Страница 27 из 54
«22/VIII, 1919 года.
Ростов-на-Дону.
ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЙ ПЕТР ГРИГОРЬЕВИЧ,
Сейчас я подал рапорт об освобождении меня, ввиду переутомления, от занимаемой должности. Переутомление — это не предлог, а действительная причина, побуждающая меня сложить с себя обязанности, — явилось же оно следствием следующих условий:
Как Вы знаете, я был приглашен в ноябре минувшего года на большую и ответственную должность Начальника Контрразведывательной Части Генерального Штаба, причем раньше принятия должности изложил свой взгляд на организацию и постановку дела. После принципиального одобрения моего проекта по всем восходящим инстанциям я принял должность, имея в виду приложить все мои познания, большой запас энергии и специальные средства связи для постановки К. Р. дела на надлежащую высоту. Прошло 6 месяцев со дня вступления моего в должность, и я с грустью должен констатировать, что все мои старания, все усилия организовать К. Р. аппарат ни к чему не привели. Все просьбы, все доклады, встречая повсюду отзывчивость и одобрение, в конечном счете наталкивались где-то на какую-то невидимую преграду, что на практике сводило их к нулю. Главная причина — отсутствие денег для постановки дела и, как последствие, — отсутствие служащих.
Прибыл я сюда из Одессы, имея целую сеть сотрудников, освещающих Киев, Одессу и Крым. Все это были люди опытные, весьма интеллигентные и, главное, преданные делу и любящие свою Родину. Не получая в течение нескольких месяцев никакой материальной поддержки, они вынуждены были искать себе службу на стороне и перестали обслуживать меня. Таким образом, освещение указанных выше областей прекратилось.
Привезенные мною с собой служащие, изнуренные непосильной, весьма неблагодарной и плохо оплачиваемой работой, удерживались лишь благодаря личным хорошим отношениям и надеждой на лучшее будущее. Но, видимо, они потеряли и надежду, и сердце, ибо часть уже ушли, а оставшиеся два чиновника усиленно просят о переводе их в другие, конкурирующие со мною и окладом и положением учреждения. Таким образом, аппарат автоматически прекращает свое существование.
Здесь нельзя не задуматься над последствиями смерти К. Р. части Генштаба. Думается мне, что не только с моим уходом, но вообще с упразднением К. Р. Генштаба, потенциал последнего не изменится.
И, действительно, за все время своего существования К. Р. не имела возможности выполнять свои задачи и, таким образом, не отвечала своему назначению. Главный орган ее — агентура — глаза и уши организма — совершенно отсутствовал. Моя мысль об устройстве контрольных пунктов, регулирующих и регистрирующих лиц, переходящих границу возрождающегося государства, была всеми подхвачена и, видимо, всех заинтересовала, так как для насаждения этих пунктов не жалелись даже никакие деньги. Между тем, пункты эти, призванные для того, чтобы обслуживать нужды К. Р. части Генштаба, на практике выродились во что-то настолько уродливое, более похожее на частно-комиссионную контору, нежели на учреждение Генштаба. И, в сущности, никому не нужное, что, кроме нареканий в широкой публике и различных грязных намеков вокруг имён тех лиц, которые так или иначе прикасаются к этому делу, ничего не вызывает. Причина та же — отсутствие служащих.
Трудно найти служащего, умеющего обсудить ту или иную поездку или массовое передвижение с точки зрения пользы и нужд Генерального Штаба и соображений государственного характера, и, таким образом при наличном составе эта работа превращается в машинальное штемпелевание паспортов. А, между тем, пунктам этим почему-то придают такое значение, что они совершенно затмили всю контрразведывательную часть, при которой, по существу, они должны быть лишь вспомогательными органами, этим же вопросом уже занимается половина Особого Отделения, и много отнимает времени у других начальствующих лиц.
Меньше всех интересуюсь этим делом я, по должности своей имеющий к нему ближайшее отношение. Не могу же я, после прежнего следственного и прокурорского стажа, имея 12 лет специальной практики по борьбе со шпионажем, которым сейчас нельзя пренебрегать, на склоне четвертого десятка лет, превратиться в участкового паспортиста.
И вообще, считаю себя достойным иной котировки, нежели армейский капитан выпуска 1917 года.
Этим вопросом личного самолюбия можно было бы пренебречь, чему не раз уже были с моей стороны примеры, если бы я видел, если бы я знал истинный взгляд на мою деятельность моего начальства. Однако на всю мою деятельность я ни разу не получил ни указаний, ни направлений работы, ни критики её по существу, — были лишь нарекания, жалобы и скорое суждение по ним, даже без объяснения с моей стороны, даже без объявлений мне об этом. Вспомните случай с НОВАКОМ, наветы на меня Генерала ВЕНЗЕНГРА и Капитана РАЛИГА, до сих пор, между прочим, мне не предъявленные, что лишило меня даже права оправдаться по существу до осуждения моего поведения. Эти и другие случаи, которые лучше не вспоминать, показали мне, что не только на благодарность или поощрение, но даже на простую поддержку в нужную минуту мне надеяться нечего. Согласитесь, что при сознании бесцельности работы и беспомощности своего положения дальнейшее пребывание в этой должности для одного лишь получения жалования нельзя признать честным.
Добавьте к этому еще, что через мои руки ежедневно проходит масса дел и лиц, вроде русского генерала А. ФИЛИМОНОВА, участвующего или способствующего еврею ПОЛЯКОВУ, распродающему иностранцам Россию в розницу, масса дел, над которыми нельзя не призадуматься: что это, глупость или измена. Не имея возможности воспрепятствовать этому, я тем самым становлюсь невольным участником в этих делах в качестве попустителя. Конечно, при теперешнем беззаконии и общем растлении меня никто не осудит, но это не успокаивает моей совести и не создает мне славы.
Есть и другие соображения, вынуждающие меня оставить службу в Отделении — это чисто материальные. Как Вам известно, за все время существования Контрразведывательной части, я не только на агентуру, но даже на оборудование канцелярии не получил ни копейки денег и ни одного предмета, а, между тем, Часть существовала и не только работала, но даже получала, сплошь и рядом, серьезные за. Объяснялось это тем, что у меня свои личные средства, которые я вложил в любимое мною дело. Сейчас эти средства иссякли, а на жалованье можно лишь самому прожить, а не благотворительствовать.
С грустью расставаясь с Вами, Глубокоуважаемый Петр Григорьевич, прошу принять глубокую признательность за неизменно хорошее Ваше ко мне отношение и извинить меня за причиняемое моим уходом беспокойство».
На основе рекомендаций комиссии, в которых было учтено и письменно зафиксировано мнение Орлова, произошла реорганизация белогвардейских спецслужб. Общее руководство разведкой и контрразведкой вне зоны боевых действий возлагалось теперь на отдел Генерального штаба Военного управления при главнокомандующем генерале Антоне Ивановиче Деникине. В указанном отделе Орлов стал заведовать «особо секретной разведывательной политической сетью на западной границе Совдепии» в районе Финляндии, Прибалтики, Польши, Украины и Румынии. Слова «политическая сеть» означали, что ему удалось, пусть и частично, реализовать давно созревшие замыслы. В своем письме Владимиру Бурцеву он сообщал, что еще надеется на контакт с французами и даже намечает поездку в Париж. В связи с этим просит отыскать бывшего начальника французской контрразведки в Одессе майора Порталя, который обещал представить его к награждению орденом Почетного легиона за оказанные союзникам услуги. Напомним, что аналогичное обещание давали и офицеры Вакье и Фо-Па в период работы Орлова в Петрограде. Вполне вероятно, что они, так же как и Порталь, сдержали слово, однако руководители спецслужб в Париже принимали иные решения.
Как уже отмечалось, Орлову удалось лишь однажды побывать в столице Франции. Транзитную визу ему выдали в Варшаве, во французской миссии, за что ответственного за это чиновника отстранили от должности. Ведь врангелевского контрразведчика зачислили не только в немецкие, но уже и в английские шпионы! В одном из архивных документов читаем: «Владимир Григорьевич Орлов недавно прибыл в Париж…Занимая важный официальный пост в правительстве Врангеля, Орлов в то же время являлся английским агентом. Деятельность Орлова была направлена непосредственно против Франции… Как он сам говорит, деятельность Орлова направлена против немцев и большевиков, но она очень подозрительная, и поэтому за Орловым надо установить плотное наблюдение».