Кнопка

Вдруг порывом ветра до нас донеся оживленный разговор.

— Говорю же тебе, маги всегда использовали людей в своих опытах, и, если теперь мы об этом не знаем, это только потому что они хорошо скрываются!

Обернувшись, я с интересом спросила у двух выпускников, сидевших через два ряда:

— Вы о чем это?

Парни потеснились, жестом пригласив присесть рядом, чтобы не перекрикивать ветер.

— О магах, — объяснил один из них. — Я — Глеб, а это — Вадим.

— Таша, — представилась я. Садиться на нагретое сидение было очень приятно. — Извините, что вмешалась в вашу беседу, но мне очень интересно. Я не слышала, что маги проводят на людях опыты.

— Конечно, ты думаешь, они об этом сильно распространяются? Но раньше это было повсеместной практикой, просто тоже держалось в секрете.

— А ты тогда откуда знаешь?

— Я из аптекарской семьи, моя прабабка была на хорошем счету в Академии духов, ведь магам тоже нужны и шампуни для волос, и крема для тела. Сами они на такое не размениваются. И вот недавно она перед смертью покаялась, что приводила в Академию молодых девушек, которых больше никогда не видела. Как ты думаешь, зачем? Для опытов, совершенно точно! Они использовали девушек, как мы — подопытных крыс!

Это этих слов мне стало жутко. Я очень долго жила в деревне, и для нас маги были единственными защитниками перед неведомым, эдакими небожителями. Да и большинство горожан тоже относились к «кучерявым» с почтением, граничившим со страхом. Слишком свежи были в памяти воспоминания о том, что маги были властью и защитой. Когда в последнее время я близко столкнулась с волшебниками, то не могу сказать, чтобы это не стало для меня потрясением.

— Тебе бы страшилки рассказывать! — нервно рассмеялся Вадим. — Скорее всего, твоя бабушка просто работала сводней, а девушек она больше не видела потому, что они уходили домой довольные.

— Сводней? — возмутился Глеб. — Моя прабабушка? Никогда! Да и что мешало магам сходить в бордель?

— Не все любят бордели, — поучительно заметил Вадим. — И почему ты так возмущаешься? Значит, бабушка — поставщик подопытных тебя не волнует, а вот бабушка-сводня — возмущает?

— Ну… опыты все же для науки, — смутился Глеб. — Хотя, конечно, я прабабку не одобряю в любом случае.

— Теперь, наверное, они этим уже не занимаются, — неуверенно предположила я.

— Я согласен с Ташей, — кивнул Вадим. — С тех пор, как количество Прорывов начало уменьшаться, маги все меньше вмешиваются в нашу жизнь.

— Теперь они это делают в большей тайне, — зловеще сказал Глеб.

— Нет, теперь они просто ходят в бордели, — сообщила я, вспомнив, что однажды Флор мне об этом рассказал.

— Ты откуда знаешь?

— Я работаю у них в Академии уборщицей уже три года, — объяснила я. — И ничего подозрительного не видела.

— Значит, они просто тебе еще не доверяют, — не желал отказываться от своей версии Глеб. — Приманивают. А потом — раз! — и сама не поймешь, как будешь поставлять им жертв… Или сама окажешься жертвой!

Зловещий тон на меня подействовал так, что мороз прошел по коже и я обхватила себя руками. Или, возможно, я просто замерзла? Ведь мне есть за что благодарить магов, если бы не они, моя рука бы сейчас еще заживала с мучительной болью, и, скорее всего, я бы уже никогда не смогла бы ею пользоваться в полную силу, или, в худшем случае, он навсегда бы была искривлена и каждое движение приносило бы боль. Я такое уже видела. Но, с другой стороны, пригасил же меня Эрнесто на Зимний бал, который посещают только маги? Зачем я ему там понадобилась? Ведь не спутницу же он искал, в конце концов! Стоило ему только намекнуть, и, я уверена, Камилла с радостью составит ему компанию. Зачем он меня пригласил? Для жертвы? Говорили, в спрятанных храмах Таракана его жрецы регулярно приносили жертвы, подпитывая своего бога силой. Но, если Таракану для силы было достаточно собак и котов, то магам, возможно, нужна человеческая жертва? Откуда они берут свои силы? Говорят — из окружающего пространства, а может быть… из окружающих?!

— О, Глеб, ты совсем испугал нашу спутницу, — вдруг рассмеялся Вадим. — На ней лица совсем нет. Не бойся, это все сказки.

— Нет, правда, — пробурчал Глеб. — Зачем бабушке перед смертью на себя наговаривать? Мой тебе совет — увольняйся, пока не попала в их сети.

Я не могла больше выносить его зловещего тона, поэтому вскочила с сидения, извинилась и побежала на свое место, где Вася с Лео вступили в долгую дискуссию о возможных вариациях форм деревянных ног и их применении в быту. Рядом с ними зловещие пророчества Глеба и впрямь казались только страшной сказкой, и я немного успокоилась и попыталась хоть немного подремать перед длинной трудовой ночью. Это оказалось весьма нелегким занятием — ехать на продуваемой всеми ветрами жукачаре было очень холодно, и даже теплая одежда не спасала от дрожи. Ничего не говоря, Лео вдруг обнял меня за плечи и притянул к себе. Пригревшись около его бока, я задремала под мерное покачивание спины огромного насекомого.

Разбудил меня шум. Оказалось, мы уже приехали и коллеги собирались спускаться на землю, весело переговариваясь.

— А может быть, останемся тут сидеть? — пробормотал Лео, уткнувшись носом мне в шарф. — Рядом с тобой так тепло… А в лесу так холодно.

— Будешь двигаться — потеплеет, — пообещала я, помогая ему подняться и спуститься с жукачары.

Переговариваясь, аптекари зажигали лампы и фонари и разбредались по лесу. Управитель жукачары возился с огромным ярко-зеленым фонарем, который крепился на морде насекомого. Фонарь будет гореть всю ночь, чтобы заблудившиеся в лесу собиратели знали куда возвращаться.

Побродив немного по лесу, я, наконец-то нашла свою заповедную полянку, на которой было особенно много ягод. Поляна была окружена плотными зарослями колючек, но я была заранее готова. Закутавшись в толстое старое одеяло, я спиной проломила кустарник и вывалилась прямо на ягоды, обдавшие меня своим терпко-кислым ароматом. Мурлыча песенку, я принялась собирать первоснежники, периодически отвлекаясь на то, чтобы побегать и поприседать, чтобы окончательно не замерзнуть.

Наконец, когда моя спина начала нестерпимо ныть и я перестала чувствовать щеки и нос, обе мои вместительные корзинки были полны. В этом году ягод было меньше, чем обычно, поэтому я забрела довольно далеко от нашей жукачары. Я потушила фонарь, чтобы не мешал, и принялась оглядываться в поисках зеленого огня. Пережив несколько мгновений отчаяния, когда ничего не было видно, я, наконец-то, заметила зеленые отблески и побрела туда. Тащить обе корзинки замерзшими руками, да еще и когда с носа течет ручьем, да еще и придерживать фонарь, да еще и смотреть под еле передвигающиеся ноги, было очень тяжело.

— Колдуй баба, колдуй дед, колдуй серенький медведь, — пробормотала я.

Считалочка помогла, во всяком случае, я уже была не одна — что-то тяжелое налетело на меня и сбило с ног, навалившись сверху. Я охнула от боли в незажившей руке.

— Таракан на твою голову, Кнопка! — сердито рявкнул Эрнесто своим глубоким голосом, всегда пробиравшем меня до костей. — Почему ты вечно окружена мужчинами, а я должен спасать твою шкуру?

Я молча смотрела на его рассерженное лицо, пытаясь вдохнуть. Я уже давно знала, что тело этого мага тяжелое, но одно дело — волочить его по полу, а другое — когда этот вес навалился на тебя.

Эрнесто скатился с меня, легко встал на ноги и крикнул:

— Эй, Мигело! — стоп! У нас тут проблема, — а уже потом принюхался с своему плащу и завопил, повернувшись ко мне:

— В какую это дрянь я вляпался?

Я с трудом приподнялась и моим глазам представилась удручающая картина. Тусклый свет фонаря, у которого разбились стенки, и от этого огонек дрожал и пытался погаснуть, освещал перевернутую корзину и месиво из ягод, по которым прокатился маг.

— Мои ягоды! — взвыла я, на четвереньках подползая к корзине. Ну за что же это мне? На дне корзинки оставалась от силы треть всего собранного. Вторая корзинка валялась чуть поодаль и вряд и в ней осталось больше. С таким запасом мне не пережить зиму, ягоды придется докупать, а где взять на это денег? Можно было бы, конечно, еще немного пособирать, но нужно же еще дойти до жукачары, а рядом с ней, наверное, уже ни одной ягодки не осталось.