетный пасквиль, о котором вы только что слышали, свалились на голову его брата, Роберта Томпсона, хоть тот и походил на своего кузена не больше, чем макрель на акулу. Было ему тогда лет сорок или около того, служил он по ученой части, читал лекции в женском колледже, жил лишь на трудовые доходы и, поверьте, трудно представить человека более доброго, более интеллигентного, более обходительного, чем он. Такой же милой, обаятельной, душевной женщиной была и миссис Томпсон. И жили они друг с другом в мире и согласии, как дай бог всякому. А уж дочь их, мисс Норма – ей исполнилось тогда восемнадцать лет – и вовсе была ангелом небесным: неправдоподобно красивая, лицом в мать, свежая, как росистый цветок, с такой копной пышных светлокаштановых волос, что, казалось, волны тяжелого бархата падают ей на плечи. Но особенно красивы были у нее глаза. Да-а… Глаза необыкновенные. Синие-синие, как море в тропиках, они будто источали мягкое теплое сияние, и оттого все лицо мисс Нормы светилось какой-то особой добротой. Девушка она была рослая, много занималась гимнастикой и фигурой поспорила бы с любой античной богиней. И столько в ней было приветливости, что, верите, до сих пор комок к горлу подкатывает, как вспомню о ее судьбе… – старый моряк на минуту замолк, почмокал трубкой, окутал себя клубами душистого дыма.