Страница 97 из 98
Я не слышал вашего выступления, но уверен, что оно радикально изменило отношение советников. Надеюсь, вы понимаете меня? Морн, я не выбирал вас намеренно. Видит Бог, я не так мудр. Вы сами взяли на себя эту роль - точнее, взяли ее, когда я толкнул вас в жерло ада. С тех пор вы стали настоящим полицейским. Я рад, что отныне прогресс человечества будет зависеть от таких людей, как вы, а не от организаций, подобных Руководящему Совету и полиции Концерна».
Рыдания, вырвавшиеся из груди, помешали ей дочитать письмо до конца. Она обнимала себя руками за плечи, как это делал ее отец, рассказывая о смерти матери.
«И еще скажите ей, что я передал Уордену ее прощальные слова». Значит, Диос написал это письмо по просьбе Энгуса? Собравшись с силами, она вернулась к тексту сообщения.
«Я ведь не знаю вас, Морн. Мне трудно представить, сколько боли и страха вы перенесли - и во что эти испытания обошлись вашему здоровью. Но я был знаком с Дэйвисом и Брайони Хайленд. Вас вырастили два прекрасных офицера полиции. Все ваше семейство служило флоту с честью и отвагой. После гибели «Повелителя звезд» вы, наверное, решили, что недостойны их. Трагедия, вызванная вашей гравитационной болезнью, нанесла вам огромную травму. Похоже, вы посчитали ее демонстрацией собственной слабости. Но ваши родители не укоряли бы вас этой болезнью. Они гордились бы своей дочерью, как горжусь вами я. Морн Хайленд, вы спасли мои мечты. Вы показали себя настоящим копом.
Я надеюсь, что вы постепенно оправитесь от потрясений этих месяцев. Мин и Койна помогут вам. Благословляю вас на любое дело, которым вы пожелаете заняться. Прощайте.
Конец сообщения».
Какая-то последняя преграда рухнула, и море слез нахлынуло на Морн, унося к далеким берегам ее большую и безответную печаль. Рыдая, как брошенный ребенок, она колотила кулаками по краю терминала. Это была ее реальность: бытие смертной женщины, незащищенной зонными имплантами. Боль и горе. Край вселенной, где никто не знал о ясности гравитационной болезни. Рыдания, походившие на спазмы тошноты, рвали ее горло и вызывали судороги в мышцах груди.
Она плакала о родителях и семье, о поруганной чести и трусости, заставившей ее принять пульт зонного импланта. Морн сожалела о том, что лгала Нику Саккорсо. Если бы не эта ложь, то, возможно, он не стал бы терроризировать Дэйвиса. И, возможно, Энгуса не превратили бы в киборга. Хотя вряд ли… Рыдая, она вспоминала отвагу Мики и решительность Мин. Она оплакивала бедного и напуганного Сиба Макерна, чье самопожертвование помогло им выбраться из астероидного роя; спокойного и доброго Вектора Шейхида - «спасителя человечества»; застенчивого Сиро, который последовал примеру Сорас Чатлейн и довел ее дело до победного конца. И еще она плакала об Уордене Диосе, который воспользовался ею, чтобы сохранить человеческое будущее. Он погиб, гордясь ее поступками.
Морн плакала очень долго.
Когда слезы иссякли, она вдруг поняла аспект, который не улавливала раньше. Она пережила все эти беды. Ей хватило сил не только победить, но и пережить свою победу.
Шатаясь от слабости, Морн пошла в ванную и умыла лицо. Затем она подставила голову под струи холодной воды и позволила колючему ознобу привести ее в чувства. Пока Морн сушила волосы, она рассматривала свое отражение в зеркале, вспоминая былую красоту и отсутствие морщин. Внезапно она обнаружила, что может смотреть себе в глаза. О, черт! Она приняла свое прошлое!
Как только волосы высохли, Морн надела чистую одежду, открыла дверь и вышла из комнаты навстречу светлому будущему.
Хэши
Выводы.
Отрывки из личных дневников Хэши Лебуола, руководителя Бюро по сбору информации полиции Концерна.
(Этот отрывок был написан через три дня после восстановления Хэши Лебуола в прежней должности. Ссылку «полиция Концерна рудных компаний» следует считать атавизмом, так как название организации изменилось на «Космическую полицию». Вероятно, внесение подобных поправок в компьютерные сети станции займет еще пять-шесть месяцев.)
…Это событие знаменательно сразу в нескольких отношениях.
Прежде всего, оно знаменательно по той причине, что наш любимый, справедливый и великий Руководящий Совет Земли и Космоса счел возможным восстановить меня в должности. Я не ожидал такой снисходительности. Мне казалось, что Руководящему Совету потребуется козел отпущения. При отсутствии явных кандидатов - то бишь Уордена Диоса и большого червяка - а также принимая во внимание точку зрения особого советника Игенсарда, я считал, что на роль мальчика для битья выберут меня.
Сказанные на сессии слова были в некоторой мере искренними. Всем известно, что директор Доннер настояла на моем восстановлении. Известно и то, что Уорден Диос в последнем письме, адресованном Мин, попросил ее поступить подобным образом. Однако я уверен, что основной мотивацией, стоявшей за моим публичным «прощением», была забота о функциональной целостности Космической полиции, а не о морали и этике. Советники испугались возможного удара амнионов, который мог сломить нашу оборону, прежде чем мы успели бы распространить иммунную вакцину. Совет посчитал, что мои знания и опыт перевешивают вину за прежние ошибки и неточности. Но главное, советники боялись, что директор Доннер окажется слишком честной и прямолинейной, чтобы эффективно противостоять амнионской угрозе. Они решили, что им нужен человек моего типа - специалист по тонкостям двусмысленных положений.
…Оно замечательно и тем, что советники оправдали Уордена Диоса. Я чертовски этому рад, хотя данное обстоятельство не смягчает моей горечи от потери друга. Мне кажется, было бы правильнее чествовать его, как героя и мученика. Некоторые выродки с готовностью приняли бы судьбу, которую готовил нам Холт Фэснер. Честно говоря, я думал, что Совет воспримет жертву Уордена с большим возмущением. Его отважные действия слишком уж явно контрастировали с трусливым поведением этих так называемых «представителей человечества». Естественно, принизив подвиг Диоса, они показали бы себя в лучшем свете…
…Как я понял, Эбрим Лен не позволил им этого. Он сотворил еще одно чудо: сплотил советников на руинах империи большого червя. Я даже не подозревал, что под вуалью его привычного миролюбия скрывалось столько твердости и мужества.
Тем не менее одно событие потрясло меня больше всего - потрясло настолько, что я не могу умалчивать о нем. Речь идет о юном Дэйвисе Хайленде - точнее, его выпаде против меня.
В течение двух дней между его прибытием на станцию полиции и выступлением перед Руководящим Советом юноша вел себя безупречно. Он отвечал на вопросы, как того требовали обстоятельства: объективно в отношении Морн Хайленд и капитана Термопайла, но более чем скромно о себе самом. Адресуясь к Совету, он даже ни разу не назвал моего имени. Однако, когда сессия подошла к концу, этот юный бандит приблизился ко мне и на виду у советников и их свиты нанес мне удар в лицо, сломав на три куска левую сторону моей нижней челюсти. «Это вам за Энгуса,- сказал он.- Отец сам разобрался бы с вами, если бы не боялся, что вы сожжете ему мозг».
Да, я мог бы разрушить мозг киборга, но не стал бы делать этого. Не в моей привычке ломать инструменты - даже если они сослужили свою службу. Между прочим, я глубоко сожалею о переговорах с капитаном Скройлом и «Завтраком налегке». В отличие от Уордена Диоса, я иногда ошибаюсь, когда пытаюсь управлять квантовой механикой событий. Юный Дэйвис не причинил мне особого вреда. Хотя печально, что я не могу подать на него в суд. Во-первых, он давал свидетельские показания против меня, а во-вторых, этот хулиган защищен привилегиями, которые ему предоставляет Орден чести.
…Поэтому вместо привычной диктовки я печатаю эти записи. Моя нижняя челюсть не позволяет мне говорить без боли. Она еще не срослась - я с трудом глотаю даже жидкости. Но мудрые люди знают, что боль является чудесным помощником для концентрации внимания.