Жалость

— Только что ведь изругала ее за порванную рубашонку и, представляешь, Лина, в следующий миг поворачиваюсь, а она лежит в снегу. И головушка треснувши, как яйцо.

— Думаю, Господь и не ведает, кто мы есть. Ведал бы, пожалуй, возлюбил бы, но думаю, про нас Он и слыхом не слыхивал.

— Но ведь Он сотворил нас, так? Разве нет?

— Сотворил. Да Он и хвосты павлиньи сотворил такожде. Это, никак, поухищренней будет!

— Вот тебе на! Ведь мы поем и говорим, а павлины нет.

— Мы поневоле вынуждаемся. А павлинам оно не надобно. И что в нас еще хорошего?

— Разумения. И руки, чтобы всякую вещь ладить.

— Ну, так ведь то для себя все. Для собственной страды и пропитания. То ж не ему, не Богу. Он где-то далеко, в конце Вселенной. Что ему до нас!

— А что же Он тогда делает, коль не доглядывает за нами?

— Да черт его знает!

— По нужде на горшок… прилюдно… среди чужих…