Страница 29 из 33
Комната, в которой мы сидели, была залита мягким светом, а в соседней стоял накрытый стол с нетронутой едой и неоткупоренным вином. Все смотрели друг на друга и размышляли – подозрительность, наполнившая комнату, казалась просто осязаемой.
Я закрыла глаза. Розалинда была моей кузиной, мы выросли вместе, и я знала ее так же хорошо, как всех остальных. Что могло пугать ее в этих письмах? Какую власть мог иметь над ней шантажист? Чем он ее шантажировал? Не бесконечными же любовными связями, они никогда не довели бы ее до попытки самоубийства. Тогда что? Я не могла найти ответа на этот вопрос и поэтому мысленно перешла к следующему. Если письма посылал кто-то из присутствующих здесь, то кого вероятнее всего можно заподозрить?
Я непроизвольно подумала в первую очередь о Майлзе. Не потому, что у него была причина, а потому, что он не был другом семьи. А потом внезапно вспомнила, как Том радостно сообщил, что и сам собирается купить виллу в Португалии, а тетя Гарриет сказала, что дела у него идут великолепно и он разъезжает по Темплас-Уэй на «ягуаре» последней модели. И еще Мэри. По словам тети Гарриет, она уже давно нервничает. Быть может, она знала о связи любимого мужа с Розалиндой и сражалась за него единственным известным ей способом? А Фил и его замечание о том, что Розалинда в последнее время стала жестокой?
Тетя Гарриет не говорила того, что знала. Интересно, пришло мне в голову, не поссорилась ли она с Розалиндой из-за того, что увидела прошлой ночью в автомобиле? А вдруг Розалинда вышла из себя и, схватив пистолет, начала театрально угрожать самоубийством и тетя Гарриет попыталась забрать у нее оружие и сделала неверное движение!.. Эта мысль была слишком ужасной, чтобы додумать ее до конца. Оставался еще Джонатан – но совершенно невероятно, чтобы это был он.
Все погрузились в молчание, занятые одними и теми же мрачными мыслями. Откинув голову на спинку кресла, я с закрытыми глазами вспомнила Розалинду, когда ей было семь или восемь лет и мы вместе играли в лесу, окружавшем Темплас-Уэй. Я вспомнила, с какой добротой она относилась ко мне на протяжении последних восемнадцати месяцев: как она оплатила моего адвоката и мое пребывание в клинике, как предложила пользоваться виллой сколько мне будет угодно. В конце концов я расплакалась.
Глава 18
По прошествии, казалось, целой вечности прибыли полицейские, мрачные и плохо говорящие по-английски. На помощь пришел Джонатан, который говорил по-испански; он объяснил, что дверь спальни была заперта и что пришлось ее выбить. Когда пришло время увезти с виллы тело Розалинды, у Гарольда окончательно сдали нервы, и Джонатан и Том едва оторвали его от тела жены.
– Это муж? – задал совершенно излишний вопрос старший офицер.
– У меня есть таблетки. Снотворное, – поспешно сказала тетя Гарриет, роясь в своей сумочке.
– Думаю, не нужно. Его придется допросить. Вы все были здесь, когда обнаружили тело? – спросил полицейский.
– Да.
– Тогда дайте джентльмену таблетки. Завтра будет достаточно времени, чтобы поговорить с ним.
Полицейский спустился вниз, держа в одной руке лежащий на тряпке пистолет, а в другой – письмо. С помощью Джонатана в качестве переводчика офицер спросил Гарольда:
– Это ваш пистолет?
Гарольд кивнул.
– У меня есть на него разрешение… О Господи, мне не следовало держать его на вилле… Если бы я мог подумать… – Он снова разрыдался.
– А это? – Офицер вытянул руку с листком бумаги и прочитал:
– «Я знаю, что было в письмах». В каких письмах? – Он поднял голову. – Кто написал это вашей жене?
Гарольд был не в состоянии говорить связно, и вместо него ответила тетя Гарриет:
– Моя племянница получала анонимные письма, и они испортили ей нервы. Я думаю, тот, кто написал это, косвенно виновен в том, что она лишила себя жизни.
– Вы полагаете, она сама лишила себя жизни? – Офицер сверху вниз посмотрел на тетю Гарриет. – Никакой предсмертной записки не было.
– Она уже пыталась покончить с собой. В Лондоне. Из-за этих писем у нее была нарушена психика…
Полицейский медленно обвел всех взглядом, а потом снова посмотрел на пистолет. «Сейчас, – подумала я, – сейчас он скажет тете Гарриет, что она ошибается, что это было убийство». Но вместо этого он объявил:
– При сложившихся обстоятельствах я должен просить всех вас оставаться здесь для дальнейшего допроса. Прошу сдать мне свои паспорта.
Из всех только Майлз выразил символический протест.
– Когда вы в последний раз видели жену? – обратился офицер к Гарольду.
– За ленчем. – Гарольд постарался сосредоточиться. – Днем я ездил в Опорто и вернулся уже после семи.
– После возвращения вы не видели жену?
– Нет… Она много спала… Была нездорова… – Его снова начали душить слезы.
– Я видела ее примерно в половине пятого, – сказала я.
– Где? – обернулся ко мне офицер.
– На вилле. Она гуляла. Я была на берегу и видела, как она вернулась.
– Могу подтвердить это, – сказал Джонатан. – Я был с Розалиндой, когда мисс Харленд видела нас. Мы расстались у дверей, и потом я пошел на берег, чтобы поговорить с мисс Харленд.
– Вы вернулись вместе?
– Нет. Я оставил мисс Харленд на берегу.
– И куда пошли?
– На виллу, которую я делю с мистером Салливаном.
– А мистер Салливан был на вилле?
– Нет. Майлз не возвращался на виллу примерно до шести часов. Он катался на лошади.
– А вы? – обратился ко мне офицер. – Куда вы пошли после того, как мистер Краун оставил вас на берегу?
– Мы с мистером Фарраром вышли на веслах в море.
Офицер взглянул на свои записи.
– Где вы встретили мистера Фаррара?
– Я была на берегу, он увидел меня, спустился и подошел.
– Откуда он шел?
– С виллы.
– С какой виллы? Со своей или с этой?
– Не могу сказать точно. – Меня кинуло в жар – Том шел с виллы Розалинды, я была в этом уверена.
– Тогда, вероятно, это вопрос, над которым вам стоит подумать. Если я правильно помню, то погода была не идеальной для выхода в море.
– Да, не идеальной. Море разбушевалось, и мы с большим трудом вернулись на берег.
– И насквозь промокли?
– Да, конечно.
– Значит, вся одежда, которая была на вас обоих, теперь выстирана? – вежливо поинтересовался он.
– Да.
– А ваша одежда, мистер Фаррар? – повернулся он к Тому.
– Морская вода испортила мои джинсы, да они и были уже довольно старыми. Я их выбросил, – покраснев, в замешательстве ответил Том.
– Куда? – В вежливом голосе офицера нельзя было не почувствовать стальных ноток.
– В мусоросжигалку.
Несколько минут офицер в задумчивости смотрел на него, а потом попросил одного из своих людей пойти и выгрести все из мусоросжигательной печи.
– Когда вы двое вернулись с вашей… морской прогулки, куда вы пошли?
– Том пошел на свою виллу, я вернулась на свою. Я приняла ванну и переоделась, потом за мной зашел Майлз, и мы вместе пошли сюда.
Офицер, временно закончив со мной, продолжал расспрашивать всех остальных об их перемещениях, а Джонатан старательно переводил его вопросы. Полицейские ушли только в два часа ночи, забрав с собой пистолет и письмо, чтобы снять отпечатки пальцев. Никто не видел Розалинду после того, как она рассталась с Джонатаном. Никто не знал, ни кем было написано письмо, которое нашли в ее спальне, ни что содержалось в прежних анонимных письмах.
– Ф-фу. – Том вытер со лба пот, когда офицер со своими людьми наконец ушел. – Как по-вашему, когда они вернутся?
– Часа через три или четыре, – ответил Джонатан. – К тому времени у них будут отпечатки пальцев с пистолета.
– И они снимут отпечатки у нас? – тихо прошептала Мэри.
– Да. Но это к лучшему, Мэри, – успокоил ее муж. – Так скорее все выяснится.
Мэри вздрогнула и снова уткнулась лицом в плечо Тома.
– Никто ни слова не сказал об убийстве, – заметил Джонатан, налив себе виски.