Страница 7 из 15
— Питер, — сказал я, принимая кофе, — вы молодчина. Очень любезно с вашей стороны.
Выпив кофе, я передал ему назад поднос и сказал:
— Пойдемте. Я намереваюсь посмотреть, что там натворили эти чудища. Ночью мне просто не хватило отваги.
— Весьма благодарен, сэр, — ответил он. — Плоть и кровь бессильны против бесов, сэр; а именно они посещают Серую комнату после наступления темноты.
Попутно я осмотрел печати на всех дверях и нашел что все в порядке; однако на двери в Серую комнату печать была сломана, хотя карточка моя оставалась на замочной скважине. Сорвав ее, я отпер дверь и вошел внутрь — достаточно осторожно, как вы можете себе представить; однако во всей комнате не было ничего такого, что могло бы испугать меня… потом она была буквально залита светом. Я проверил все натянутые мной ленты, потревоженных не обнаружилось. Старый дворецкий последовал за мной, а потом вдруг воскликнул:
— Постельное белье, сэр!
Я подбежал к постели и увидел, что все белье скомкано и лежит в углу слева от постели. Боже, вы и представить не можете, насколько странно это было! Итак, нечто все-таки побывало в этой комнате. Я не сразу отошел от постели к лежавшим на полу простыням. У меня не было никакого желания прикасаться к ним, как, впрочем, и к самой постели. Старина Питер, однако, не испытывал подобного стеснения. Он нагнулся к покрывалам, собираясь поднять их, как, вне всякого сомнения, делал каждый день все эти двадцать лет; но я остановил его. Не следовало ничего трогать, пока я не закончил свое обследование. На него я и потратил, наверное, целый час, а потом позволил Питеру застелить постель; после чего мы вышли наружу, и я запер дверь: комната начинала действовать мне на нервы.
Потом я немного прошелся и позавтракал, после чего ощутил себя более или менее в своей тарелке и вернулся в Серую комнату, затем с помощью Питера и одной из служанок убрал из комнаты все вещи, кроме постели, — даже картины.
После этого, вооружившись щупом, молотком и увеличительным стеклом, я обследовал все стены, пол и потолок, но не обнаружил ничего подозрительного. И уверяю вас, действительно начал понимать, что в прошлую ночь в комнате бушевала некая немыслимая тварь. Опечатав в комнате все возможное, я вышел, как и прежде запечатав и заперев дверь.
После обеда мы с Питером распаковали часть моего багажа, и я разместил свою камеру вместе со вспышкой против двери Серой комнаты, привязав веревочку от спуска вспышки к рукоятке двери: так, чтобы вспышка сработала, если дверь действительно откроется, и тем самым наутро даровала бы мне загадочный предмет для исследования. Последним делом перед уходом я снял колпачок с объектива, а после отправился в свою спальню, в постель, потому что намеревался встать в полночь; чтобы не пропустить подъем, я поставил на это время свой небольшой будильник… и также не стал гасить свечу.
Часы разбудили меня в двенадцать часов, я встал и надел свой халат и шлепанцы. Переложив револьвер в правый боковой карман, я открыл дверь комнаты. После чего зажег ночник и отодвинул задвижку, чтобы он светил поярче. Потом я вышел в коридор и, пройдя около тридцати футов, поставил ночник на пол, обратив его открытой задвижкой в сторону от себя, чтобы видеть все, что могло появиться в темном коридоре. Вернувшись назад, я сел в дверях своей комнаты, взяв револьвер наизготовку и не отводя взгляда от своей камеры, оставленной напротив двери Серой комнаты.
По-моему, я просидел так около полутора часов, когда вдруг услышал слабый шорох в конце коридора. Я немедленно ощутил затылком какое-то странное покалывание, и руки мои чуть вспотели. В следующее мгновение короткая вспышка света залила весь коридор. Потом наступила тьма, и я стал нервозно вглядываться во тьму, внимательно вслушиваясь и пытаясь понять, что может прятаться за огоньком моего ночника, казавшегося теперь таким тусклым по сравнению с недавней вспышкой фотоаппарата… Я склонился вперед, вглядываясь и прислушиваясь, и тут что-то грохнуло в дверь Серой комнаты. Звук наполнил собой весь просторный коридор и гулко загулял по всему дому. Признаюсь, ощущение было ужасным — кости мои словно бы превратились в воду. Ужасное чувство. Боже, как я вглядывался и как слушал! А потом послышалось снова — стук, стук, стук, и вдруг наступила тишина, едва ли не худшая, чем стук в дверь; ибо мне уже чудилось, как нечто ужасное украдкой приближается ко мне по коридору. И вдруг, лампа моя погасла, так что я не мог видеть даже на ярд перед собой. Осознав, что продолжать сидеть в такой ситуации весьма глупо, я вскочил. И в этот миг мне показалось, что где-то совсем рядом со мной что-то скрипнуло. Одним прыжком отступив в комнату, я захлопнул и запер дверь и сел на свою постель. В руке моей был револьвер, показавшийся мне в тот миг удивительно бесполезной вещью. Я ощущал, что с противоположной от меня стороны двери что-то находится. По неведомой причине мне было известно, что это самое прижимается к двери и что оно мягкое… так казалось мне — необычайно удивительное ощущение.
Наконец я немного взял себя в руки, поспешно начертил мелом пентаграмму на полированном полу и просидел в ней почти до рассвета. И все это время в другом конце коридора дверь Серой комнаты содрогалась в торжественном и жутком ритме. Жалкая и жестокая выпала мне ночь.
Когда забрезжил рассвет, стук в дверь постепенно смолк, и, собрав всю свою храбрость, я в полутьме направился в дальний конец коридора, чтобы прикрыть объектив камеры. Признаюсь честно, деяние это стоило мне многого; но если бы я не поторопился, снимок был бы испорчен, а мне уже не терпелось взять его в руки. Вернувшись назад к себе, я стер с пола пятиконечную звезду, внутри которой сидел.
По прошествии получаса в мою дверь постучали: это явился с кофе Питер. Когда я покончил с питьем, мы оба отправились к Серой комнате. По пути я осмотрел печати на других дверях, но они остались нетронутыми — в отличие от той, что я оставил на двери Серой комнаты. Оказалась разорванной и веревка, привязанная к спуску вспышки; однако прикрывавшая замочную скважину карточка оставалась на месте. Сорвав ее, я открыл дверь. Внутри комнаты ничего необычного не обнаружилось, пока мы не подошли к постели; тут я увидел, что, как было и в прошлый день, постельные принадлежности сорваны с нее и брошены в левый угол, — в точности туда, где я их видел вчера. Меня охватило очень странное чувство; однако я не забыл проверить все печати и обнаружил, что ни одна из них не была нарушена.
Тут я повернулся и посмотрел на старину Питера, он ответил мне взглядом и кивнул головой.
— Давайте выйдем отсюда! — проговорил я. — Живой человек не должен входить в эту комнату без должной защиты.
Мы вышли, и я вновь запер и опечатал дверь.
После завтрака я проявил негатив; однако на нем оказалась только полуоткрытая дверь в Серую комнату. После этого я вышел из дома, поскольку мне нужно было обзавестись кое-чем необходимым для плоти, а может, и для духа, ибо я намеревался провести следующую ночь в Серой комнате.
Назад я вернулся в кэбе, около половины шестого со всем оборудованием, которое мы с Питером занесли наверх в Серую комнату, где я сложил все посреди пола. Когда все вещи оказались внутри — включая прихваченного мной кота — я запер и запечатал комнату, и отправился к своей спальне, сообщив Питеру о том, что не спущусь к обеду. Сказав «Да, сэр», он отправился вниз по лестнице, явно полагая, что я останусь в спальне, чего я и добивался, прекрасно понимая, что он только извел бы и себя, и меня своими тревогами, если бы знал мои действительные намерения.
Однако я только взял из спальни фотокамеру и вспышку и поспешил назад в Серую комнату. Запершись в ней, я взялся за работу, поскольку до наступления темноты мне предстояло сделать многое.
Сперва я убрал все протянутые мной поперек пола ленты; потом отнес к дальней стене кота, остававшегося в завязанной корзинке, и оставил его там. Вернувшись на середину комнаты, я отмерил пространство поперечником в двадцать один фут и подмел его веничком из иссопа. Потом я очертил его мелом, стараясь не переступать через линию. Меловую черту с внешней стороны я обвел раздавленным чесноком из прихваченной мной связки; завершив это дело, я извлек из груды моих припасов небольшой флакон с некоей водой. Сорвав пергаментную бумагу, я извлек пробку.