Любовная атака

– Завтрак? – Голос Лайзы прозвучал пронзительно. Он отдался эхом в неожиданно показавшейся тесной комнате, но ей было все равно – она этого даже не заметила.

Харрис пожал плечами.

– Мне это показалось неплохой идеей, – ответил он. – Но я все это затеял не вовремя. Теперь тебе придется ждать, пока я приготовлю новую порцию яиц – те, которые я уронил, когда ты закричала, никуда не годятся. Забияке они, конечно, понравятся…

– Я его пришибу! Что этот пес здесь делает? Что ты здесь делаешь?

– Я же сказал, готовлю завтрак, – ответил Джек, и теперь его глаза уже смеялись по-настоящему, хотя голос звучал спокойно. – А что до пса, так это, наверное, моя вина. Несколько минут назад я заглядывал посмотреть, как ты там, и, по-видимому, неплотно прикрыл дверь.

Лайза в полном смятении покачала головой и вдруг сообразила, как она должна сейчас выглядеть: волосы растрепаны, никакой косметики, глаза, припухшие со сна. Она опустила взгляд на ночную рубашку и порадовалась своему выбору – по крайней мере одета прилично.

– Я… ты… – Лайза что-то забормотала, запнулась и замолчала. Харрис улыбнулся, глаза его заблестели, и он покачал головой.

– Тебе надо просто пойти и одеться, – мягко произнес он. – А я пока приберусь, зажарю еще яиц, и будем завтракать. Тебе сразу станет лучше. – Он уже направился к двери, но вдруг повернулся и совершенно неожиданно чмокнул Лайзу в щеку – она не успела ничего сказать, даже не осознав, что произошло. – Пять минут, ладно?

Лайза осталась стоять, дрожа от волнения. Она лишь смотрела на дверь, которую он закрыл – на этот раз плотно.

Из-за двери донесся приглушенный голос Джека:

– Можешь помочь мне прибраться, дурень, а потом отправляйся вон. Мы здесь оба не пользуемся особой популярностью, но тебя, дружок, лучше надежно запереть в фургоне до того, как Лайза выйдет, не то я получу на завтрак жареную забиякинку.

Тихий ответный взвизг был еле слышен, но и этого оказалось достаточно.

– Убери отсюда это животное! – закричала Лайза и помчалась в ванную, не желая слышать ответный смех Харриса.

Когда она наконец вышла в гостиную, собаки уже не было. Лайза чувствовала себя теперь больше взволнованной, чем сердитой, однако твердо решила, что уже достаточно терпела и Джека Харриса, и его бессовестного пса. Собаки не было, но ведь хозяин остался. И в воздухе витали чудные запахи свежесваренного кофе и готовящегося завтрака.

Выглядела она теперь более презентабельно. Лайза надела пушистый свитер и брюки, а также потратила немало усилий на то, чтобы укротить непокорные волосы. Харрис был одет так же, как и накануне, и если ему пришлось спать одетым, то, видимо, он проделал это как-то очень аккуратно, ибо для столь раннего часа он выглядел на редкость свежим и опрятным.

– Бифштекс с яйцом подойдет? – спросил Джек, стоя у плиты и приветствуя Лайзу улыбкой. Смеющиеся янтарные глаза быстро охватили всю фигуру девушки – от уложенных волос до легких туфелек. – Я приготовил вдобавок немного бекона, если хочешь, и еще есть недурные рогалики.

Лайза беспомощно уставилась на сверкающую чистотой кухню, накрытый для завтрака стол и даже букетик цветов в керамической вазе. Она не знала, что сказать, да и вообще, стоит ли говорить что-либо? Квартира выглядела так, словно Джек всю ночь провел за ее уборкой, но…

– Я совершил ночной набег в круглосуточный магазин, – пояснил он. – Не могу ехать на выставку собак на голодный желудок, а твой запас продуктов не назовешь обильным.

Лайза тупо повиновалась приглашающему жесту Джека и позволила усадить себя за стол. А потом молча смотрела, как он уверенно накладывает на тарелку бифштекс, яйцо, бекон и помидоры, наливает кофе – просто как хозяин!

– Приступай, – скомандовал Джек, – я сейчас. – И стал наполнять свою тарелку и наливать себе в чашку кофе. Она посмотрела на него, затем в тарелку и сдалась на уговоры своего урчащего желудка.

Сидевший напротив Харрис ел молча, хотя и поглядывал иногда через стол на Лайзу, и каждый раз ей мерещилась скрытая в его глазах усмешка.

Они заговорили, только покончив с завтраком, когда Джек налил по второй чашке кофе. Первым разговор начал Харрис, причем с совершенно неожиданного замечания. Лайза не поверила своим ушам.

– Ты, конечно, понимаешь, что нельзя ждать от меня такого обслуживания каждый Божий день.

Это было бессмысленно, но прозвучало столь ласково и серьезно, что Лайза так и застыла, не донеся до рта чашку с кофе. Она пристально посмотрела Джеку в глаза, и смутное волнение охватило ее душу.

– He представляю, с какой стати я должна этого ожидать, – наконец выговорила она. – Тебе не кажется, что это уж слишком… столь нелепое замечание, да еще в такую неописуемую рань?

– Сейчас всего половина шестого, – отозвался Джек, но что-то в его взгляде изменилось. Лайза почувствовала, что он размышляет, причем очень усиленно.

Снова воцарилось молчание, но теперь оно было полно тревожного ожидания. Они пили кофе и смотрели друг на друга.

И снова молчание нарушил Харрис, на этот раз он заговорил, как-то осторожно подбирая слова, но в то же время его голос звучал так живо и звеняще, словно отражал внутреннее напряжение.

– Просто ради интереса, дорогая, как давно сломался твой магнитофон?

Лайза помолчала, прежде чем ответить. Солгать или… просто немного отклониться от истины – вот в чем теперь заключался вопрос, и оба варианта Лайзе не понравились. Что-то подсказывало ей, что сейчас не время для игр, и в то же время она была уверена, что Джек снова что-то задумал.

– Ну, он вообще-то не сломан, – наконец проговорила Лайза. – Я просто… не пользовалась им, вот и все.

– Да, это я знаю, – прозвучал загадочный ответ. – Но… – он бросил многозначительный взгляд на телефон, – тогда где же он?

– Я его убрала.

– Ты его убрала. – Ни вопрос, ни ответ. Просто констатация факта, сопровождаемая насмешливо поднятой бровью при взгляде на то место, где стоял магнитофон.

– А что, есть закон, по которому нельзя убирать магнитофоны?

Лайза снова защищалась и знала это, но, провалиться ей на месте, если она позволит ему взять над собой верх.

– Разумеется, нет, – ответил Джек. – Просто… могу я спросить, когда ты в последний раз им пользовалась?

– А это важно?

– Было бы не важно, я бы не спрашивал. – Теперь его глаза превратились в два янтарных озера, притягивавших и завораживавших.

– С тех пор как занялась своим последним проектом, – уклончиво отозвалась Лайза, надеясь, что ее слова звучат не слишком фальшиво.

Харрис промолчал.

Он просто сидел напротив Лайзы со сложенными на груди руками и пристально смотрел на нее. Его взгляд был совершенно непроницаем, и Лайза была уверена – он не хочет, чтобы она знала, о чем он думает.

Наконец Харрис издал какой-то низкий горловой звук, словно кашлянул, и сказал:

– Хорошо, давай разберемся по минутам. Дорогая мисс Нортон, ваш магнитофон работал в тот вечер, когда вы вернулись с последнего сеанса позирования для меня? Это достаточно конкретно сформулировано?

– С тех пор я им не пользовалась.

– Это не ответ на мой вопрос!

– Не ори на меня, – резко бросила Лайза, тщетно пытаясь отделаться от чувства вины. – Могу тебе напомнить, что это мой дом.

– Ну разумеется, твой. – Голос звучал вкрадчиво, однако в глазах Харриса плясали чертенята. У Лайзы возникло чувство, словно ее заманивают в шелковую паутину – в сеть огромного паука. Она не могла смотреть в вопрошающие глаза: они слишком много видели и слишком много знали. И все же… она ни за что не облегчит ему задачу.

– Давай попробуем по-другому, – предложил Харрис и поднялся, чтобы налить им еще кофе. – Теперь слушай внимательно, потому что я не хочу, чтобы ты опять насочиняла мне что-нибудь в ответ. В тот вечер, когда ты мне в последний раз позировала, вернувшись домой, ты нашла сообщение на магнитофоне или нет? И еще: ты прослушала его прежде, чем вышеуказанный агрегат прекратил работу, или он был жестоко умерщвлен, или куда-то заброшен, или что там с ним еще произошло?