Страница 15 из 69
Аритч, сидевший с закрытыми глазами, чтобы подчеркнуть формальность отношений клиент – Легум, открыл глаза и пристально посмотрел на Маккая.
– Напоминаю тебе в последний раз, что я – твой клиент.
Знаки нового опасного напряжения в поведении слуги Врева увеличивались, но Маккай заставил себя сконцентрировать внимание на Аритче.
– Ты сам называешь себя клиентом. Очень хорошо. Клиент должен правдиво отвечать на вопросы, которые задает Легум, если этого требует предмет юридического спора.
Аритч продолжал пристально смотреть на Маккая, и в глазах его пылал скрытый желтый огонек. Вот теперь битра разгорелась в самом деле.
Маккай чувствовал, как хрупка связь, от которой зависело его существование. Говачины, подписавшие Большой Пакт Консента, обязательный для всех видов чувствующих существ известной вселенной, юридически могли быть объектом некоторого вмешательства Бюсаба. Однако Аритч поставил их встречу совсем на другую платформу. Если Говачинская федерация не согласна с Маккаем-агентом, то они могли вызвать его в Судебный Зал, как Легума, причинившего вред клиенту. И так как вся Говачинская коллегия адвокатов будет против Маккая, у него не было никаких сомнений в том, который из Легумов «попробует ножа». Его единственная надежда заключалась в том, чтобы избежать немедленного рассмотрения тяжбы. В этом, собственно говоря, и заключался настоящий базис Говачинского Закона.
Маккай сказал, приближаясь еще на один шаг к конкретному вопросу:
– Мое Бюро обнаружило обстоятельства, которые могут вызвать замешательство в Говачинской федерации.
Аритч дважды мигнул.
– Как мы и подозревали.
Маккай покачал головой. Они не подозревали, они знали точно. Маккай рассчитывал на это: Говачины понимают, почему он откликнулся на их вызов. Если какие-нибудь из сенсов, подписавших Соглашение, и смогут понять его положение, то это будут Говачины. Бюсаб отражал философию Говачинов. Прошли уже столетия с момента того большого потрясения, из которого собственно и возник Бюсаб, но Консент никогда не позволял себе забыть этот случай. На нем обучали молодежь у всех чувствующих существ.
«Когда-то давным-давно, деспотичное большинство захватило правительство. Они говорили, что сделают всех равными. При этом они имели в виду, что не позволят никому быть лучше другого ни в каком деле. Превосходство должно было быть подавлено или скрыто. Тираны заставили свое правительство действовать в большой спешке „во имя людей“. Как только они видели препоны и задержки, то уничтожали их. Времени на размышления оставалось очень мало. Сами не осознавая того, что действуют под влиянием неосознанного стремления предотвратить любые изменения, тираны пытались свести все население к серому однообразию».
«И вот мощная правительственная машина понеслась с растущей скоростью от одной ошибки к другой. Она захватила коммерцию и все важнейшие элементы общества. Законы выдумывались и принимались в течение часа. Каждое общество исказилось до самоубийственного вида. Люди оказались не готовы к изменениям, которых требовала вселенная. Они сами были неспособны измениться».
«Как вы узнали раньше, это было время „быстрых денег“, полученных утром и пропадающих с наступлением ночи. В своем пристрастии к однообразию, тираны захватывали все большую и большую власть. Все остальные при этом становились все слабее и слабее. Новые бюро и директораты, странные министерства возникали из пустоты для самых невероятных целей. Они стали цитаделью новой аристократии, правителей, которые продолжали раскручивать гигантское колесо правительства, распространяя разрушения, насилие и хаос во всем, к чему они прикасались».
«В эти отчаянные времена горстка людей (Пятерка Ушей, их состав и происхождение никогда не сообщались) создали Корпус Саботажа, чтобы затормозить колесо правительства. Первоначально корпус был кровавым, неистовым и жестоким, но со временем эти методы были заменены более тонкими. Правительственное колесо замедлилось и стало более управляемым. Снова появилось время для обдумывания решений».
«По прошествии нескольких поколений, первоначальный Корпус преобразовался в Бюро, Бюро Саботажа с его теперешней служебной функцией. Теперь вместо насилия предпочитается диверсия, но в случае необходимости Бюро готово и к применению насилия».
Эти слова Маккай слышал еще будучи подростком, они сформировали у него концепцию, которая изменилась по мере приобретения опыта работы в Бюро. Теперь, как он знал, директорат, состоящий из представителей всех чувствующих существ, следовал своими собственными энтропийными коридорами. Когда-нибудь Бюро растворится или его заставят это сделать, но пока они еще были нужны вселенной. Старые тенденции не исчезли, прежний тщетный поиск абсолютного воплощения однообразия. Это был древний конфликт между тем, что отдельный член общества считал необходимым для своего сиюминутного выживания и тем, что требовало общество, чтобы в перспективе выжил любой из его членов. И теперь это был конфликт между Говачинами и Консентом, а Аритч был чемпионом своего народа.
Маккай внимательно изучил Высшего Магистра, одновременно ощущая неослабленную напряженность в ассистенте-Вреве. Будет ли в этой комнате насилие? Пока Маккай говорил, этот вопрос оставался нерешенным.
– Ты заметил, что я нахожусь в трудном положении. У меня не вызывает радости замешательство ни уважаемых наставников и друзей, ни их соотечественников. Тем не менее, существуют доказательства…
Он позволил своему голосу медленно затихнуть. Говачины не любили оставленных недосказанными намеков.
Когти Аритча выскользнули из мешочков на его перепончатых пальцах.
– Твой клиент желает слышать об этих доказательствах.
Прежде чем начать говорить, Маккай положил руку на защелку ящичка, стоящего у него на коленях.
– Исчезли многие представители двух видов сенсов. Эти два вида: Говачины и люди. Само по себе, это ничего бы не означало, но такие исчезновения происходили длительный период времени – в течение, может быть, двенадцати или пятнадцати поколений по старому человеческому исчислению. Сложенные вместе, эти исчезновения имеют массовый характер. Нам удалось выяснить, что существует планета, называемая Досади, куда были переправлены эти люди. Улики, имеющиеся у нас, были рассмотрены чрезвычайно тщательно. Все они ведут к Говачинской федерации.
Аритч раздвинул пальцы – этот жест был знаком крайнего замешательства. Маккай не мог сказать точно, было ли это замешательство деланным или действительным.
– Твое Бюро обвиняет в этом Говачинов?
– Ты знаешь функции моего Бюро. Пока мы не знаем местоположение Досади, но мы узнаем его.
Аритч молчал. Он знал, что Бюсаб никогда не сдается перед лицом какой-либо проблемы.
Маккай поднял голубой ящичек.
– Бросив мне это, ты сделал меня стражем своей судьбы, клиент. У тебя нет права знать мои методы. Я не следую старым законам.
Аритч кивнул.
– Я предполагал, что ты так и поступишь.
Он поднял правую руку.
По телу Врева прокатилась ритмическая «волна смерти», а боевые жвалы высунулись из лицевых щелей.
При первом же движении Врева Маккай открыл голубой ящичек и выхватил из него книгу и нож. В словах его прозвучала твердость, которой он не чувствовал в своем теле:
– Если она сделает в моем направлении малейшее движение, то моя кровь осквернит эту книгу. – Он приложил нож к своему запястью. – Знает ли твой Слуга Ящичка последствия этого? История Филума Бегущих на этом закончится. Будут считать, что другой Филум воспринял Закон от его Дарителя. Имя последнего Верховного Магистра этого Филума будет стерто из памяти живущих. Говачины станут поедать свои яйца при малейшем намеке, что в их венах течет кровь Филума Бегущих.
Аритч замер с поднятой правой рукой, затем сказал:
– Маккай, ты выдал свою воровскую суть. Ты можешь знать это только в том случае, если ты шпионил за нашими самыми священными ритуалами.
– Ты считаешь меня трусливым двуличным олухом, клиент? Я – настоящий Легум. Легуму не надо шпионить, чтобы узнать Закон. Допустив меня в Коллегию Легумов, вы открыли передо мной все двери.