Жалость

— Да ну, смешно! — отозвался на это д'Ортега. — Их же продать можно! Вы что, не знаете, почем они на рынке?

— Вот. Ее! Возьму вот эту.

— О, нет! Эту никак нельзя. Жена не позволит. Она без нее жить не может. Это же главная наша повариха, самая лучшая!

— Вы сказали: брать любого. Вот я и выбрал. Если ваше слово ничего не значит, тогда остается только в суд…

— Все так, — сказал д'Ортега, — но есть и другие женщины. Их много. Вы видели. А эта еще и кормящая.

— Тогда остается в суд, — проговорил Джекоб.

— Вот ведь чудак! — пожал плечами он. Но отступать Джекоб не пожелал.

— Что ж, может быть с новым кредитором у вас отношения сложатся лучше, — сказал он и по тому, как взыграли ноздри противника, понял, что попал в цель. Д'Ортега приобрел уже славу неплательщика, так что далеко бы ему пришлось ехать, чтобы найти, кто даст кредит, — в Мэриленде уж он и друзей порастерял, и местные заимодавцы все до единого ему отказывают в том, что неизбежно потом придется списывать в разряд потерь. В воздухе повисла напряженность.

— Вы, кажется, не ущ кюрошо понимаете, что предлагают. Я долг отдать не уклоняущ. Я чту его. Но ведь цена муштрованной рабыни отменно высока!

— А если мне от них толку нет? у

— Я занимаюсь недвижимостью и золотом, сэр, — приосанился Джекоб Ваарк, весь такой из себя купец, почти эсквайр и практически помещик. И уже не сдерживаясь, добавил: — Но я понимаю, как трудно папе-жу соблюдать кое в чем воздержанность.