Страница 62 из 76
Чан Кайши 20–21 марта 1926 г. неожиданно для русских советников изгнал коммунистов из 1-го корпуса Национально-революционной армии и школы Хуанпу, некоторых арестовал, оцепил войсками штаб и квартиры советников, поставил караул у дверей квартиры А. С. Бубнова (Ивановского), главы советской делегации. Затем его войска окружили Сянганский стачком, арестовали руководителей забастовки, в основном коммунистов. Чан Кайши упразднил Военный совет, объявив себя главнокомандующим Национально-революционной армии, и потребовал отъезда из Китая Н. В. Куйбышева, В. П. Рогачева и И. Я. Разгона.[786] Эти события известны в истории как «события 20 марта» 1926 г.
Чуть позже в интервью с представителями иностранной печати Чан Кайши заявил: «В разрыве дипломатических отношений с Советской Россией мы только порываем с советским правительством… Никакой перемены в отношении китайского народа к русскому народу не произошло.
Стоит только посмотреть на советские консульства в различных городах Китая. Фактически они являются отделами Третьего Интернационала и одновременно рассадниками китайских коммунистических интриг. Ради собственной безопасности, как и ради китайской революции и мира на Дальнем Востоке, Гоминьдан предпринял это решительное действие».[787]
Постараемся ответить на вопрос: почему произошли эти события. Здесь было несколько причин, которые раньше в советской историографии замалчивались. В рядах Гоминьдана нарастало недовольство диктаторскими замашками коммунистов и ролью русских инструкторов и советников, которые, по мнению китайцев, все меньше считались с желаниями былых соратников и ближайших друзей Сунь Ятсена. Реализация коминтерновских установок, направленных на коммунизацию Гоминьдана, оборачивалась почти откровенным стремлением советских советников и китайских коммунистов овладеть аппаратом Центрального исполнительного комитета Гоминьдана и Национального правительства. И это закономерно вело, как справедливо считает российский историк А. В. Панцов, к антикоммунистическому перевороту Чан Кайши.[788] Так, В. Соловьев (Райт) в письме к Л. Карахану, которое он написал сразу же после событий 24 марта 1926 г. на борту парохода «Память Ленина», прямо сообщал, что советские «военные работники слишком зарвались и забыли, что они только советники, а не командиры». «Мое глубокое убеждение, — говорилось в письме, — что до сих пор, я имею в виду последние месяцы или, точнее, последний месяц, мы делали все, чтобы оттолкнуть Чан Кайши от себя и от Национального правительства».[789] А. Бубнов в письме от 27 марта 1926 г. М. Бородину признавал, что «события 20 марта» были «осложнены, ускорены и обострены крупными ошибками, допущенными в военной работе», они «также обнаружили и некоторые общие ошибки руководства». Он признавал, что «в первую очередь должна быть ликвидирована практика выпячивания и тем более непосредственного командования со стороны советников. Одновременно с этим должен быть ослаблен комиссарский контроль над генералитетом, а также должно быть проявлено больше осторожности в агитационно-пропагандистской работе».[790] Это же подтверждается в Тезисах И. М. Мусина о задачах КПК в Кантоне от 26 апреля 1926 г., где утверждалось, что «выступление Чан Кайши 20 марта было вызвано общим создавшимся положением в Кантоне в последнее время; но оно было, несомненно, ускорено и обострено благодаря ошибкам в военной работе как со стороны русских товарищей, военных и политических советников, так и со стороны китайских коммунистов, работавших в армии». Расшифровывая эти положения, Мусин писал: «Формирование процесса централизации армии, слишком быстрое введение института комиссаров, слишком резкое положение о комиссарском институте и жесткое применение этого положения, окружение китайских генералов слишком большим контролем, слишком большое выпячивание коммунистов, занимание ими слишком многих ответственных постов и вдобавок часто нетактичный, «товарищеский», сводящийся к бесцеремонности подход к кит[айским] генералам и, в частности к самому Чан Кайши, все это ускорило и обострило выступление 20 марта».[791] Комиссия А. С. Бубнова по горячим событиям отстранила от работы начальника группы военных советников в Южном Китае Н. В. Куйбышева (Кисаньку), его заместителя В. П. Рогачева и зам. начальника по политической работе И. Я. Разгона (Ольгина).[792]
«Наши ошибки (слишком затянувшаяся забастовка, выпячивание коммунистов, недостаточное внимание к деятельности суньятсеновского общества, слишком быстрый темп работы по централизации армии, забвение необходимости «обслуживать» генералов, и в первую очередь Чан Кайши, и т. п.) на этот раз дали возможность вскрыться всем этим противоречиям», — писал В. П. Рогачев в докладной записке о событиях 20 марта 1926 г.[793]
Другой причиной таких действий со стороны Чан Кайши были, как сообщали в своих докладных записках о событиях 20 марта И. Разгон и В. Рогачев, угрозы убийства во многих анонимных письмах, которые «в последнее время Чан Кайши получал».[794] «18 марта комиссар флота (Ли Чжилун, коммунист) получил приказ, отданный от имени Чан Кайши по телефону, о посылке к острову Вампу канонерки «Чжуншань», — сообщал В. Рогачев. — Ли Чжилун «Чжуншань» отправил, но обратился к Чан Кайши за письменным приказом. Чан Кайши заявил, что он никакого приказа не отдавал. В это время Чан Кайши получил письмо за подписью того же Ли Чжилуна (якобы также подложное), в котором Ли Чжилун предлагал Чан Кайши в трехдневный срок (а И. Разгон писал о 3-х месячном сроке.[795] — В. У.) провести через правительство национализацию предприятий в Гуандуне, угрожая, в случае невыполнения, арестом и высылкой в Россию».[796] В такой ситуации Чан Кайши справедливо опасался, что готовится заговор, его пытаются похитить и на канонерке доставить во Владивосток.[797]
Наглядно видны трения, которые возникли между советскими советниками и Чан Кайши. Он жаловался: «Я отношусь к ним искренно, но они платят мне обманом. Работать с ними невозможно… они подозрительны и завистливы, и явно обманывают меня».[798]
Любопытны характеристики, иногда противоречивые и диаметрально противоположные, которые давались в то время Чан Кайши советскими советниками и разведчиками, говорящие о разных оценках самой фигуры Чан Кайши.
«Чан Кайши — главный инспектор Нацармии, начальник Центральной Военной школы, член Политбюро ЦИК Гоминьдана. Уроженец провинции Чжэцзян. Получил образование в японской военной школе. Кроме китайского знает японский язык. Был в СССР, — говорилось в одной из них. — Скрытый, недоверчивый и чрезвычайно самолюбивый человек, абсолютно никому не верит. Очень мнителен. Властолюбив. Одним из первых генералов пошел на серьезную работу с нами. Из всех генералов наиболее обработан. Хороший организатор. Умеет подбирать вокруг себя людей, абсолютно ему подчиняющихся. Сравнительно легко идет на нововведения, когда убеждается в их необходимости. С ним можно хорошо работать, если внешне не претендовать на его власть и на руководство. Политически левый и идет налево. Легко может подпасть под влияние левых идей, некоторыми способен увлекаться. Политическое его поведение зависит от людей, которые его окружают. В проведении своих решений скрытен и решителен. Не особенно считается с мнением других, иногда идя наперекор всем».[799]
786
В.Благодатов. Ук. соч. С.159.
787
Chiang Kai-shek. Soviet Russia in China. New York. 1957.Р. 55. Цит. по: П.Балакшин. Финал в Китае. С. 42–43.
788
А.В.Панцов. Большевики и Гоминьдан во время китайской революции 1925–1927 гг. — Гоминьдан и Тайвань: история и современность. Материалы научной конференции 23 апреля 1999 г. М.,1999. С.14.
789
ВКП(б), Коминтерн. Т.2.С.153.
790
ВКП(б), Коминтерн. Т.2.С.160.
791
ВКП(б), Коминтерн. Т.2.С.179.
792
ВКП(б), Коминтерн. Т.2.С.154.
793
ВКП(б), Коминтерн. Т.2.С.199.
794
Там же. С. 190, 198.
795
Там же. С.190.
796
Там же. С.198.
797
П. Балакшин. Финал в Китае. С.28.
798
Дневник Чан Кайши. С. 215. Цит. по: П.Балакшин. Финал в Китае. С.27.
799
Данная безымянная несколько отредактированная характеристика приводится в «Записках» А.Черепанова (С. 389), но без авторства, нам удалось в архиве найти ее неотредактированный текст и автора Н.А.Шевалдина (Прибылева). — Фонд 627.Оп.1. Д.21. Л.94–95.