Страница 18 из 157
Эх, Боб, далеко ты от меня. А хотелось бы мне, чтобы жил ты около меня, и сам бы учился, и стимулировал бы мои занятия, ибо, между нами говоря, разленился я страшно, а заниматься хочется.
Ну, пока все. Поправляйся скорее, крепко целую.
Твой Арк.
Вообще же БН вспоминал о школе не раз:
Ваша мама работала школьным учителем литературы, и Вы учились в той же школе. Правда ли это, и если да, то как складывались Ваши отношения, так сказать, с учителем и мамой в одном лице?
Евгений. Новосибирск, Россия
Мама преподавала в пятых—седьмых классах, когда я учился уже в восьмом. Так что дороги наши не пересекались, и мы даже почти не видели друг друга в школе. Правда, «плохие учителя» всегда с особенным наслаждением сообщали маме о моих подвигах, и это было крайне неудобно.
В одном из интервью Вы упомянули о своей школе. Можно ли было Вас назвать «трудным» ребенком, и если да, то кто из братьев Стругацких «отличился» больше в этом? И подозревал ли кто из учителей наличие безусловного таланта в Вас?
Денис. Южно-Сахалинск, Россия
Мы оба были хорошими учениками, я — так вообще отличником был и медалистом. Никакими особенными подвигами в школе не славились и никак так уж особенно учителей наших не доводили. Помнится, впрочем, что моя воспитательница всегда сетовала на мою «антиобщественность» — не любил я классных мероприятий, культпоходов, кружков и прочей лабуды и с друзьями своими предпочитал общаться в неформальной домашней обстановке. «Неприручаемость» эта моя, как я теперь понимаю, очень нашу воспитательницу раздражала, но в остальном вреда от меня было немного.
— Судя по Вашим книгам, Вы не очень любите современную педагогику и сегодняшнюю систему воспитания?
— Я не любил школу, это верно. Хотя волею судеб, начиная с восьмого класса, учился в очень хороших, я бы даже сказал — привилегированных условиях и у очень хороших учителей. В выпускном классе нас оставалось всего двадцать человек, и тринадцать из них кончили с медалью. Но от атмосферы принуждения, ограничения, зубрежки, несвободы все равно деваться было некуда, И если добрая половина учителей наших были настоящие профессионалы, то другая половина… Господи, какие это были монстры и кретины!
Жаль, конечно, что не сохранилось писем БНа этого времени. Что мог школьник писать старшему брату в письмах? Жаловался ли на школу? Хвастался ли своими победами? Видимо да, поскольку позднее, в письме уже из Канска упоминается об одном школьном конфликте БН: «Очень рад за тебя — я имею в виду то, что ты, наконец, наладил с твоим Мироном нормальные взаимоотношения». БН пояснил нам: «Мирон Михайлович Рабинович. Учитель истории в 9— 10-м классе. За свои подвиги прозванный Кровавым. Земля ему пухом! Он был хорошим учителем, хотя и жестоким. Но с нами, интеллигентными бандитами, наверное, иначе было нельзя…»
Порадуемся хотя бы сохранившимся письмам АНа.
Здравствуй, Дорогой Боб.
Очень рад и горд за тебя, — правда, не стоило врать, что отец погиб на фронте, а впрочем — пожалуй, можно сказать и так. Теперь, когда ты «обрел бессмертие», держись. Не успокаиваться на достигнутом, не зазнаваться — учит нас великий Сталин, всегда помни это, тем более, что у нас с тобой есть такая поганая тенденция драть нос перед окружающими. Поставил себе в пример отца — следуй этому примеру везде и всюду, а отец был на редкость скромный человек, за что его уважали и любили товарищи. Тебе необходимо готовиться в комсомол. Сразу же, с первых же шагов ты должен увеличивать не только багаж общих знаний, но, в первую голову, начинай создавать себе эрудицию в области политэкономических наук. Конкретные пути к этому наметить довольно трудно, но можно начать хотя бы с того, что стараться читать как можно больше по всем вопросам, пройденным или прорабатываемым в данный момент по истории и по обществоведению (или как там у вас называется этот предмет). Уверяю тебя, это тебе очень и очень поможет в дальнейшей учебе, а главное — сделает из тебя настоящего сознательного большевика. Ты, возможно, улыбаешься, читая эти строки, от которых, как тебе кажется, за версту несет газетчиной и правоверным благолепием. Нет, Боб, это и есть именно то, что необходимо нам с тобой — быть большевиками, стоять впереди в той последней борьбе, которую переживает мир — в борьбе империализма и коммунизма. Быть большевиком-ленинцем не так-то просто. Для этого недостаточно родиться и воспитываться в социалистической стране — для этого нужно учиться, учиться много, учиться всему (по возможности), во всяком случае нужно быть уверенным (а не верующим) в правоте дела Ленина — Сталина. Итак, Боб, за книги, за устав ВЛКСМ. И кроме того, надо быть общественником. Я сам плохой общественник, но ты постарайся, Боря, научись работать с людьми здесь же в школе. Уверяю тебя, работа с людьми — не простая трата времени в угоду пионерским руководителям. Она научит тебя, как держаться с людьми, о чем с ними говорить, что им интересно и что ты можешь извлечь из общения с ними. Ну, официальная часть окончена.
Надеюсь, твоя руца зажила, и все твои хворости прошли. Хотел бы я посмотреть на твои литературные упражнения. Если дадут отпуск — держись, буду громить за каждую строчку. Возможно, привезу кое-что свое, так что устроим с тобой нечто вроде ута-авасэ (так назывались в средневековой Японии состязания мейстерзингеров).
У меня все благополучно, сдаю экзамены за седьмой семестр. Сдал пока зачет по марксизму. Пока все.
Крепко жму твою лапу, твой Арк.
Слушайся маму, — поддерживай ее, да замолви ей за меня словечко по дружбе. Ей-богу, замотался, некогда телеграмму было послать.
В конце страницы рисунок битвы в спортзале, поверх рисунка надпись: «В одном физкультурном зале была небольшая драка. А у вас так не бывает»?
На вопрос, что подразумевается под словами АНа «теперь, когда ты обрел бессмертие», БН ответил: «Видимо, имеется в виду статья в „Ленинской искре“, где рассказывалось о Боре Стругацком, написавшем верноподданнейшее (а потому — насквозь лживое) сочинение об отце. Сочинение не сохранилось. Интересно было бы его найти!»
Юрий Флейшман начал поиск и тщательно пересмотрел все газеты «Ленинская искра» за 47–48 годы, но ничего похожего не обнаружил. Другой бы отчаялся, но Юрий стал пересматривать все городские газеты того времени, имеющиеся в Публичной библиотеке. И нашел! Газета оказалась другой — «Смена». Поблагодарим Юрия за настойчивость!
Ниже — публикация. Первая публикация с упоминанием АБС и даже с выдержками из написанного. Приводим статью полностью, дабы читатель припомнил (или впервые узнал) стилистику тогдашней прессы. Газета «Смена», 29 декабря 1947 года.
Восьмиклассник Борис Стругацкий писал сочинение на тему «Моральный облик советского молодого человека». Первые страницы он посвятил тем героическим представителям нашего народа, которые воплотили в себе лучшие черты советского общества. Он писал о гвардии рядовом Александре Матросове — комсомольце, отдавшем за Родину свою жизнь; о писателе Николае Островском — коммунисте, которого даже страшная болезнь не смогла вывести из строя борцов; о школьнике Павлике Морозове, мужественно выполнившем долг советского пионера.
Это были хорошие, яркие примеры, но они были известны Борису лишь из книг. А он хотел написать о людях, которых знал сам. Юноша задумался, стал перебирать в памяти тех, на кого стоило равняться, кому хотелось подражать. Потом он обмакнул в чернила перо и продолжал писать:
«Думая о моральном облике советского человека, стараясь на конкретном примере представить себе этот облик, я невольно вспоминаю отца, вспоминаю его жизнь, целиком отданную на служение Родине и партии.