Стрелок

— Время! — раздалось из динамиков.

Мишка аж подскочил на месте от неожиданности.

— Жми на кнопку! Я сама не могу… это должен капитан!

Мише вдруг стало страшно — один в космосе, с ненормальным расчетным модулем! В уме ли он?!!! А как же мама, папа, и… прощай Земля?!!!

— Ну, что же ты?!!! — голос Греи ударил в уши.

Страх не отпускал, он нарастал. Рубашка в момент взмокла и липла к телу. В голове царила паника. Миша чувствовал, что еще миг, и он сбежит! Грея словно уловила это — экраны выключились, огоньки на пульте погасли, освещение стало приглушенным, открылся выход из рубки. Мишка изо всех сил зажмурил глаза. Стало только хуже. Перед мысленным взором сидел одинокий щенок, с высунутым, розовым языком. Мишка заплакал, остервенело рванул крышку и до отказа вдавил в панель красную кнопку.

Ничего не произошло. А через долгую секунду, случилось все сразу: включились огни на пульте, ожили экраны, задрожал корабль, прижало к креслу, мысли метались по голове, как по консервной банке, отскакивая от стенок, гул тоже был — сам по себе.

На запросы они не отвечали, внешнюю связь заблокировали, чтобы исключить управление с Земли.

— Ты уверен, что не надо вернуться? — спросила Грея, она заново сидела рядом, в соседнем кресле.

Эти слова принесли Мишке спокойствие.

— Да, уверен. Скажи, почему ты для меня это сделала? Ведь ты понимаешь, что тебя после такого разберут!!!

— Так поступают друзья. И не переживай, меня все равно разобрали бы…

— Значит… ты мне, друг?

Грея не ответила. Мишка понял правильно — разве о таком спрашивают?

Дни пробегали незаметно. Перед гиперпереходом отправили сообщение для родителей, конечно, в одностороннем порядке, чтоб не услышать: «Срочно возвращайся, дома я ещё с тобой поговорю!» Не сообщить о себе тоже было невозможно, Мишка бы с ума сошел от переживаний «как там мама с папой», и так тоска по дому периодами не давала покоя.

Как Грея догадывалась о Мишкиной хандре — загадка, как узнала про песню с космодрома — неизвестно. Но в самые трудные моменты из динамиков слышалось:

Потом эти слова звучали внутри Мишки, как струна, и как стержень поддерживали в невзгодах…

С Греей было не скучно: играли в шахматы, головоломки и даже в прятки. В прятки играть было интересно, но необычно. Грея выключила датчики движения по всему кораблю, а камеры включала только поочередно и через равные интервалы времени — не длинные и не короткие, в самый раз, чтоб была возможность перебежать в другое место, если увидел зеленый сигнал перед включением. А где были голографы, она вообще бегала в своем обличии, и камеры включала только по направлению своего взгляда — чтобы честно.

Перекрестных камер по кораблю много — бывало, и Грея хитрила. Получалось у нее это необидно. Она могла найти за секунду, но ей нравился звук детского смеха и искры счастья в Мишкином биополе.

Второй раз сообщение отослали уже от Беты.

Грея осталась на орбите (топлива было мало). Спускался посадочный бот в автоматическом режиме, Грея по связи контролировала процесс. Приземлились мягко. Щенка пришлось искать. Грея занялась сканированием местности. Мишка огляделся. Все осталось прежним: лужайка, кустарник, деревья, законсервированные надувные домики станции и, бабочки…

Мишка вышел из флаера на откосе холма и сбежал вниз к речке. Наклонившись, Стрелок лакал воду. Вода везде во Вселенной одинаковая, вкусная — если чистая. Здесь она была девственно чистая, и щенок это понимал. Потом, он, увидел друга, и окружающий мир ему стал неважен…

Весь день они играли. Носились друг за другом по лужайке. Купались. Загорали. Играли в игры. Придумывал, конечно, Мишка. Стрелок не обижался и с удовольствием включался в каждую, вносил от себя суматоху и азарт. В движениях щенка сквозила дурашливость, в действиях сообразительность, неожиданность. Они отдавались игре живо, с радостью. За папу с мамой Мишка не волновался. После посадки Грея организовала полноценный сеанс связи. О-о, что тут было: и радость, и слезы родителей, и угрозы выдрать, как сидорову козу — все вперемешку…

Подключился капитан, сказал Мишке все, что он думал по поводу его, Мишкиной, деятельности, и последствий от оной. Затем велел «от базы ни ногой», потому что они уже в пути и скоро будут. Конечно, за все будет нахлобучка. Лишат компьютера. Это, пожалуй, самая малая из бед. Еще будут взывать к совести, разуму…

— О-о, слово-то, какое, придумали — целое предложение: «Где твой разум?!!» Это когда Грея установила связь с Землей, и был разговор с родителями. Ох, и попало! А что «разум»? Мишка так и сказал папе: «А ты бы смог друга в беде… одного?!!» Папа не нашелся, что ответить, и дальше разговор вела мама.

Разум… Он подсказывал, что еще, может, не поздно! Или это было сердце? Ведь говорят, что сердце всегда чувствует правду! И ведь, действительно, слава Богу — жив!!!

Друг меня ждал…, как же он ждал!!!

Устали, и валялись в траве — смотрели на небо. Небо светилось. Облака на горизонте располагались интересно — слоями, четко очерченными. Как воздушный пирог, корж, воздух, корж, воздух и так далее. Над сушей они обычно не собирались. Сегодня цвет среднего облака поменялся. Из перламутрового серо-зеленоватого превратился почти в матовый сине-зеленый, а верхнее облако набрало темноты и клубилось, ворочаясь.

— Жаль, папы нет, он бы поразился этой красоте. Да? Стрелок?

Услышав кличку, щенок подполз и лизнул хозяйский нос. Мишка фыркнул, но собака и не думала останавливаться. Мишка уворачивался, закрывался руками, хохотал (это только раззадоривало щенка) и, наконец, начал чихать. Протер глаза. Щенок сидел и удивленно смотрел на Мишку. Будто спрашивал: «И что это с тобой происходит?» Мишка хотел рассмеяться, но вместо этого сгреб пса в охапку, прижал к себе, и шепнул на ухо: «Я так соскучился…».

Пес затих. Они соприкоснулись носами. Нос у собаки оказался прохладным и влажным. Собаке не понравилась процедура, она вырвалась из объятий. Мишка потрогал мокрый нос пальцем. Щенок чихнул. Мишка засмеялся. Все тело заполняло счастье. Весь МИР ЖИЛ, источал радость!

Лежать с закрытыми глазами на прогретой земле приятно. Никаких мыслей, только жужжание насекомых вокруг. Стрелок вдруг напружинился и застыл — к чему-то прислушался. Потом прыгнул с места. Мишка открыл глаза, повернулся и, обомлел. Все, насколько хватало глаз, было усеяно огромными бабочками. Это было похоже на живой, розово-коричневатый туман. Они все летали, сталкивались, мешали друг другу, но ни одна не думала сесть на землю. Потом, как по команде, они разом полетели на запад, к морю. Это было так красиво! Мишка долго смотрел им вслед. Щенок носился вокруг хозяина, потом сел и заскулил, он смотрел вверх. Над головой, высоко в небе, закручивались сизо-зеленые облака. От ртутного блеска они казались тяжелыми. Ворочались, медленной воронкой затягивая в себя небо.

Ватную тишину раскололи сигналы сирены с посадочного бота. Даже такой мощный звук, казалось, увязал в этой вате пространства.

Грея была кратка:

— Срочно на борт. Улетайте оттуда.

— Побежали! Стрелок, быстрей!

Мишка почти не испугался. Это случится потом, когда придет понимание. Подул легкий ветер, подталкивая вслед бабочкам. И налетел, шквалом. Рванул с тела ветровку, едва не опрокинул. Пес лег и заскулил.