Кнопка

— Таша, — слабо позвал сокурсник, — ты не думай о тех, кто там, на дороге. Первое правило выживания — спаси себя в первую очередь. Чем ты им поможешь?

— Я не знаю, — простонала я. Во мне боролись желание выжить и чувство долга, разрывая меня на части. — Но у меня же есть лекарства, вот, нашла, даже обезболивающее еще осталось. Открывай рот, сейчас я его тебе отдам.

— Немедленно выпей его сама! — приказал Лео. — О себе надо думать. Я и так уже, считай, покойник.

— Не говори глупостей, — отрезала я тоном, которым обычно разговаривала с братьями, когда они начинали нести чушь.

— У меня вена на ноге разорвана, — скучным голосом сказал парень.

Я встрепенулась, усилием воли отгоняя дурноту. Какой же из меня аптекарь, даже не удосужилась спросить, что с моим другом!

— Я жгутом перевязал, — пробормотал соученик, облизывая пересохшие губы. — Но два часа… и все… отрезать… или…

— Тшшш, — успокаивающе сказала я. — Нас спасут. И ты не умрешь.

Лео слабо улыбнулся.

— Знаешь, а я никогда не думал, что умру вот так. Грустно. Я столько еще не успел сделать… так глупо жил… столько времени зря тратил… эх…

Во время своей практики в лечебнице я неоднократно выдела умирающих, находящихся в сознании. И все они сожалели о том, что прожили жизнь не так, как нужно было. То ли зря тратили время, то ли обижали близких, то ли занимались тем, к чему не лежит душа. И у всех, у всех было одно желание — вот если бы им свыше дали еще один шанс! Как бы тогда они прожили свою жизнь — интересно, ярко, полезно! Я не знала, что отвечать на такое. Возможно, умирая, я тоже буду плакать и сожалеть о своей не правильно прожитой жизни, но сейчас мне казалось, что я живу правильно.

— Все будет хорошо, — наконец сказала я.

Лео молча протянул мне руку. Я переплела свои пальцы с его и мы замерли в молчании.

Сколько так времени прошло — я не знаю. Время то замедлялось, то летело, как гоночная жукачара. Очнулась от своего болезненного забвения я только тогда, когда меня по щеке ударила чья-то ладонь:

— Подъем, Кнопка. Чего разлеглась?

Я несколько раз моргнула, чтобы смахнуть с ресниц слезы и уставилась на склонившегося ко мне Эрнесто. Его волнистые волосы были растрепаны, в них застряли сучки и листья, лицо украшал свежий порез. Прежде безукоризненная форма носа была испорчена, переносица была опухшая. Неужели нельзя это было вылечить магическими методами?

— Лео? — прошептала я.

— Нет, это Эрнесто.

— Лео жив? — я пошевелила правой рукой, но холодные пальцы сокурсника не дрогнули в ответ. Сердце сжала такая боль, будто на грудь надели тугой обруч.

— Вставай, — сказал маг нетерпеливо.

Тело настолько затекло, что попытка пошевелиться отозвалась резкой болью.

— Я не могу встать, — хрипло призналась я.

— Что, решила закончить свою жизнь на холодной земле? — Эрнесто быстро высвободил мою ладонь из руки Леопольда. Рядом с моим другом в задумчивости стоял еще один молодой маг. С его ладоней срывалось теплое зеленое сияние. — Помирать, маленькая уборщица, надо дома, на кровати, в окружении детей и внуков.

Те три дня, которые мы не виделись, для моего неудачного насильника явно прошли нелегко: под серо-зелеными глазами были большие синие круги, щеки впали, а нос заострился. Не ел он все это время, что ли? Хотя в насмешливой улыбке, которая гуляла по полным губам, не было ни капли раскаяния за свои поступки. Впрочем, что это я? неужели я хочу, чтобы он упал передо мной на колени прямо в осеннюю грязь и попросил прощения? Глупости. Мне вообще все равно, что он там себе думает.

Я снова посмотрела на Лео. По его мертвенно-бледному лицу ничего определить было нельзя. Грудная клетка, кажется, не поднимается, но у него может быть поверхностное дыхание!

— Да жив твой дружок, жив. Подъем, — решительно сказал маг и потянул меня за обе руки.

Ломанная левая отозвалась такой болью, что я мгновенно потеряла сознание…

Сознание вернулось ко мне резко, словно в голове загорелся алхимический свет. Вот фонарь во дворе темный, щелчок — и целующаяся под ним парочка освещается ровным желтым светом, а из окна моих братьев раздается гогот. Стараясь не шевелиться, я открыла глаза и попыталась понять где я и что со мной.

Оказалось, что я ехала на спине медленно бредущей жукачары. Судя по яркой расцветке надкрыльев, это насекомое принадлежало Академии духов. Рядом со мной неподвижно лежали тела попутчиков, но — слава всем Богам, — они дышали! Я снова закрыла глаза, наслаждаясь тем, что боль отступила, во всем теле царила приятная пустота.

— Ты, Эрнесто, какой-то дурачок. Никто тебя не заставлял тащить эту простолюдинку по лесу на руках, — донесся до меня мелодичный женский голос.

— Надо было ее волочить за волосы? — холодно отозвался Эрнесто. — Или ты знаешь другие способы транспортировки бессознательного тела?

— Можно было ее левитировать, — заявила женщина. — Я бы предпочитала, чтобы на руках ты носил только меня.

— Я бы предпочел вообще до тебя не дотрагиваться, Камилла, — сказал Эрнесто.

— А придется, мой дурачок! — пропела женщина и засмеялась.

— Эй, Кам, — сказал какой-то мужчина. — Да вед ты не знаешь главного — наш Эрнесто эту девицу знает. Ты бы видела, как он с ней мило беседовал!

— Знает? — взвился женский голос. Я вся внутренне сжалась, старательно имитируя бессознательность. — Так вот почему ты нас так торопил? На свидание с девчонкой опаздывал?

— Не говори глупостей, Камилла, — устало сказал Эрнесто. — Какое свидание? Я просто чувствовал, что вот-вот случится беда. И, видишь, мы не успели. Посмотри, сколько людей пострадало!

— И что? Это же жалкие людишки, — пренебрежительно казала Камилла. — Зато мы уничтожили артынску, и никто из наших не пострадал. Я уверена, мы получим вознаграждение!

— На что ты потратишь свою часть, Кам? — спросил еще один мужской голос.

— Куплю ингредиентов для возбуждающего зелья, — хихикнула женщина. — Может быть тогда мой милый дурачок Эрнесто воспылает ко мне страстью?

Вокруг засмеялись, раздались выкрики: "Теперь берегись, Эрнесто", "Камилла своего не упустит". Мой знакомый маг ничего не ответил, а я удивилась очередному открытию: оказывается, маги и шутят так же, как и обычные люди. Эти шуточки, намеки на то, что сделает Камилла, когда Эрнесто выпьет ее зелье, можно было вложить в уста любого члена компании молодежи, которая сидела по вечерам в беседке в нашем дворе. Через открытое окно ко мне иногда доносились обрывки их разговоров и смеха.

— Интересно, откуда в наших лесах появилась целая пара, да еще и к тому же успевшая обустроить гнездо? — раздался совсем не далеко от меня приятный тенор. — Почему их никто не почувствовал?

Разговаривающие и перешучивающиеся маги моментально замолчали.

— Наверное, из территории другой Академии залетели, — предположил кто-то.

— И ты слышал о Прорыве?

— Нет.

— В том-то и дело, — задумчиво сказал тенор. — Я ведь поднял все архивы после того, как вы уничтожили первую артынску. Они проникают в наш мир только после сильнейшего прорыва из мира Оут. А тут — просто так появляются и никто ничего не почувствовал?

— Скорее всего, их разводила какая-то Академия в своих целях, — предположил Эрнесто. — А эта пара сбежала. А те маги не хотят лишних разговоров, и поэтому промолчали.

— Разведение таких огромных созданий, как артынски, в тайне невозможно, — заметила Камилла. — Обязательно бы кто-то проболтался. Или ты думаешь, что те маги сами выносили за ней помет? А простолюдины язык за зубами держать совершенно не умеют. Ведь это же чууудо!

Я лежала, стараясь не шевелиться и дышать ровно-ровно, как будто я нахожусь в глубоком сне. Я не знала, откуда эти артынски взялись в наших лесах, но знала одно — человеку, знающему, что маги проворонили чудищ, несдобровать.

— Почему ты так волнуешься, Энрике? Может быть, это был маленький Прорыв, такой себе Прорывчик, и старейшины решили промолчать. А твои архивы врут — ведь все меняется со временем.