Страница 62 из 70
НЕБЕСНЫЙ ОХОТНИК
Однажды мой знакомый американец, ветеран Вьетнама рассказывал мне, какие удалые вертолетчики были на той войне. Настоящие асы. Он говорил о них с восхищением, благоговейным ужасом. Когда мне надоело слушать авиационные завывания своего гостя, я подсунул ему видео, снятое с борта вертолета Пограничной и таможенной службы Альхесираса, преследовавшего контрабандистов ночью, всего в метре от поверхности воды: «Кому нужны твои янки, приятель? Вот настоящий пилот!»
Я виделся с этим пилотом всего пару дней назад. Мы часто встречаемся. Его зовут Хавьер Кольядо. Ему сорок с небольшим. Это замкнутый, молчаливый, скромный человек с нервами, будто стальные канаты. Хавьер не пьет и не курит. Он до сих пор чертовски хорош собой и к тому же уроженец Касереса. Хавьер налетал одиннадцать тысяч часов, преследуя контрабандистов над Гибралтарским проливом. А еще он мой друг. На самом деле мы с ним больше, чем просто приятели. Нас связали исключительная преданная дружба и пережитые вместе приключения. Я знаю, почему Хавьер продолжает летать. Небо — его страсть и судьба. Он бывает счастлив только там, в вышине, далеко от неуютной земли. На земле он неуклюж, почти робок, а в небе становится другим человеком и творит на своем вертолете вещи, которые больше никому не под силу. Не знаю, доживет ли Хавьер до старости. Но, как говорит он сам, ничего нельзя знать заранее. Возможно, потому Хавьер так отчаянно храбр в небе, а выбранная им тактика охоты приносит плоды. Вместе с другими пилотами и катерами таможенной службы он контролирует контрабанду наркотиков через пролив.
Хавьер давно стал живой легендой для крепких парней в тамошних барах, как теоретически хороших, так и теоретически плохих. Я слышал, как отпетые бандиты с уважением говорили об «этом сукином сыне с неба». А планерист, которого Хавьер арестовал, звал его Хави, как старого знакомого. Молодой гибралтарец Альберто Пароди, которому позже довелось провести несколько страшных лет в марокканской тюрьме, рассказал мне однажды, о том, какой ужас он испытал, когда ночью, над морем, на полной скорости, прямо за его планером очутился вертолет. Он возник из ниоткуда, по словам Альберто — «как ghost»[37]. Хавьер высматривал сверху лодки контрабандистов, впивался в них, как клещ, и посылал сигнал катерам таможенников, чтобы те успели задержать бандитов, пока они не скрылись на берегу. Кое-кто из вас, должно быть, видел это по телевизору: бешеные погони у самой кромки воды, на скорости в сорок с лишним узлов, в ночи, при свете прожектора, напряженные лица контрабандистов, сваленные на корме тюки, крыло планера, закрывающее пилотам обзор, адреналин, страх, охота. Вот и все. Теперь я пишу романы. Времена изменились.
Среди дорогих мне вещей две напоминают о Хавьере. Одна из них — вертолетный шлем, который он подарил мне перед нашим последним полетом. Другая — обломок антенны планера. Этот планер мы с Валентином, оператором «ТВЕ», преследовали как-то ночью. Кругом было темно, как в глотке у дьявола, а мы снимали с вертолета водную гладь и «фантомы» впереди. Той ночью мы несколько раз касались костылем воды и запросто могли бы упасть. Мы были в панике, но Хавьер посадил вертолет с хладнокровием, которому я до сих пор не устаю поражаться. С таким же хладнокровием он заставил свою машину висеть над морем, почти касаясь днищем воды, пока его штурман Хосе Луис помогал марокканцам с затонувшей шлюпки подняться на борт. Половина несчастных успела погибнуть прежде, чем их успели обнаружить в кромешной тьме. А спасенные потом расцеловали пилота. В другой раз Хавьер, передав штурвал своему напарнику, бросился в воду, чтобы помочь тонущему контрабандисту. Тогда он подоспел слишком поздно. Когда один бандит бросил свою лодку на пляже, будто открытую машину посреди города, и попытался спрятаться в дюнах, Хавьер оставил свой вертолет, догнал контрабандиста и вытряс из него душу.
Теперь вы знаете, что за человек мой друг Хавьер. Скорее всего он придет в бешенство, узнав об этой заметке. Неважно. Кто-нибудь прочтет ее через много лет и скажет: «А ведь это про моего отца».
ХОРХЕ ХУАН И ПАМЯТЬ
Есть вещи, способные примирить нас с окружающим миром. И с населяющими его людьми. Передо мной — «Наследие Хорхе Хуана», великолепная книга, изданная мэрией Новельды при содействии Средиземноморского сберегательного банка, который, я уверен, очень скоро вернет потраченные на книгу средства. Издание приурочено к открытию в городе музея одного из самых славных его сынов, великого ученого и моряка XVIII века. Знакомство с этой личностью позволяет лучше понять Европу того столетия. Хорхе Хуан был из тех просвещенных людей (простите, мужчин и женщин), что всегда стремились и по сей день стремятся изменить нашу бедную страну к лучшему. Подобным усилиям не суждено увенчаться успехом. Рано или поздно власть возвращается к мракобесам-священникам и невеждам-политикам, которым неведом стыд. Что не мешает им постоянно апеллировать к соотечественникам. И соотечественницам, разумеется. Сейчас у них модно говорить «картина событий» вместо «ситуация». «Картина культурных событий в Испании не может не удручать». Хотя это плохой пример. Они никогда не говорят ничего подобного. Вот настоящие современные политики. Все как на подбор толерантные и англоговорящие. Все как на подбор уроды.
Похоже, я, как всегда, отвлекся. Мы говорили о Хорхе Хуане и о мэрии города Новельда, отдавшей ему должное. Оказывается, в Испании еще находятся люди, которым не жалко потратить деньги на то, чтобы пробудить в нас историческую память и заодно объяснить нам кое-что о нашем настоящем и — кошмарном? — будущем. Кто-то еще помнит о трех тысячах лет, что остались у нас за плечами. Выходит, существуют банки, в активе которых имеются не только махинации, но и достойные, полезные дела. Почтить память моряка, вместе с Антонио де Ульоа первым высчитавшего градусы широты и подтвердившего, что земля имеет форму шара, давшего новый импульс развитию науки и флота, человека, которого уважали даже враги — например, английский адмирал Хау, навестивший Хорхе Хуана в Кадисе и гордившийся возможностью беседовать с ним, — значит нечто большее, чем провести формальное мероприятие на городском уровне. Для того чтобы сделать это в современной Испании, страдающей от потери памяти и не спешащей эту память восстановить, нужно быть отважными людьми. Если вы когда-нибудь попадете в Новельду, окажите мне любезность — зайдите в новый музей. Так вы сможете выразить свою благодарность его создателям.
Чествование Хорхе Хуана в Аликанте самым нелепым и печальным образом совпало со сносом в Картахене исторического памятника — мола, который благородный мореплаватель возвел в этом городе. После того как мэр Картахены Пилар Баррейро и ее так называемые советники по так называемой культуре — интеллектуалы из Народной партии, слова и поступки которых заставляют усомниться в наличии у них высшего образования, — превратили город, порт и половину стены Карла III в монумент невежества и безвкусицы, военно-морской флот решил внести свою лепту, уничтожив бесценный памятник XVIII века, который был в свое время величайшим достижением морской инженерии: первый мол, не подверженный воздействию приливов, — тулонский образец все же от них зависел. Мол удалось сделать безупречно обтекаемым благодаря взрыву «огненной бомбы». Эта операция, должно быть стоило жизни сотням несчастных каторжников, по сию пору вынужденных выполнять самую тяжелую работу. Армада XXI века уничтожила чудо инженерной мысли, пережившее два с половиной века, — на каком-нибудь аукционе еще можно найти пару щепок и старинный гвоздь, — чтобы построить новые ангары для подводных лодок. Спору нет. В глазах многих культурное достояние имеет куда меньшую ценность, чем гегемония непобедимого испанского флота и защита наших интересов на море. Ангары для субмарин, построенные именно в этом месте и ни в каком другом, позволят нам оставаться грозой морей и с помощью сверхсовременной военной техники, приобретенной посредством лизинга, решительно наносить торпедные удары по злобным марокканцам, английским собакам и подлым наркоторговцам. Отныне нашей стране гарантированы мощь и процветание. Нашему славному флоту теперь никакой враг не страшен.
37
Призрак (англ.).