Страница 90 из 95
Она запнулась, вновь переживая свое противоборство с Неви на пляже. И вдруг ей открылась еще одна прежде не использованная возможность, дарованная все той же Аваатой: все они могли говорить одновременно, и тем не менее она успевала услышать каждого в отдельности и мысленно обработать информацию.
Калеб: – Я могу говорить посредством келпа со всеми своими сторонниками… Вспомните, что вытворяла Аваата, когда Неви искал вас. Да кто сумеет устоять перед суперголограммой на все небо?
Криста Гэлли: – Я вовсе не собиралась сражаться с Неви. Я присутствовала там как свидетельница – не более того. Это все дело рук Рико и Авааты. Но, заметьте, ни один из них не использовал другого для достижения своих целей.
Калеб: – Принимаю ваши комментарии (легкий поклон) и прошу сообщить мне, как можно поскорее договориться с Аваатой.
Криста: – Мы сами начали с того, что просто искали с ней контакт. У каждого из нас были свои причины, но все они привели нас на одну тропу. Там, где есть келпы, Аваата может проецировать все, что ей вздумается. И, как вы уже успели убедиться, получается у нее отменно – мы не просто голопроекции, мы можем коснуться друг друга и ощутить прикосновение!
Мак: – Наша главная проблема – Флэттери. С ним и раньше-то было нелегко договориться, а теперь, когда он почувствовал себя императором целой планеты, он возомнил, что имеет исключительное право на судьбоносные решения. Он параноик, а это значит, что он окружил себя капканами и ловушками на случай внезапной атаки. И не стоит забывать о том, что он профессиональный психоаналитик. И наверняка сумел создать не только физический пояс защиты, но и психологический. Однако, если он умрет, вместе с ним умрут и Аваата, и все люди на планете. А значит, мы не можем позволить ему удариться в панику и натворить невесть чего.
Калеб: – А почему бы Аваате не покорить его, как она… покорила нас? Он вовсе не похож на типичного самоубийцу, а значит, у нас еще есть время.
Криста: – Ты спрашиваешь, почему Аваата не может включить его в себя, как включила нас? Но у него нет ни одного гена келпа. Сама материя его отторгнет.
Калеб: – А если она его притянет?
Беатрис: – Или келп потянется к нему? Это вполне возможно. Есть ведь еще и заваатане…
– Да! – прогудел хор голосов со всех сторон. – Да, еще есть и заваатане…
И тут световой занавес раздвинулся, и Беатрис увидела под ногами измученный, исстрадавшийся Калалоч. Она плыла над ним на огромной высоте, подгоняемая порывами свежего ветра.
– О Беатрис, ты вошла в контакт с дирижабликом! – прозвенел рядом голос Кристы. – Да воссоединим мы руки в Аваате, чтобы отправиться вместе с ней.
Беатрис уже совсем не чувствовала своего тела, растворившегося в серебристом сиянии, однако явно ощущало ласковое пожатие Мака и твердую руку Калеба, взявших ее за руки. Но все это было где-то далеко, на втором плане. Главным сейчас было ее вольное парение над резиденцией Флэттери.
А за ней плыли еще три дирижаблика, и все они расправили паруса в традиционном приветствии.
Она направилась прямиком к тому месту, что еще хранило следы недавнего взрыва других дирижабликов. По руинам ползали сотни людей, но большинство из них было одето в форму персональной охраны Флэттери.
– Мы должны добраться до Флэттери раньше всех других, – прозвенел голос Кристы. – Если его убьют, ни для кого из нас не останется ни малейшей надежды.
Беатрис стравила воздух из пузыря и плавными кругами пошла на посадку. Кое-кто из людей поднял голову. Но ни один и не подумал не только стрелять в нее, но даже целиться.
«Все на поверхности планеты теперь едины, – подумала она. – Взрыв дирижаблика – это самоубийство. И все это понимают».
Но ведь у Флэттери вполне могли остаться верные солдаты. А если это засевшие в горах снайперы?
Опустившись почти до двухсот метров над бывшей Теплицей, Беатрис только сейчас заметила несколько десятков снующих туда-сюда людей в оранжевых комбинезонах. Их было больше сотни, и все они принадлежали… к заваатанскому клану дирижабликов. Монахи разыскивали гнезда нагульников и помечали их оранжевыми флажками.
«Но ведь таким образом они показывают людям подземные ходы в резиденцию Флэттери. Нам нужно попасть туда прежде них».
– Отлично! – раздался рядом ликующий голос Мака. – Даже если мы не сумеем его отловить, он полезет по одному из своих тайных туннелей. Вот тут-то мы его и перехватим и направим прямо в бархатные лапки Авааты!
Остальные три дирижаблика, плывшие метрах в пятнадцати позади Беатрис, тоже были гигантами и тащили в щупальцах куски базальта для балласта.
Отсюда, сверху, открывался отличный обзор. И она видела одуревшие от чувства свободы стада домашнего скота Флэттери. Экзотические, легендарные животные с Земли. Их кормили и лелеяли в ущерб голодающим, и все же Беатрис ни на секунду не пожалела, что животные спаслись.
«Найдутся люди, которые сумеют позаботиться о них не хуже Флэттери, – подумала она. – Бен, как всегда, был прав: это не столько склад живой пищи, сколько бесценный банк генов».
Она плыла уже так низко над землей, что не могла не заметить машущих ей руками и выкрикивающих приветствия монахов в оранжевых комбинезонах. Кончики ее длиннейших щупалец коснулись верхушек вихи, и ей не понравилось это ощущение. Но все же даже так близко к земле, где возможность маневрирования была существенно снижена, ее дирижаблик не испытывал ни страха, ни сомнений.
«Не пугайся, человек, – тут же донесся до нее беззвучный шепот Авааты. – Пусть конец этого мешка со спорами послужит сигналом начала нашей общей жизни на Пандоре».
– Что ты называешь концом?
«В отличие от людей, мы разрушаем себя. Без инициирующего огня наши споры разносит ветер, но они бесплодны, ибо ничто не спалило их оболочку».
– То есть ты хочешь сказать, что, пока не взорвешься, твои споры стерильны?
«Да. Нам не хватает сил на регенерацию. Но отныне я буду жить еще и в тебе… А теперь поспеши. И остальные тоже должны поторопиться. Найдите для каждого щупальца свой ход и разыщите Флэттери. И тогда Аваата… Аваата…»
Беатрис показалось, что балластный камень рухнул ей на грудь – так закололо сердце. Она медленно погрузила свои щупальца – одно за другим – в норы, помеченные заваатанами. Остальные три дирижаблика шумно выпускали водород из своих мешков где-то рядом.
– И на что это похоже с их точки зрения? – спросила она у остальных. – На мать, которая душит своего ребенка, чтобы он криком не выдал всю деревню?
И она вновь полностью погрузилась в чувства дирижаблика. Десять щупалец – это как десять пар глаз. Шкура умирающего воздухоплавателя слегка флуоресцировала, и люди, суетящиеся внизу, при этом свете напоминали крыс, мечущихся в закрытой комнате. Навстречу ей устремились взгляды. И не только взгляды – но и острые, как иглы, зубы. Но ее щупальца упорно продолжали лезть в норы, несмотря на боль от укусов и на ссадины от рытья.
– Я не могу! – истерически воскликнула Беатрис. – Они кусают меня прямо в лицо! Эти отвратительные маленькие твари, они…
– Послушай меня, Беатрис, – раздался сбоку спокойный голос Мака.
Но ведь он, хоть и был рядом, не мог видеть этих… гадостных созданий, которые грызут и грызут, впиваются и впиваются… Она даже глаза закрыть не может, потому что дирижаблик имеет столько глаз, что их не закроешь все разом…
– Беатрис, ответь мне, – взмолился Мак. – Прошу тебя, не исчезай. Я здесь, рядом. Мы все рядом. Мы все держимся за руки, и нас ведет Аваата. А ты сейчас находишься на орбите и сжимаешь в ладони несколько листьев. Неужели ты не чувствуешь, что я с тобой? Я рядом с тобой!
Мака сменила Аваата, но ее голос был похож на голос Алисы Марш: «Помни, что ты держишься за руки, даже если не ощущаешь этого. И когда ты повествуешь о своем, напомни другим, что все вы держитесь за руки. Пожатие двух рук не менее значимый символ, чем сжатая в кулак одна рука. Выбирай, куда ты пойдешь. Аваата одним прикосновением обучает тебя. Она использует для этого химические соединения. Иные называют ее способ учебоинъекцией. Но человечество выживет только в том случае, если сохранит память о своих мифах, легендах и символах».