Страница 10 из 178
Белоруссия никогда не подчинялась Золотой Орде, никогда не знала азиатской неволи. Термины «монголо-татарское нашествие», «монголо-татарское иго», «домонгольский период» к Белоруссии не имеют никакого отношения. Здесь, в отличие от русских земель, которые 240 лет входили в состав Золотой Орды, естественный процесс исторического развития не нарушался, благодаря чему еще столетиями жило вече – институт средневековой демократии, в то время как в Московском государстве господствовала азиатская деспотия.
По-новому, хотя и робко, трактуется разгром татар на Синей Воде в 1362 году. До недавнего времени незыблемым был постулат о том, что белорусы, литовцы и украинцы оказали братскую помощь томящемуся под монголо-татарским игом русскому народу. Победа на Синей Воде отняла у татар Подолье, считавшееся житницей восточно-славянского юга.
Отняла – в чью пользу? Над этим вопросом почему-то раньше не задумывались. Раз братки-белорусы оказали братскую помощь, значит, она пошла во благо русским.
Но ведь русские земли тогда были завоеваны Ордой. И русские отряды входили в состав татарских, говоря современным языком, вооруженных сил. Следовательно, в Диком поле на Синей Воде белорусы заодно с литовцами и украинцами колошматили русских братьев?
Этот факт белорусская советская историография старательно замалчивала. И вот сейчас он является козырем в руках тех, кто доказывает, будто в белорусско-русских отношениях не все шло гладко. Да, славянская житница Подолье была отнята у татар. У татар или у русских? И второй вопрос: отнята-то отнята, а к кому присоединена? К кому шло присоединение русских княжеств: Киевского, отбитого в 1365 году, Мстиславского, Торопецкого, Брянского, Трубчевского, Новгород-Северского, Путивльского и прочая, и прочая?
Отбитые русские земли присоединило к себе Великое княжество Литовское, кровно заинтересованное в разгроме Москвы или хотя бы в ее военном ослаблении. Когда Великое княжество Литовское нацелилось на Смоленск, стало ясно: Литва и Москва неминуемо двигались к столкновению. К 1380 году – году Куликовской битвы – враждебность сторон уже имела достаточную историю. Белорусские советские историки не любили вспоминать о том, что в 1368 и 1370 годах вооруженные отряды Великого княжества Литовского провели успешные походы на Московское княжество, дважды разрушали его столицу и осаждали Кремль. А Великое княжество Литовское было, как подчеркивают нынешние исследователи, государством белорусско-литовским.
Многие историки, и не только прозападной ориентации, считают это время золотым веком белорусской нации. Почти два столетия – ХIII и ХIV – в развитии Великого княжества Литовского преобладало белорусское начало. Государственным языком этой державы был белорусский – русский, как его тогда называли. Русское население, в свою очередь, величало всех выходцев из Великого княжества Литовского литвинами – независимо от того, был ли это белорус, украинец или жмудин. Литвином, например, в Москве называли знаменитого белорусского просветителя, гравера-печатника Петра Мстиславца, который переехал в Русское государство. Литовским войском, а то и литвой называли на Руси вооруженные силы Великого княжества. Впрочем, для белорусов все русские из Московской Руси были «московитами», «москалями».
Белорусский язык был не только языком великокняжеского двора и канцелярии, но и языком всей феодальной знати. На белорусском языке были составлены и изданы главные государственные документы, своды законов: Вислицкий статут 1423-1438 годов, Судебник Казимира Ягайловича 1468 года, Статуты 1529, 1566 и 1588 годов, Трибунал 1586 года. Лишь с конца ХVII века белорусский язык постепенно стал вытесняться из официального делопроизводства. И сменился белорусский язык не литовским, а польским.
Кстати, Статуты Великого княжества Литовского 1529, 1566 и особенно 1588 годов – это, по сути, первая белорусская Конституция. В Статутах предусматривалась уголовная ответственность шляхтича за убийство простого человека, провозглашалась идея веротерпимости, запрещалась передача свободного человека за долги или преступления в неволю, ограничивалось наказание несовершеннолетних (до 16 лет). Статут 1588 года переводился на другие европейские языки. В нем впервые провозглашалось верховенство права.
Образование Великого княжества Литовского связывают с именем Миндовга, который был первым объединителем белорусских и некоторых литовских земель в единое государство. Князь Миндовг для Белоруссии и Литвы по значимости примерно то же, что князь Александр Невский для России. Героический склад личности Миндовга, его крупный государственный ум и громкие дела стали темой художественно-исторических изысканий молодых белорусских писателей, создавших за годы горбачевской перестройки и последовавшей затем суверенности Белоруссии горы литературы об этом легендарном человеке, чья активная политическая и военная деятельность продолжалась почти полвека. Поскольку достоверных сведений о нем сохранилось мало, то все авторы изображают его «облитовившимся» белорусом из династии полоцких князей. Кто он был на самом деле, откуда пришел в белорусский город Новогрудок и в каком качестве, почему сделал Новогрудок столицей новообразованного государства, неизвестно. Тем не менее интерес к личности Миндовга, происхождение и насильственная смерть которого теряются в глубине веков и до сих пор не раскрыты ни литовскими, ни иными европейскими учеными, в центре внимания белорусских писателей, поэтов, драматургов, художников, особенно выходцев из западных областей республики, где проживает много католического населения. Такая завидная приверженность своему герою отчасти объясняется и тем, что Миндовг, будучи православным, переменил веру и принял католичество.
В состав Великого княжества Литовского входили огромные территории Восточной Европы. Это была настоящая империя, границы которой простирались от Балтийского до Черного моря. Под протекторатом княжества находились Новгород Великий, Псков и Рязань. Оно претендовало на лидерство в славянском мире. Белорусские земли составляли основу его экономического и военного могущества.
Эпоха Миндовга привлекает художественную интеллигенцию потому, что при нем была разработана первая государственная символика белорусов – герб «Погоня», представляющая всадника с поднятым мечом. В основу герба Миндовг положил глубоко народный символ «Погоня», который в широком смысле обозначал всеобщее ополчение, призыв на войну или набег. В годы советской власти этот символ в Белоруссии был запрещен, он отождествлялся с националистическими силами, ориентирующимися на Запад и враждебно относящимися к Москве. Уместно будет сказать, что немцы в годы оккупации Белоруссии разрешили возродить этот герб, и он появился на флагах фашистских пособников. Реанимация «Погони» в последние годы существования БССР была чревата крупными общественно-политическими потрясениями, конфликтами между руководством правившей компартии и нарождавшейся оппозицией.
Обращает на себя внимание – нет, не переоценка роли Куликовской битвы, которая предрешила конец монголо-татарского гнета на русских землях и послужила началом становления сильной Московской державы, а как бы это правильнее сказать… дополнительная информация к размышлению. До переоценки, судя по всему, дело еще не дошло, а вот новых сведений сообщается довольно много. Какой характер они имеют и на что направлены, можно легко догадаться. Впрочем, рубрики публикаций вполне безобидные: «Без белых пятен истории», «Начистоту о прошлом» и т. д.
Итак, 8 сентября 1380 года. Куликово поле. В жестокой сече сошлись две стены – русские воины под началом московского князя Дмитрия Донского и ордынцы хана Мамая. Победил Дмитрий Донской, введя в критический момент боя засадный полк, укрытый в зеленой дубраве.
Ба, да неужто Мамай, опытнейший полководец, не проигравший дотоле ни одного сражения, позволил так легко обойти себя? Неужели он потерял всю свою осторожность, весь свой боевой опыт, что не удосужился иметь в резерве некую боевую единицу, и, словно неопытный мальчишка, двинул в сечу все свое наличное войско? Так ли уж ему не было чего противопоставить внезапно появившемуся засадному полку Дмитрия Донского?