Страница 41 из 62
— Непременно. Обещаю.
Ханна побежала по своим делам, оставив Лину наедине с сестрой Мэри.
— Зайди и посмотри магазин.
Приглашение прозвучало почти как приказ, так что пришлось немедленно подчиниться. Сестра Мэри не отходила ни на шаг.
— О, у вас здесь даже массажер для бедер продается.
— Это тебя удивляет?
— Столько всего! От диванов до бакелитовых украшений. На интернет-аукционе такие вещи стоят немалых денег.
— Что, массажеры для бедер?
— Нет, я говорю о бакелитовых украшениях. — Лина застегнула на запястье красный браслет. — А вот массажером никогда не пользовалась.
— Зато я пользовалась, — гордо призналась сестра Мэри. — Вот, попробуй, какие мускулы. — Она показала на собственные бедра.
— Нет-нет, что вы. — От смущения Лина даже начала заикаться. — Охотно верю.
Какая монашка станет врать в таких вопросах? Да и вообще, какая монашка станет врать?
— Уже много лет делаю массаж. Не хочу хвастаться, но бедра стальные.
Лина лишилась дара речи.
— Что? Считаешь, что женщина моего статуса не имеет права на стальные бедра?
— Я… дело в том… — Лина мучительно пыталась придумать, как с достоинством выйти из затруднительной ситуации.
— Тебе неловко обсуждать со мной такие темы? — догадалась сестра Мэри.
— Да, есть немного.
— То есть ты все еще притворяешься? До тех пор, пока не достигнешь цели?
— Именно так. — Внимание Лины снова переключилось на браслет. Шедевр стоил всего лишь два доллара.
— И чувство к Коулу тоже притворное?
— Какое именно? К Коулу я испытываю множество различных чувств.
— Правда? Честно говоря, ожидала, что начнешь отрицать все и сразу.
— Видите ли, это было бы нелегко сделать. Ведь в детстве Коул постоянно вел себя так, словно смеялся надо мной за моей же спиной.
— И ты до сих пор так считаешь?
— Иногда. Он почти ничего не принимает всерьез.
— Ему нравится, когда о нем так думают.
— А еще ему доставляет огромное удовольствие меня дразнить.
— Это не единственное занятие, которое доставляет ему огромное удовольствие.
Лина отчаянно покраснела. Казалось, щеки вспыхнули ярким пламенем.
— Вчера в моей машине мы ничего не делали. Все, что говорили окружающие, — самая настоящая ложь.
— А как насчет офиса Натана?
— Коул очарователен, сопротивляться ему очень сложно. Понимаете, о чем я? Буквально сводит с ума. Конечно, он ваш племянник/и все же… Но ведь он еще и мой начальник. Нет, конечно, он не пользовался служебным положением, чтобы попытаться заставить меня…
— Целоваться в офисе шерифа?
— Наверное, лучше поискать другую работу. Вам, случайно, не нужна помощь в магазине?
Вопрос Лина задала в тот самый момент, когда платила за браслет.
— Нет. Тем более что Коулу необходимо твое присутствие в клинике. Он постоянно восхищается деловыми качествами нового администратора. Не устает повторять, как ты организованна и как замечательно привела в порядок дела и документы.
— Не мешало бы мне привести в порядок саму себя, — пробормотала Лина.
— Поэтому вчера ты и отдала мне пирожные?
— Да. Как только вернулась в город, сразу вспомнила все детские вредные привычки.
— А тебе не приходила в голову такая мысль: вернуться в родной город, чтобы встретиться лицом к лицу с собственными страхами? А потом уже двинуться дальше?
— С какими страхами?
— Это уж ты сама должна знать. Только не пытайся доказывать, что никаких страхов нет. Они есть у всех. Подозреваю, что твои тайные страхи связаны с этим городом, с твоей семьей.
— Что вам известно о моих родителях? — насторожилась Лина.
Сестра Мэри удивилась:
— Известно, что они вышли на пенсию и переехали жить во Флориду.
— А до этого? Когда они жили здесь?
— Близко я с твоей семьей не была знакома, но все ее члены казались достаточно колоритными личностями.
— Правильно. Вежливый способ упомянуть об их странности.
В течение последнего месяца Лина несколько раз разговаривала с матерью по телефону. Беседы заканчивались быстро. Единственной реакцией на возвращение дочери в Рок-Крик стало туманное замечание о том, как хорошо, что они со Сью Эллен могут чаще видеться. Потом мать вернулась к рассказу о друзьях во Флориде, а закончила формально прозвучавшим приглашением приехать в гости — когда-нибудь потом, когда они с отцом не будут так заняты.
По какой-то непонятной причине после разговоров с матерью хотелось плакать. Даже трудно было сказать почему. Наверное, стоило вернуться к переписке по электронной почте — раньше Лина всегда общалась с матерью и отцом через Интернет.
— Я не похожа на Коула, — призналась Лина, — и не люблю Рок-Крик.
— И вновь речь идет обо мне, принцесса? — раздался за спиной характерный протяжный говор.
— Да, о тебе. Стараюсь добыть у твоей тетушки компрометирующую информацию, чтобы в нужный момент использовать в качестве оружия.
— О нет! — Коул театрально схватился за сердце. — Как глубоко ты ранишь!
— Даже и не собираюсь ранить, а тем более глубоко. Хочу всего лишь немного тебя притормозить.
— Дорогая, готов действовать так медленно, как тебе угодно!
Лина снова залилась краской.
— Не смей так разговаривать в присутствии монахини!
— Смотри-ка, даже не католичка, а испытывает чувство вины, — обратился Коул к тетушке. — Думаю, это оттого, что вожделеет, но боится признаться. Особенно при тебе.
— В таком случае не буду мешать и оставлю вас наедине. — Сестра Мэри обняла племянника и отошла, чтобы встретить покупателя.
— Зачем ты это делаешь? — Лина не скрывала раздражения.
— Что именно?
— А, не важно! Все равно бесполезно с тобой разговаривать!
— Подожди секунду. Куда ты идешь?
— Возвращаюсь на работу. У меня злой начальник.
— Если хочешь, могу замолвить словечко.
Лина сердито взглянула на Коула.
— Обстоятельства складываются немного не так, как я планировал, — заметил Коул. — Но ничего. Вернусь вместе с тобой. Как тебе предстоящая приветственная вечеринка? Ждешь с нетерпением?
— Не уверена, что избитая фраза «Жду с нетерпением» способна точно описать гамму моих чувств.
— А как точнее?
— Наверное, «жду с опасением».
— Но чего ты можешь опасаться? Ты ведь ничего не боишься!
— Твоя тетушка только что объяснила, что страхи есть у всех, только не все готовы их признать. Вот, например, ты. Явно боишься обязательств и ответственности.
— И что же привело тебя к этой мысли?
— Твой послужной список. Можно смело назвать тебя приверженцем серийной моногамии.
— Звучит почти как «серийный убийца».
— Умудряешься сохранять дружеские отношения с бывшими девушками. Почему? Прежде всего потому, что никогда не испытывал серьезных чувств. Все лежит на поверхности. Приятное времяпровождение и ничего больше. Никаких разбитых сердец.
— И что же в этом плохого?
— Ничего… в том случае, если поверхностные отношения устраивают обе стороны.
— А ты предпочитаешь разбитые сердца?
Вспомнились болезненное унижение и та жестокая сердечная рана, которую нанес Джонни Салливан. А вдруг Коул действительно прав?
— И как же его зовут? — потребовал ответа Коул.
— Кого?
— Да того парня, который разбил твое сердце. Как его зовут?
— Не твое дело.
— То есть не берешься отрицать сам факт? Сердце разбито?
— Сменим тему.
— Нет, не сменим. Ты всегда так поступаешь, когда разговор заходит о личном.
— Как поступаю?
— Меняешь тему. Но на сей раз не удастся. Хочу знать, что он за птица. Живет в Чикаго?
— С какой стати тебя волнуют подробности моей личной жизни?
— Волнуешь ты — вот с какой стати. Только вот почему ты никак не хочешь в это поверить?
— Да всего лишь потому, что уже слышала подобные разговоры, и всякий раз они оказывались ложью.
Лина испугалась, что наговорила лишнего, и поспешила уйти.