Страница 14 из 62
Итак, правовое решение вопроса означало бы расстрел большей части мужского населения крымских татар, как и чеченского и ингушского народов. То есть геноцид. Не знаю, отдают ли себе в этом отчёт сторонники примата права, но любое другое решение являлось бы неправовым. И в ряде серьёзных публикаций можно встретить утверждения, что сами народы прекрасно понимали нависшую над ними угрозу: женщины плакали, узнав, что их только выселяют, а окружившие селения войска НКВД не поведут немедленно их мужей на расстрел.
И. В. Сталин недаром занимал до 1922 года пост паркома по делам национальностей. Как бы это ни прозвучало, он умел карать как отдельных людей, так и целые народы. Можно сказать, что в выборе между законностью и гуманизмом Сталин предпочёл гуманизм, но думается, что подобный выбор перед ним просто не стоял. Он не был воспитан в либеральной традиции и выбора «народ или закон (геноцид)» не делал. Оторвав народ от почвы, от корней, переместив в иную культуру, он достаточно его наказал, и в этом Сталин, надо полагать, прекрасно отдавал себе отчёт.
Предвоенные депортации из стран Прибалтики не шли пи в какое сравнение с депортациями народов Крыма и Северного Кавказа, но и их последствия подмечены достаточно точно. Историк Александр Дюков в основанной на материалах Нюрнбергского процесса книге «За что сражались советские люди»[32] отмечает:
«За одну ночь в Каунасе озверевшими националистами было убито более полутора тысяч человек… В Риге к началу июня были, как говорилось в докладе шефа полиции безопасности и СД, „разрушены все синагоги, расстреляно порядка 400 евреев“. То, что на территории Латвии в уничтожении евреев на первых порах удалось достичь лишь весьма скромных успехов, бригаденфюрер Штальэккер объяснял весьма доходчиво:
„В основном это объяснялось тем, что национальное руководство было угнано Советами. Однако путём оказания влияния на латышскую вспомогательную полицию удалось организовать еврейский погром“».
«Латыши, в том числе и находящиеся на руководящих постах, держали себя по отношению к евреям совершенно пассивно и не отваживались против них выступить, — значится в ещё одном документе СД, приводимом Дюковым. — Значительно ослабляет активность латышского населения то обстоятельство, что за две недели до возникновения войны русские вывезли около 500 латышских семей, которые можно считать относящимися к интеллигенции, в глубь страны».
Тут сложно давать оценки преступной политике Сталина.
Глава 10
Несколько слов о терроре НКВД
Завершая рассмотрение репрессивной составляющей Советского государства, коснёмся практики её применения, действий правоохранительной системы страны. Весьма популярным мифом являются обвинения ВЧК — ОГПУ — НКВД в фактически беспределе: аресты велись по малейшему подозрению, показания выбивались под пытками, из попавших в советскую репрессивную машину выживали единицы.
Период 30 — 50-х годов XX века подробно рассмотрен в работах В. Земскова. Этап развития страны от Октябрьской революции и до 30-х годов в последнее время характеризуют как не прекращающийся «красный террор», в ходе которого был уничтожен цвет нации. Рассмотрим, насколько верны эти сведения.
Проект «История в документах. Россия XX век» академика Яковлева публикует справки спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных органами ВЧК — ОГПУ — НКВД СССР в 1921–1953 гг..[33] Согласно этим документам, по делам органов ВЧК — ОГПУ за 1921–1929 годы, то есть за 8 лет, были:
Подвергнуты аресту: 1 004 956 человек.
Из них по подозрению в совершении контрреволюционных преступлений: 590 146 человек.
По подозрению в совершении других преступлений: 414 810 человек.
Всего осуждено: 208 863 человек.
Из них к высшей мере наказания: 23 391 человек.
Мы видим, что более половины из подвергнутых аресту были заподозрены в совершении контрреволюционных преступлений. Это не удивительно, так как рассматриваемый период приходится на время Гражданской войны и годы сразу после её окончания. Интересно, что лишь 20 процентов арестованных были осуждены. Из миллиона арестованных (подвергнутых следственной проверке) граждан были проверены и выпущены за недоказанностью вины 769 093 (!) человека.
Существует такой показатель работы правоохранительных органов — коэффициент подозреваемых на 100 000 населения (т. е. лиц, подвергнутых следственной проверке). В 1980 году в Польше он составил 677 — при коэффициенте осужденных 467, в ФРГ 2313–1190. На практике это выражается в том, что во многих странах следственные органы для раскрытия преступления, по сути, хаотично просеивают большое число потенциально причастных к правонарушению людей в надежде, что «что-нибудь выплывет». В социалистической Польше, напротив, берут редко, но метко.
Действительно, индекс эффективности следственных органов РСФСР крайне низок. В ходе следствия проверку проходит множество людей, чья вина впоследствии не получает никаких подтверждений. 80 процентов подвергнутых аресту и следственной проверке граждан подлежат освобождению.
Это, однако, никак не согласовывается с распространённым мифом о беспределе в органах ВЧК — ОГПУ. «Посадить» человека или отправить его на расстрел куда проще, чем доказать невиновность («был бы человек, а статья найдётся»). В рассматриваемый нами период, напротив, видим массовое оправдание людей за недоказанностью вины. Напомним, что речь идёт о крайне сложном периоде развития страны, захватывающем в том числе годы Гражданской войны.
Интересный материал для размышлений даёт также справка об арестованных и осужденных по делам органов ОГПУ — НКВД за 1930–1936 годы.[34] Согласно этому документу, за 6 лет было:
Подвергнуты аресту: 2 255 722 человек.
Из них по подозрению в совершении контрреволюционных преступлений: 1 379 461 человек.
По подозрению в совершении других преступлений: 876 261 человек.
Всего осуждено: 1 391 093 человек.
Из них к высшей мере наказания: 40 137 человек.
Серьёзно, до 61 % возрос процент осужденных к общему числу арестованных. При этом можно констатировать, что пропорция подозреваемых по контрреволюционным и обычным преступлениям сохраняется прежняя. Очевидно, это свидетельствует о стремлении следственных органов квалифицировать преступления в первую очередь как контрреволюционные, а дальше разбираться с ними но сути.
Согласно В. Земскову,[35] процент осужденных за контрреволюционные преступления заключённых ГУЛАГа на 1936 год составлял 12,6 %. Следовательно, пропорция квалификации преступлений следственными органами не совпадает с пропорцией реальных приговоров по 58-й и уголовным статьям. Возможных объяснений два: либо в значительном количестве случаев статьи были переквалифицированы в уголовные, либо большая часть подозреваемых в контрреволюционных преступлениях были освобождены в ходе следствия.
Косвенное подтверждение этому факту можно встретить в уже упоминавшихся списках жертв политических репрессий, подготовленных обществом «Мемориал».[36] Многие записи в них оканчиваются таким приговором: «Приговор: дело прекращено, из-под стражи освобождён за недоказанностью обвинения».
Общество «Мемориал» тем не менее склонно записывать таких людей в жертвы политических репрессий на том основании, что невиновные люди были подвергнуты аресту и следственной проверке.
Резюмируя, отметим, что распространённый миф о правоохранительных и судебных органах, которые хватали людей и в процессе следствия выбивали у них нужные показания для того, чтобы посадить побольше «врагов народа», не соответствует действительности. Практика работы следственных органов свидетельствует о том, что в разные годы от 80 до 40 процентов арестов заканчивались прекращением уголовного дела и освобождением из-под стражи.