Семь легенд мира

Жив, слава Богам. И, даже лишившись сознания, пытается ползти куда-то, цепляясь разбитыми пальцами за мелкие выступы камня. Айри уже сбросил мешок, открыл его и теперь доставал на ощупь, привычно, лекарские принадлежности, мази, повязки… а сам внимательно прослеживал взглядом направление, которого придерживался бессознательно его спутник.

Когда ночной бархат вытерся до серой прозрачности предзорья, Ками затих, прекратив вялые попытки двигаться невесть куда. Его раны под повязками уже не кровоточили, швы на разорванном камнями боку и вспоротой руке легли удачно. Кости оказались достаточно прочны, а два ребра – мелочь. Он снавь, восстановится быстро.

С первым лучом восхода Ками очнулся. Улыбнулся солнышку, кривясь от боли, поднял раскрытые ладони, приветствуя день, как делают все снави по утрам, если имеют хоть несколько мгновений. За время морского пути Тоэль не помнил дня, когда все трое Говорящих не поднялись бы на палубу встретить зарю. Ками совершил привычный ритуал и лишь затем до конца очнулся, словно солнышко прогнало туман из его сознания. Снова прикрыл глаза, вслушиваясь в себя.

– Что со мной было, Тоэль? – прошептал он.

– Сам жду ответа от тебя. Ты ушел из пещеры в полночь. Кажется, даже приложил меня здоровенным камнем в затылок, чтоб я не помешал. Спасибо, не мечом хоть. Куда шел, а вернее, куда тебя вели?

– Был зов, – Ками непонимающе уставился на свои перебинтованные руки. – Кто-то умирал далеко и нуждался в помощи. Еще он желал, чтобы мне никто не помешал в пути. Мне впечатали в сознание идею: кругом враги, надо вырваться и бежать, спасать… И требовалось еще отозваться и указать свое место. Я не знал места, оказался в странной непроглядной темноте, совершенно не мог сориентироваться. Но пошел в его сторону… Сильно я тебя?

– Я – как спящая собака, которая успевает вывернуться из-под тележного колеса, – фыркнул Тоэль. – Полез бы с мечом, вышло бы хуже. Во сне я и убить могу, не разбирая, кто напал. А так – откатился и врезал тебе по лицу, не просыпаясь. А может, ты меня все же достал, и я некоторое время был без сознания. Точно могу сказать: бил я на выключение зрения, это в таких случаях моя нормальная реакция, ты на некоторое время буквально ослеп. Вот и не отозвался им. Повезло нам обоим, что ни говори. На бриге могли слышать это безобразие?

– Да.

– Женщин остановить было некому. Плохо. Идти можешь?

– Я почти в порядке. Ребра на ходу подлечу. Назад?

– Вперед. Не уверен, что Фрисс и Деяна еще у берега. Они наверняка отозвались и свое место смогли указать. Если так, их забрали. Далеко ли до источника зова?

– Нет, кажется. К вечеру будем там.

– Хорошо бы. Вторую ночь ты переживешь труднее. Может быть, они включают эту дрянь регулярно. Подобных вам зов буквально сводит с ума. Я и сам его разобрал, жутковато звучит в сознании.

Ками кивнул, мысленно извиняясь и виня себя в слабости. С поклоном принимая меч и ножи. Покорно и еще более пристыжено позволил Тоэлю взвалить на плечо оба мешка. Поднялся, морщась и шипя от боли, неловко сделал первый шаг, второй, третий. Айри хмуро и одобрительно следил за упрямым спутником, двигающимся все увереннее и свободнее. О передышках Ками не просил.

К полудню они первый раз остановились на привал, напились и поели. Ками уже мог почти нормально дышать и говорить, его ребра начали срастаться. Пища отвлекла от боли, отдых чуть восстановил силы. И чутье снави, способное видеть мир более полно и глубоко, изучая скрытое от глаз, вернулось к привычной работе. Немедленно сообщило: есть новости, и, увы, неприятные. Впереди, несколько южнее, Говорящий ощущал мертвое поселение. Некоторое время спутники решали: посетить или обойти? Договорились чуть уклониться в сторону и потерять час, но глянуть, что там случилось.

Каменные домики оказались невелики, но устроены грамотно и умело. Мягкий песчаник в ровных блоках образовывал стены, глиняная черепица веселых тонов охры и багрянца осенним листопадом покрывала двухскатные крыши с неровными «плечами». Под длинным помещался вход в жилье, обращенный к улице. Широкой, мощеной булыжником. С аккуратными клумбами, но давно не знавшими полива, сухими. Погибли и огороды за высокими изгородями, выложенными за долгие годы из собранных с участков камней. Много поколений люди трудолюбиво очищали землю, откатывали валуны, выбирали до последней крохи мертвый щебень, корзинами носили ил с дальних низинных ручьев. Удобряли почву, поливали ее. Теперь все осталось без хозяйских рук и погибло.

Ками озирался, невольно опуская плечи и горбясь. Его сознание мучило эхо боли погибших. Их убили здесь, одного за другим, жестоко и расчетливо. На небольшой площади в центре поселения звенел ручеек. Единственный живой голос в некогда шумной деревне. Путники напились и умылись.

– Видишь оплавленный камень? – Тяжело вздохнул айри.

– Да. Молния?

– Мои родичи. У нас есть такое… Не думал, что из него сделают оружие. Всех, кто стал не нужен, сожгли. Давно, я полагаю. В начале лета.

– Да, их поля засеяны, но до прекращения полива даже не отцвели толком. Месяцев пять назад тут было вполне мирно и благополучно. Когда здешние снави были тоже живы и мы занимались Архипелагом. Двое прилетали с этого берега.

– Полагаю, хотя сказанное – лишь домыслы, тогда еще не было создано фальшивого и злого зова, безотказно действующего на вас. Говорящих сюда заманили, чем-то отравив или заразив деревню. Жители позвали и им пришли на помощь… Потом селение уничтожили, знать бы почему. Впрочем, своих соплеменников я давно не понимаю, а это – их рук дело, без сомнения. Можешь попробовать понять, снави здесь лечили?

– Не могу, – виновато покачал головой Ками. – Слишком много смертей. Почему уверен, что твоим родичам понадобились именно одаренные?

– Потому что ночью именно вас и звали. Это как раз очевидно. Идем, здесь уже ничем никому не помочь. Но я впишу деревню в счет. И я найду того, кто этот счет оплатит.

Ками согласно кивнул. Впервые ему не показалась дикой и неправильной мысль о неизбежном пролитии крови. И о мести. Хотя как можно мстить тем, кто убивает так хладнокровно? Они – нечто вроде мора или урагана, от таких надо лечить мир. Обычная его работа.

В сумерках долина осталась позади, и с гребня окружающих ее скал открылся вид на широкий длинный каньон, прорезающий горы в направлении с запада на восток, к океану. По его дну змеилась некрупная речушка, на ее зеленых берегах росли низкие изломанные деревья и невысокие кусты. В нескольких верстах от ближнего склона начинались шатры и пологи временного лагеря – огромного, на две-три тысячи человек, окруженного стадами скота, изрядно вытоптавшего зелень. У окраинных шатров было заметно бурное и организованное движение.

В центре лагеря, наоборот, оказалось безлюдно. Здесь разместилось странное и непривычное глазу Ками сооружение – подобный гигантской белесой и пухлой шляпке гриба шатер, матово, неярко лучащийся в ранних отсветах скорого заката. Айри вид не удивил. Тоэль лишь тяжело кивнул, соглашаясь с ожидаемым.

– Временное жилье моего народа, своеобразный навес, – пояснил он. – Точнее – шатер, он же наверняка каркасный. Внутри… скажем так, двор, склады, комнаты для отдыха и проведения работ, помещение для летающих… пусть зовутся лодками, что ли, раз невелики. У вас пока нет слов для такого средства передвижения. Ты отсюда снавей не ощущаешь?

– Нет. А вот люди в лагере воспринимаются очень странно. Словно они нетрезвы. Слишком много радости, гнева, восторга, исступления и нет простых повседневных мыслей и мягких тонов в настроении. В сознании читается прямо-таки горячечный бред. Возможно, ночью я был на них похож. И еще. Полагаю, в подобном состоянии долго находиться опасно, они буквально выгорят за несколько месяцев, а то и недель. Не понимаю, что они тут делают, такая толпа?