Страница 9 из 98
Он фактически сейчас сделал выбор: ему интересно говорить не о курении, а о состоянии «как не тупеть». Другой любопытный момент: когда я у него спрашиваю, не хочет ли он пить, он говорит: «Я не хочу». Думаю, что этот ответ значит примерно следующее: «Я и так в своей голове не уверен, а уж когда выпью, тогда совсем дурак».
Терапевт: Это какая-то общая фраза. Что она означает?
Максим: Научиться вызывать такое состояние….
Терапевт: А какое «такое состояние»?
Максим: Когда я хожу с сигаретой туда-сюда, и у меня нет вроде бы никаких мыслей, а потом вдруг появляется решение.
Терапевт: Ну, а без сигареты с чем ходить туда-сюда?
Максим: Не знаю.
Терапевт: Тогда как же можно бросать курить? Можно сказать, когда вы говорите «бросать курить», это означает «бросить мысли». Их и так-то обычно немного. А тут еще и последние бросить? Это что же за преступление против человечества? (Смех в группе.) По вашему рассказу, сигарета – лучшее, что у вас есть, а вы хотите ее бросить….
В поведении этого парня есть много невольного эпатажа, клоунства. И его клоунство – форма поиска неизвестного «кто я». Такое впечатление, что он как бы немножко никакой, еще не вылеплен. С помощью своих клоунад Максим немножко заостряет себя, много говорит, умничает, хочет быть небанальным. Так он старается привлечь внимание группы и хотя бы время от времени быть лицом, быть каким-то очерченным. Но он отстранен от группы и то, что группа над ним смеется, – это скрытый, бессознательный позыв группы включиться, придвинуться ближе, потому что высокопарностями и умничаньем он отодвигается от нее, дистанцируется в абстрактное далеко.
Максим: Ну да, я могу бросить курить, но потом мне становится плохо….
Терапевт (перебивает): Лучше всего бросить дом, работу, любимую женщину, но сигареты надо оставить. Как же можно их бросать?
Максим: Я понимаю, что это плохо. Знаю, что когда я не курю, у меня улучшается физическое состояние. Я могу больше и быстрее плавать, не так устаю. И вообще, это не престижно….
Терапевт: У вас будто два полюса: на одной чашке весов находится все лучшее, что у вас есть, а именно – сигарета. А на другой находится здоровье, лучшие результаты в плавании….
Максим: Престиж.
Терапевт: Ну, и какую же чашу бросить?
Максим: Ну, я-то хотел бы так бросить курить, чтобы при этом оставить то, что мне дает курение….
Терапевт: Тогда что же может быть вместо этого?
Максим: Ну, какой-то ритуал, видимо….
Терапевт: Какой?
Максим (задумывается, разводит руками): Любой. Может быть, перебирание часов, четок, еще чего-нибудь….
Терапевт: Ну, поперебирайте часы.
(Максим расстегивает ремешок часов, снимает их с левой руки, перекладывает в правую и растерянно смотрит на них.)
Терапевт: Подходит? (Максим пожимает плечами). Может, их пососать? (Максим смеется.) Не подходит? (Максим снова застегивает часы на руке). Ну, так что же делать? (Максим пожимает плечами и, растерянно улыбаясь, смотрит на терапевта.)
В этой простой сценке проигрывается ситуация «Как из человека можно сделать полного дурака». Оказывается, что это состояние для него, как ему ни странно, вполне переносимо, и внутри него совершается некий цикл событий: он задумывается о том, что же на самом деле очень важно, во что-то погружается, переносит кажущийся неуспех… Он становится дураком и вдруг понимает, что дураком тоже можно жить. И это состояние, когда он попал в то состояние, которого так боится, и при этом жизнь продолжается, и с ним продолжают разговаривать и смеяться, но может, уже не над ним, это состояние достаточно важно. Мы как бы зондируем здесь три линии: что действительно он мог бы делать вместо того, чтобы курить; насколько можно врать, насколько можно быть искренним и реально говорить о проблеме, которая его волнует; и третья проблема – проблема его внутренней тревоги, нормальности и ума. Вся эта ситуация с часами показывает ему, что не принимается то, что он на ходу придумывает, но принимается он сам. И эта фигура повторится: его скоропалительные идеи подвергнутся высмеиванию, но это не будет для него означать смерть.
Так что же это за античеловеческое желание бросить курить в вашем случае? Тогда вам, наоборот, надо курить больше? (Максим растерянно смеется). У вас будет больше мыслей, чувств, больше связей с действительностью… (Максим молчит, чуть отвернувшись от терапевта и как бы отгородившись от всех и всего.) Вы какие сигареты курите?
Максим: «LM».
Терапевт: Сколько в день?
Максим: Когда нервная напряженная работа, три сигареты, пять….
Терапевт: В день?
Максим: Да. В сутки.
Очевидно, что речь фактически идет совсем не о курении. Его настоящий вопрос состоит в том, нормален ли он, не глуп ли, не сумасшедший ли, может ли управлять собой или не может.
Терапевт: Ну, а если вам курить пятнадцать?
Максим: Ну, когда у меня что-то напряженное, я могу и две пачки выкурить. Когда я долго не сплю. Когда мне надо что-то делать….
Терапевт: Я не понимаю, почему вам надо бросать курить.
Максим: Потому что мне это не нравится само по себе. Мне это мешает жить. (Резко передергивает плечами, откидывает голову, будто бы от чего-то отмахиваясь).
Терапевт: А что-нибудь еще вам в себе не нравится?
Максим: Мне много чего в себе не нравится, но это не нравится больше, чем остальное (Начинает покусывать нижнюю губу и замолкает).
Если судить по интонации, с которой он говорит, у него есть несколько голосовых масок, которые, как мне кажется, довольно точно передают его состояния. Одно из таких состояний: «А, нам все равно!», – маска человека, который «отбалтывается», легко говорит о чем угодно. Другая маска – это маска человека с дрожащим голосом, который что-то в себе сдерживает, чего-то побаивается, неуверен, немножко суетится и хочет это скрыть. Третья маска появляется сейчас – маска отступающего, капризного человека, который, отступая, хочет что-то найти, но опасается, что не найдет. Я же хочу, чтобы он начал выступать в достаточно сильной энергетической ипостаси, когда он не будет бояться задумываться, молчать, чего-то искать, куда-то углубляться.
Терапевт (после паузы): Все-таки я не понимаю, чего вы хотите. Какая-то игра на уничтожение. Зачем же бросать курить, если это так для вас значимо и так приятно?
Максим: Я понимаю, что если не брошу курить, буду платить за это слишком большую цену.
Терапевт: Иными словами, вы как бы предлагаете мне сделать операцию: отрезать кусочек тела, который не нужен, чтобы все остальное тело сохранилось.
Я предлагаю ему отрезать кусочек тела – фактически произвести некую кастрацию.
Максим: Нет.
Терапевт: А как?
Максим: Я хочу именно избавиться от этой привычки. Уметь регулировать себя. Может, как-то психологически….
Терапевт: Вы что, автомат? Что значит «регулировать себя»? Где у вас будет кнопка? Что вы имеете в виду?
Максим: Для меня сигарета – способ вызвать состояние, когда я могу мыслить.
Терапевт: Хорошо. Что вместо этого может быть?
Максим (раздраженно): Я не знаю.
Терапевт: А кто знает?
Максим (после паузы): Я думал, вы знаете….
Терапевт: Нет, я не знаю.
Максим: Я думал, что, может быть, смогу вызывать это состояние без сигареты. Может, оно само будет приходить….
Терапевт: Вызывайте, попробуйте. Посмотрим.
Я придерживаюсь пути, который противоположен пути, выбранному клиентом: я часто веду себя как дурак. И, косвенным образом, показываю ему, что иногда это достаточно продуктивно: можно быть достаточно уверенным в себе, и при этом оставаться дураком.
(Максим растерянно смотрит на терапевта, молчит, с досадой шлепает рукой по подлокотнику кресла).