Страница 34 из 34
Она высоко подняла вязанье, солнце ярко-желтым кругом врезалось в синеву неба.
— Ну, что скажешь?
— Чудесно.
— Надо подумать, стоит ли делать облако, сумею ли я.
Она смотрела поверх меня и шевелила губами, потому что опять считала петли.
Какая-то надломленность чувствовалась в ней, но в то же время большая цепкость, даже сила. Мне хотелось спросить ее, встречала ли она еще раз Бремера, но, поскольку на вечер у меня была назначена встреча и было уже довольно поздно, я подумал: как-нибудь в другой раз спрошу, еще есть время. Однако времени больше не оказалось.
На другой день я уехал в Мюнхен, а затем вскорости отправился на несколько месяцев в Нью-Йорк. Когда спустя приблизительно полгода я вновь вернулся в Гамбург и позвонил в дом престарелых, привратник сказал мне:
— Фрау Брюкер? Она умерла.
— Когда?
— Да уж тому как два месяца. Вы ее родственник?
— Нет.
— Как ваша фамилия? Минуточку, — произнес голос. — Для вас здесь оставлен пакет. Можете его забрать, только не забудьте взять с собой удостоверение.
После обеда я поехал в дом престарелых, и привратник послал меня к заведующей. Молодая, чересчур накрашенная особа протянула мне через стол пакет, не пожелав даже взглянуть на удостоверение, и сказала только, что после каждой смерти что-нибудь да остается, поэтому они рады, если хоть кто-то заберет барахло. Хуго? Нет, он уволился. Учится. Но она не могла сказать мне где. Я взял пакетик, упакованный в красную бумагу с маленькими рождественскими Дедами Морозами, и вышел на улицу. Стоял март, и не ведающий жалости инстинкт спаривания заставлял черных дроздов вспрыгивать в кустах друг на друга. Я сел в машину, проехал часть дороги, остановился, потянул за бантик из золотой тесьмы, развернул бумагу, которую, вероятно, так аккуратно мог сложить только Хуго. Там оказался пуловер. Я поднял его высоко перед собой, маленькая записочка выпала из него и опустилась на пол машины. На пуловере был вывязан пейзаж: два светло-коричневых холма, между ними долина, на правом холме ель, темно-зеленого цвета, над ней небо, ярко-желтый шар солнца и еще маленькое белое пушистое облачко, улетавшее в небесную синеву. Я, конечно, сразу понял, что никогда не надену этот пуловер, зато могу подарить его моей маленькой дочке, которая с удовольствием ест колбасу «карри». Я поднял с полу записку, пожелтевший, вырванный из журнала кусочек бумаги, на котором размашистым почерком фрау Брюкер был написан рецепт приготовления колбасы «карри». На обратной стороне записки я разглядел часть кроссворда, заполненного крупными печатными буквами, по моим предположениям, Бремером. Некоторые слова не имеют никакого смысла, другие можно дополнить, как, например, недостающее «зит» к «Тиль». Но пять слов я легко разобрал: прихоть, имбирь, роза, Калипсо, белка и там, где надорвано — даже если мне никто не поверит, — повесть.