Порочные привычки мужа

Аурелия встала за дверью в денник под таким углом, чтобы верхняя половинка, открывшись, спрятала ее. И закричала во весь голос, колотя кулаками по двери.

Карлос снова начал осыпать ее бранью, потом рывком распахнул верхнюю половину двери, продолжая поливать пленницу оскорблениями. Не увидев Аурелии, он поглубже просунул голову в денник, и тогда Аурелия воткнула острую щепку ему в шею, чуть пониже уха. Он завопил и попытался выдернуть щепку, повернувшись спиной к двери. Аурелия тут же накинула веревку ему на шею и потянула изо всех сил, используя дверь, как рычаг. Сил, чтобы задушить его, у нее, конечно, не было, но она могла лишить Карлоса сил и заставить его упасть на колени на достаточно долгое время, чтобы успеть отпереть нижнюю половину двери.

Он дернулся вперед и вцепился в импровизированную гарроту, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Щепка по-прежнему торчала у него из шеи. Карлос рухнул на колени. Аурелия выпустила веревку, за долю секунды отодвинула засов и плечом так сильно ударила по двери, что та, распахнувшись, ударила тюремщика, и он, застонав, рухнул лицом вниз на солому.

Она выбежала в опустевший двор конюшни как раз в тот миг, когда Алекс и Гарри галопом выскочили из-за деревьев.

— Боже милостивый, Аурелия! — выдохнул Гарри, осадив коня, наклонившись и протягивая ей руку. — А мы боялись, что он тебе пятки подпалит.

Она пораженно уставилась на друзей:

— Как… что… что вы тут делаете? Где Гревилл?

— Разбирается с твоим похитителем, — коротко ответил Гарри. — И незачем спрашивать, что здесь делаем мы.

— Полагаю, незачем, — согласилась она, слабо улыбнувшись. Она взялась за протянутую ей руку и, когда Гарри подтянул ее вверх и усадил на седло перед собой, снова спросила: — Так, где Гревилл?

— Встречается с Васкесом… только ты подняла такой шум, что все наши превосходные планы наверняка пошли прахом. — Алекс поравнялся с ними. — И скольких ты успела убить?

— Никого. Но вам следует позаботиться об одном раненом. Он лежит там лицом вниз, однако я сомневаюсь, что смогла как следует вывести его из строя.

— Я им займусь, — заверил ее Алекс, спешиваясь и вытаскивая пистолет. — Гарри, а тебе лучше вместе с Аурелией поехать и проверить, как там дела на перекрестке.

Дон Антонио услышал отдаленные крики, подъезжая к перекрестку. Кричала женщина, но он спокойно поехал дальше. Карлос справится с ней, даже если ему привязать одну руку за спину. А Фолконеру не помешает послушать, как кричит его жена. Это подготовит его к тому, что последует дальше.

На перекрестке было пусто. Четыре дороги, образующие крест, в слабом свете зари походили на длинные серые линии, уходящие вдаль.

Васкес выехал на середину и осадил коня. За оружием он даже не потянулся. Аспид не убьет его из засады. Не раньше, чем получит свою женщину целой и невредимой. Кровь пела в жилах у дона Антонио. Он слишком долго дожидался этого дня. О, конечно, он служил своей стране и никогда не забывал об этом, но сейчас он мог удовлетворить ноющее самолюбие, заодно исправив прошлую ошибку.

— Ну, Васкес, где моя жена? Я ее хорошо слышу, но, прежде чем мы начнем говорить об обмене, должен еще и увидеть.

Дон Антонио повернул коня в сторону небольшой группки деревьев справа от дороги. Среди деревьев возвышался гигантский дуб. Васкес не видел Аспида, но для поддержания разговора это и не требовалось.

— Она появится тут через минуту. Покажись для начала.

— Покажи мне мою жену.

Антонио вытащил из кармана свисток, оглянулся и выдул пронзительную ноту.

— Появится через несколько мгновений, — произнес он так, словно они обсуждали внешний вид коня на аукционе «Таттерсоллз».

— Удивляюсь, как я пропустил тебя в Лиссабоне, — раздался задумчивый голос из-за дуба. — Мне казалось, я знаю всех, кто представлял в то время хоть какой-то интерес. Ты сумел ускользнуть от моих соглядатаев.

— Однако ты помешал мне. Я обычно не делаю ошибок, Аспид.

— Я уверен, что не делаешь… обычно, — добавил Гревилл с мягкой рассудительностью. Он хотел, чтобы Васкес пришел в раздражение и слегка растерялся. И все это время он прислушивался к звукам, которые возвестили бы о появлении на сцене Аурелии — не важно, с кем именно. Если с испанцем, значит, их будет двое против одного — с Аурелией в середине. Но скорее трое против двоих. Опять же с Аурелией в середине.

Но Аурелия не беспомощное дитя, напомнил Гревилл себе. И она это уже доказала.

Он услышал шаги на дороге, ведущей от заброшенной конюшни, и решил, что время настало. Гревилл выехал на перекресток, положив руку на шпагу, и кивком приветствовал противника. Тот ответил такой же любезностью.

— Давай ее сюда, Карлос! — приказал дон Антонио.

— Я и сама могу выйти, дон Антонио. — Аурелия шагнула вперед. В руке она держала пистолет.

Господи Иисусе Христе и его маленькие рыбки! Гревиллу хотелось запрокинуть голову и расхохотаться.

Его Аурелия!.. Даже представить себе невозможно, как она это сделала, но он ничуть не сомневался, что Гарри и Алекс почти не участвовали в ее освобождении. Гревилл слышал только Аурелию.

Она прицелилась в дона Антонио.

— Застрелить его, Гревилл?

— Ну, это зависит от того, насколько ты на него обиделась, — ответил Гревилл, вытаскивая шпагу из ножен. — Если ты не очень против, я бы предпочел завершить дело по-своему… но тебе, конечно, уступлю.

— Вообще-то мне не очень нравится убивать людей, — сказала Аурелия. — Вам следует знать, дон Антонио, что о Карлосе уже позаботился князь Проков, а прямо у меня за спиной стоит лорд Бонем.

Дон Антонио не обращал на нее никакого внимания. Он смотрел на Гревилла. Кроваво-красный краешек солнца только что показался из-за горизонта.

— Значит, вот как ты хочешь завершить это, Фолконер? — Испанец тоже вытащил шпагу.

— Нет, — ответил Гревилл, спешиваясь. — Я предпочитаю честный поединок, Васкес. Аурелия, забери моего коня.

Она быстро подошла и перехватила поводья, но не могла понять, зачем он это делает… принимает вызов, хотя может и не победить, а ведь всего-то и нужно выстрелить и спокойно уйти. Но в глубине души Аурелия знала, что у Гревилла имеется собственный кодекс чести. И эта последняя схватка — дело для него очень личное.

Он все-таки человек странный — и это очень мягко сказано. Способен на пугающую ее эмоциональную отстраненность. Он не знает, как любить, но Аурелия знала, что он все-таки ее любит. И она его любит.

Любит за его нрав, за всеобъемлющую компетентность, за преданность работе, за грусть и одиночество его прошлого, за бескорыстие и мастерство в интимной жизни. Но в первую очередь она любит его ради него самого. Аурелия давно это знает, а еще она знает, что такое любить. А это значит, что сейчас нужно отойти в сторону и позволить ему завершить дело так, как он хочет.

Она уже привычным жестом погладила живот. Когда все это кончится, Гревиллу придется познать еще одну любовь.

Аурелия отвела коня Гревилла к дубу и остановилась. Гарри уже спешился и ждал ее. Он слышал весь разговор и понял его правильно: Аурелия согласилась с решением его коллеги. Гарри быстрым движением забрал у Аурелии пистолет — в конце концов, это его собственный. Дон Антонио Васкес в любом случае не уйдет отсюда живым.

Двое мужчин стояли лицом друг к другу, держа в руках сверкающие шпаги. По молчаливому обоюдному согласию оба отбросили свои пистолеты в сторону, подальше от места, где стояли. Шпаги взлетели вверх и соприкоснулись. Гревилл грациозно отпрыгнул назад, сделал левой рукой молниеносное движение, и вперед полетел кинжал, вонзившись в руку противника, в которой тот держал шпагу. Рука беспомощно упала вниз и повисла вдоль тела.

Гарри, в отличие от Аурелии, знал, что эта рана навсегда покалечила испанца. Сломанные кости могут срастись, но разорванные связки — совершенно другое дело.

Дон Антонио стоял, опустив шпагу и зажав кровоточащую рану здоровой рукой…

— Давай, прикончи меня.