Страница 20 из 35
Изменить сходу направление движения «носорогу» трудно, это всегда происходит с некоторым опозданием – ноги по инерции проносят по прежней траектории. Такая инертность в сочетании с напряженностью, нажимом может восприниматься как решительность; в действительности он часто проявляет настойчивость, надежность или «волевые качества», не разобравшись в ситуации, то есть тоже как бы по инерции, на основании устаревшей информации.
При всем том к своим ногам есть довольно теплое, можно сказать – любовное отношение: владелец любит их ощущать, помногу ходить, имеет почти что «пунктик» на удобной, долговечной и качественной обуви. (Может одновременно иметь несколько пар кроссовок, а если это женщина, то ее «обувной идеал» – устойчивость каблука, совершенный изгиб колодки и прочный, добротный верх). При случае с наслаждением ходит босиком, поступая со своими ногами примерно так, как хороший хозяин – с лошадью: надо же им и попастись на воле, не все же пахать. Вообще в отношении к телу есть оттенок владения какой-то не очень сложной машиной, и ноги пользуются уважением именно как ее нужная и понятная «ходовая часть». Кстати, при физических заболеваниях предпочитает простые, физические же, методы лечения: растереть, попарить, размять и т. д. При психическом напряжении тоже успешно лечатся физической активностью. Идея же одушевленного тела вызывает недоверие – что, мол, за глупости?
Тип связи ступни с полом или почвой (характер их соприкосновения) очень важен: он во многом задает и прочие характеристики перемещения в пространстве.
Один человек как будто вцепляется в землю пальцами ног, пытаясь удержаться этими «когтями», другой шмыгает ногами, почти не давая себе труда их отрывать; третий, вынося ногу вперед, ведет ее над землей совсем низко, будто прощупывая почву в поисках места, куда можно наступить – в детских спектаклях так изображают походку крадущегося злодея. Четвертый отталкивается от земли, как бы не желая с ней надолго связываться; пятый, с легкой походкой индейца или кошки, прокатывает мягкую ступню по земле так, что каждая точка недолго, но участвует в этом контакте…
Именно этот вариант расценивается профессионалами как наиболее функциональный. Вот что пишет К.С. Станиславский: «Когда я иду домой или в театр и пальцы ног исполняют свою работу в полной мере и до самого конца, я при одинаковой скорости походки прихожу к конечной цели моей ходьбы на пять, семь минут быстрее, чем когда я иду без должного участия в работе ножных пальцев и ступней, прокатывающих через себя движение. Важно, чтобы пальцы, так сказать, „дохаживали“ шаг до самого конца». По нашим наблюдениям, такое естественно присущее чьей-либо походке «дохаживание до самого конца» соответствует целому спектру явлений других рядов: отсутствию скомканности в любых ритмических функциях (например, в дыхании – полный выдох), артикулированной речи без заглатывания окончаний и вообще тенденции к оформленному, завершенному действию; упорядоченному восприятию видимого мира (глаз не «выхватывает клочки», а ровно «впитывает») и даже некоторому плавному, взвешенному течению мыслей. В связи с замеченными соответствиями простое упражнение на «дохаживание», применяемое для обычной, несценической жизни, может использоваться как психотехническое.
Но бывает иногда и так, что то же самое желательное свойство походки несколько утрировано – нога как бы задерживается на пальцах, прежде чем оттолкнуться и передать «полномочия» связи с опорой другой ноге. Ноги словно слегка манерничают (привставание на цыпочки вне функциональной необходимости – вообще телесное действие того же набора, что, скажем, отставленный пальчик на руке или картинно заломленная бровь). В других сферах в этом случае можно ожидать некоторой искусственности, чрезмерной произвольности во всем: такой человек бывает слишком выправлен, «сделан»; его жесты, голос и все остальное, что называется, «строят из себя», то есть оформляются слишком намеренно в соответствии с какими-то импонирующими эстетическими или стилистическими нормами. Высказывания могут быть чуть слишком аффектированными – и несколько банальными; взгляд направлен «куда нужно» и соответственно пропускает множество деталей второго-третьего планов; такой человек часто кажется глупее, чем мог бы быть по своим данным – его мышление лишено живости, «зашорено».
Попытайтесь описать манеру двигаться, в частности походку, нескольких своих знакомых. Чем больше глаголов, тем лучше, а «литературность» в данном случае неважна. Напротив, просторечие и сленг могут выразить суть коряво, но ярко. «Чешет», «пилит», «ломит», «трюхает» или «чапает» ваш знакомый? В глаголах «пилить» и «ломить», употребляемых для обозначения ходьбы, есть оттенки работы, преодоления какого-то сопротивления или препятствий. В отличие от них глагол «чапать» (звукоподражательный, «чап-чап-чап») передает такое качество походки, когда развинченная, ненапряженная ступня небрежно шлепается на землю. Разумеется, у одного и того же человека может быть несколько походок в зависимости от его состояния, настроения. Но «ломить» и «чапать» одновременно нельзя!
Обратите внимание на звук шагов, не ограничиваясь констатацией «легкости» или «тяжести» шага. Вспомните, как чаще всего ноги подводят вашего знакомого, если такое с ним бывает. Он падает вперед на коленки? Поскальзывается, но умудряется удержаться? Оступается на ровном месте?
Что будет, если попытаться его неожиданно сдвинуть – легонько толкнуть или, наоборот, потянуть к себе? Каково его отношение к потере равновесия – это страх и напряжение, отчаянная попытка овладеть ситуацией или он и не пытается «играть» с силой тяжести и, будучи сбит с привычного способа-стойки, готов упасть без всякой борьбы?
Как выглядит его походка издали, по каким признакам ее можно узнать?
Что делают ноги этого человека, когда он просто стоит и, например, с кем-то разговаривает?
Наконец, как бы вы передразнивали его манеру ходить, за что бы «зацепились»?
6. Снова вступает «оркестр»
Мы постоянно убеждаемся в том, что любое изолированное проявление коммуникативного поведения «вытягивает» за собой целый спектр других, связанных между собой; голос и взгляд связаны с телом и пространством, «верх» – с «низом», манера двигаться – с манерой думать… Трудно даже найти у человека хоть что-нибудь, что существовало бы само по себе. Поэтому обычное (но подробное!), как бы ни на что не претендующее, как бы никуда не ведущее, чисто «анатомическое» описание может пролить свет и на достаточно глубокие свойства человеческой души. Нужно только запастись терпением и не торопиться со своими выводами и оценками, а подольше смотреть и слушать…
Вот молодая дама, выглядящая еще моложе. Судя по всему, она будет превращаться в пожилую женщину прямо из девочки, минуя так называемый «цветущий средний возраст». Ее голос – пожалуй, его хочется назвать «голоском» – довольно высокий, чистый, на свой лад музыкальный; холодноватый «стеклянный» тембр, сдержанное интонирование. Не покидает ощущение, что голос напряжен и «завышен», как бы насильно загнан в верхнюю часть своего естественного диапазона.
Бросается в глаза своеобразная посадка головы: пряменькая шея вытянута, плечи опущены, лицо склонено набок и немного «замороженное», с готовой мимической маской вежливого внимания (приподнятые брови, подобранный рот в отдаленном подобии улыбки, не слишком пристальный взгляд, который, как выясняется, достаточно многое замечает) момент быстрой, взволнованной речи лицо мимически почти не меняется, зато становится заметно, что дыхание очень «мелкое», его все время как бы не хватает, короткие резкие вдохи набегают один на другой, а хорошего выдоха нет. Возникает впечатление судорожности, некоторой «подпертости» дыхания, скомканности нормального его цикла.
Жеста, как такового, не существует: руки чаще всего замкнуты сами на себя и неподвижны (на коленях) или держат «полезные» предметы: ручку, тетрадку; если же за них неожиданно потянуть, то окажется, что они сильно напряжены и с трудом могут расцепиться. Если исхитриться и все-таки спровоцировать какую-то жестикуляцию, то становится заметно, что ладонь практически не бывает открытой, «берущей» или «дающей»; движения пальцев, скорее, что-то отбрасывают от себя, резко указывают, могут на мгновение вопросительно застыть – и поскорее вернуться в положение фиксированного полукулачка. Локти обычно или прижаты к телу, или слегка отставлены, как бы неспокойны – так держит руки человек в толпе, когда не хочет, чтобы его толкали.