Страница 20 из 98
Терапевт: А что такое психиатрия? Это что, по вашему определению, когда человек попадает в сумасшедший дом и сам забывает – то ли он сам сумасшедший, то ли лечит сумасшедших. И поэтому у него нет проблем: нормальная его голова или ненормальная. Вот так заглянешь в голову, а там черт знает что: один говорит одно, другой другое, и вообще напряжение сильное.
Максим (сквозь смех): Сильное напряжение.
Терапевт: А тут посмотришь: другие еще более сумасшедшие. И как-то сразу успокаиваешься, все-таки с тобой этого не происходит. Явно есть отличие. Потом пойди различи: приходишь туда в халате, про себя думаешь: просто переоделся. А остальные даже и не понимают, думают, что все так, как надо. Такая вот острая игра: поймают – убьют. А если разоблачат раньше времени – сам кого-нибудь убьешь.
Максим (сквозь смех): Нет, это не игра….
Терапевт: Получается, что самое нормальное в твоей жизни – курить…. Когда ты куришь – это простое нормальное действие, это все понимают. Ты – человек свободный. И никаких хлопот – целеустремленное, направленное действие. И ты от него хочешь избавиться?
Максим (сквозь смех, кивая головой): Да, я хочу от него избавиться. Все возвращается на круги своя.
Терапевт: Как же тогда узнать – нормальный ты или нет?
Максим: А зачем? (Смеется.)
Терапевт: Ну, как? Тебе же самому беспокойно. Как каждый психиатр, ты же беспокоишься о том, как там у тебя в голове процесс идет…. Может, ты с ума скоро сойдешь…. Или там вообще напряжение сильное. А так ты совершаешь маленькие адекватные действия – куришь – и вроде бы все нормально, не надо беспокоиться.
Максим (сквозь смех): По-моему, это перенос. Я могу совершать и другие адекватные действия. Мне не надо курить, чтобы убедиться, что я нормальный.
Терапевт: Совсем не надо, что ли?
Максим: Ну, иногда – надо.
Терапевт: Вот именно – «иногда надо». Ведь это как происходит: нормальный, нормальный, и вдруг раз – давление поднялось, как в котле, и забулькало в голове. (Максим непонимающе смотрит на терапевта.) Ты хотел бы знать точно, что не сойдешь с ума? Чтобы гарантия была?
Максим: Нет.
Терапевт: Все-таки ты хотел бы, чтоб у тебя был шанс сойти с ума?
Максим: Да.
Терапевт: Зачем тебе это?
Максим: Не знаю. (Опускает глаза, задумывается.)
Терапевт: Тебе кажется, нужно, чтобы была какая-то возможность с катушек слететь? Что, так интереснее жить, азартнее?
Максим (теребит бороду): Да.
Терапевт: То есть лучше сойти с ума, чем кого-нибудь убить?
Максим (после паузы): Смотря в какой ситуации.
Терапевт: Но нужно иногда, чтобы было какое-то действие, которое выходит за рамки обыденности, иначе будет слишком скучно.
Максим (немного помолчав): Может быть….
Терапевт: Тебе нужно ощущение остроты?
Максим (очень решительно): Да. Риска. (Пристально смотрит на терапевта.)
Терапевт: Не смотри на меня такими дикими глазами. (Максим смеется.)
Максим: Что, страшно?
Терапевт: Нет, не страшно. Но жалко расходовать дикие глаза. На них можно построить и пустить электростанцию, она будет ток давать людям. (Смех в группе.) Ты будешь на своих пациентов смотри дикими глазами. Ты на них, они – на тебя.
Максим: И что толку?
Терапевт: Искры будут сыпаться. (Максим смеется.)
Благодаря этим абстрактным рассуждениям, несколько резонерским, можно понять, что у Максима выхолощены чувства, их как бы поменьше, они не столь отчетливы. Это желание риска, остроты дает ощущение какой-то эмоциональной связи с окружающим. А то, о чем я с ним говорю по поводу курения – нормальные маленькие ощущения: капилляры чувств, резонансы с реальностью.
Это понятно. Жизнь должна быть острой, не скучной. Проснулся утром и не знаешь: сойдешь с ума – не сойдешь, разобьешься в машине – не разобьешься, разоблачат тебя – не разоблачат. А ты что, любишь мучаться?
Максим: Не-е-ет.
Терапевт: Ну как: если у тебя внутри мотор, он все время греется, кипит…. Тебе нужно, чтобы жизнь была все время острой… Иногда нужно клапан открыть, чтобы лишний пар вышел. Для этого понадобятся кое-какие средства. И вот ты мучаешься: бросить курить – плохо, не бросать – тоже плохо. У тебя внутри, как в часах, разные колесики, связанные с мучениями: одно мучение ведет за собой другое мучение и т. д. Тебе нужно, чтоб у тебя внутри все время как будто бы жернова крутились. (Максим сначала смеется, потом вдруг резко перестает.) Ты ведь не хочешь спокойной жизни?
Максим: Нет, не хочу….
Терапевт: Что плохого тебе сделала спокойная жизнь? Многие, наоборот, специально ищут покоя… «А он, мятежный…»…
Максим: Скучно мне…. Это жизнь как бы в треть силы. Встать с утра и, не просыпаясь, сходить в институт, потом осмотреть больных….
Терапевт: Ты хочешь быть таким чайником, который все время стоит на огне и все кипит, кипит, кипит….
Максим: Да, да, да….
Терапевт: Хорошо. А кто будет воду подливать? Ты сам или другие?
Максим: Я сам. Я хочу быть самообеспечивающимся кипящим чайником.
Терапевт: Тебе что, другие вообще не нужны?
Максим (после паузы): В смысле?
Мой вопрос попадает в него: он задумывается, он растерялся.
Терапевт: Смотри. Судя по твоим субличностям (терапевт загибает пальцы на руке): Пиночету другие нужны для того, чтобы он им с горы распоряжения отдавал. Он их лиц не видит. «Убийце» люди нужны как мишень. «Люблю людей», – сказал людоед. (Максим смеется.) Идешь по улице, есть в кого прицелиться – и хорошо: глаз все время при деле. (Максим согласно кивает головой.) Тот, который любит погулять……
Максим: Женщины – что? Они же не люди, естественно….
Терапевт:…..ему, судя по всему, даже и все равно – с кем. Сегодня одна, завтра – другая.
Максим: Ну, получше….
Терапевт: Ну, да…. Но все-таки они все какие-то у тебя безалаберные персонажи. И в результате возникает образ такого существа, которое живет в будке, лает на Луну, мечтает сорваться с цепи и всех перекусать…. (Максим смеется.) Быть в округе самым главным, пока не приедет собаколовка. Такая у тебя страстная жизнь – охранять какое-то пространство, на всех лаять и одновременно быть при деле. Как психиатр в отделении ты охраняешь покой, чтобы никто не расслаблялся и не знал, какое у тебя сегодня настроение: то ли перекусаешь, то ли будешь охранять. Жизнь кипучая! (Общий смех.) Да? Это что, твой идеал?
Максим: Почему это психиатр в отделении – как собака на цепи? (Со смехом.)
Терапевт: Ну, это я, конечно, перегнул палку. А все-таки: он ходит в галстуке, с умным видом, как Пиночет, смотрит, записывает…. (Общий смех в группе.)
Максим: Почему вы так плохо относитесь к психиатрам?
Терапевт: Почему плохо? Это один из образов. Он совершенно не исчерпывающий. Я ведь спрашиваю не вообще о психиатрах, а о том, как ты это видишь. Ты же не сказал: «Я хочу быть психиатром, помогать людям…». (Максим резко перестает смеяться, прикрывает лицо рукой, медленно проводит ею по глазам, по щеке.) Вы же не начали при этом учащенно дышать, проникновенно смотреть в глаза, и глаза ваши при этом не поголубели… (Максим – кареглазый.) Из ваших рассказов не следует, что вы – такой психиатр, который приходит в палату и страдает вместе с каждым…. (Максим смеется.)
Максим: А с больным совершенно не надо страдать, ему помогать надо.
Терапевт: Я и не предлагаю тебе страдать. Я ведь просто пытаюсь описать…. Вот если бы ты в такую собаку превратился, это реализовало бы все ваши желания?
Максим: Нет.
Терапевт: А чего бы не хватило?
Максим: Не знаю…. Опасности.
Терапевт: Как? Такая-то собака? Она вся в опасности: ее поймают, увезут, не так поймут, не того укусит… – как раз то, что надо! (Максим смеется.)