Прикосновение тьмы

Она попыталась улыбнуться.

— Вот здорово… Ну и как работа?

Тихий вздох.

— Справляемся.

— И все? Да ладно, мам. Ты же там по двенадцать часов в день торчишь. Тебе же, наверное, есть что рассказать… — Джессика пожала плечами. — Как там ваша посадочная полоса?

Ее мама подняла глаза, слегка озадаченно.

— Посадочная полоса?

— Ну да, разве ты не состоишь в каком-то там комитете? — Джессика старалась придать голосу небрежный тон, будто всегда только и говорила, что об аварийных взлетно-посадочных полосах. — У нас в школе говорят, — продолжала она, не слишком покривив душой, — что кто-то в городе против ее строительства.

Мама устало кивнула, потом откинулась назад, прислонившись затылком к стене кухни.

— Уже и в школе говорят? Боже мой… Я весь день с этим возилась. Ни с того ни с сего весь город из-за нее спятил. А я думала, когда состоишь в комитете, то просто сидишь и считаешь ворон.

— А что это за полоса-то?

— Э… — Мама нахмурилась. — Я же, кажется, рассказывала тебе про пневмореверс?

— Да, сразу после птичек и пчелок, - вставила Бет.

— Конечно, мам, — ответила Джессика, пропустив замечание сестры мимо ушей. — Это когда сразу после приземления раздается жуткий гул — самолет, чтобы остановиться, запускает двигатели на реверс, то есть турбины гонят воздух наоборот.

— Совершенно верно. Ну, пусть тебя это не пугает, потому что такого почти никогда не происходит…

— Безопаснее, чем водить машину, да, мам?

Мама не обратила внимания на Бет.

— …Но иногда механизм пневмореверса ломается прямо в воздухе. В кабине экипажа загорается лампочка, чтобы пилоты узнали о неисправности до приземления. В таких случаях приходится направлять самолет на специальную посадочную полосу, очень-очень длинную. Такие полосы строят по всей стране, но чаще — в центральных штатах. А теперь строят еще больше, потому что дополнительные полосы необходимы на случай… если придется посадить все самолеты в стране сразу. Поняла?

— Да, мам, — уверенно ответила Джессика. — Мы с Бет знаем про мальчишек, про наркотики и знаем про терроризм.

Ее мама устало улыбнулась.

— Вот и славно. Покуда всему этому ты говоришь «нет».

— Двум из трех, — пробурчала Бет.

Джесс метнула взгляд в ее сторону, но тут кастрюля закипела, и шорох вынимаемых из коробки спагетти внушил надежду, что в ближайшую минуту-другую Бет будет занята. И Джесс снова повернулась к маме.

— Так почему кто-то возражает против этого?

— Никто и не возражал. А тут появились эти статьи в журнале. Мы думаем, все это дело рук нефтяной династии из Броукен Эрроу, которая хочет поставить здесь буровую вышку. Хотя они, наверное, не в своем уме. — Она пнула рабочий портфель, лежащий у ног. — Наш геолог говорит, что в соляных долинах не то что бурить, смотреть не на что.

Глаза Джессики скользнули в сторону портфеля.

— Там отчеты геолога? Круто.

— Что-что?

— Ну, э… их, наверное, интересно почитать, — попыталась вывернуться она.

Может, обычному человеку и не очень, но вот Десс жизнь отдаст за клочок чего-нибудь, хоть отдаленно похожего на карту или чертеж с циферками, если они имеют отношение к посадочной полосе. Джессика с Джонатаном могут слетать туда сегодня, и у Десс будет целых полчаса, чтобы проглотить данные целиком.

— Просто все в школе об этом только и говорят. Может, я бы сделала доклад какой-нибудь?

Ее мама рассмеялась и еще раз презрительно пнула портфель.

— Ну держи, развлекайся. Но Грейфуты не спешат признаваться, что это связано с нефтью. Они нашептали в мэрии про звуковые удары и крэш-тесты, якобы мы строим полосу для тестирования трансорбиталей или еще чего-то в этом роде.

— Да, я, кажется, об этом тоже слыхала. Э-э… трансорбитали? — тихо переспросила Джессика, загибая пальцы.

Ее мать кивнула.

— Да, я тебе говорила о них. Это когда самолеты выходят на низкую орбиту. Они могут перелететь из Нью-Йорка в Токио всего за…

— Тринадцать!

— Что?

Ликующая улыбка на лице Джессики увяла, и она увидела, что Бет обернулась и вместе с мамой изумленно уставилась на нее.

— Просто… в слове «трансорбиталь» э-э… тринадцать букв.

— Что? — хором переспросили обе.

— Потрясающий запах! — пробасил Дональд Дэй из дверей кухни и с лязгом бросил на пол свою сумку с клюшками для гольфа.

— Я накрою на стол, — поспешно вызвалась Джессика. — Давай уберу это, чтобы не мешало.

Она подняла с пола тяжелый портфель и поволокла в гостиную. Там она поставила его рядом с отправленными в ссылку и не имеющими никакого отношения к спагетти овощами. При этом Джессика засекла точное местоположение документов для дальнейшей разведывательной операции, надеясь, что мама не станет работать дома в ознаменование первых оклахомских «Спагетти от Бетти».

24

— Ада, — произнесла Десс.

Она увидела, как уходит знание. Сначала обветшалый домик очаровывал ее, обещая что-то, интригуя всем своим таинственным видом. Несколько секунд спустя это был просто обычный дом, и его занавешенные окна ничего не обещали, как десятки других полуразрушенных местечек, мимо которых она проезжала по пути, даже не удостаивая повторным взглядом.

Вот только, стоя там и не помня ничегошеньки, Десс все-таки посмотрела на него во второй раз. Точная геометрия его карнизов и просевшее крыльцо спустили внутри нее какой-то курок. И появилось внезапное и необъяснимое желание произнести имя вслух.

— Лавлейс, — прошептала она.

Дверь в ее разуме вновь распахнулась, и Десс принялась раскачиваться на пятках. Тайная история Биксби снова влилась в ее мозг — похищенный следопыт и выжившие полуночники, скрывающиеся где-то, сумеречное искажение и борьба, проигранная из-за кондиционеров, — вместе с воспоминаниями о картах и схемах, которые она изучала здесь, вместе со всем, что она узнала из тайного архива. А из этого потока знаний поднималось удовольствие от того, что все это было открыто ей, лишь ей одной.

Десс улыбнулась. Открывать и закрывать двери в собственный разум было так клево. Может, еще разок…

— Хватит там болтаться без дела! У меня от тебя уже голова трещит.

Услышав каркающий окрик из дома, Десс едва не подскочила от неожиданности. Интересно, все телепаты такие сварливые?

Она взошла по усыпанной листьями тропинке и, не постучавшись, открыла стеклянную дверь. Раз на нее наорали — можно считать, что это приглашение.

— Осторожно, голову не зашиби, — сказала Мадлен, потянув за веревку, которая свисала с потолка.

На пол опустилась лестница, ведущая на чердак, — словно трап летающей тарелки, которая принадлежит пришельцам с очень дряхлой планеты. Когда нижняя ступенька коснулась пола, старушка проворными уверенными шажками взбежала наверх.

Десс с сомнением посмотрела на загруженный доверху чайный поднос, который держала.

— Ну, пойдем же. А то остынет! Если уж я могу туда забраться, что уж говорить о такой молодушке, как ты.

От такого несправедливого сравнения Десс сердито нахмурилась. Да она ни разу не видела, чтобы Мадлен таскала что-то тяжелее свернутого в трубочку листа бумаги. Но девочка все же поставила одну ногу на шаткую ступеньку — и дряхлая древесина жалобно скрипнула. Еще один шаг — и Десс восстановила равновесие, а предметы на подносе задребезжали, как выдернутые зубы в чашке у стоматолога.

— Скорее, дорогуша! Не трать время попусту.

На что нужны чердаки в Оклахоме — Десс было непонятно. Летом там до смерти душно, да и весь год оттуда без конца сыплется пыль. Она продолжала подниматься, ступенька за ступенькой, а наверху ее на миг охватила паника, когда центр тяжести сдвинулся. Поднос толкнул ее назад, как тяжелая рука, но потом сдался и позволил ей идти дальше.