Страница 22 из 35
У Коли заранее заломило зубы. Он прилег у ключика и, упираясь ладонями о камни, припал губами к воде. И тут лицо его сморщилось, а глаза закатились. Коля поспешно выплюнул воду и призывно крикнул:
— Э-ге-ге-й! Э-ге-ге-ге-гей! Ко-о-о мне-е-е!
Все, кто был поблизости, устремились к оврагу. Затрещали сучья кустарника, заколебались ветки, у омутка собралась толпа. Пионеры слушали Колю и с любопытством посматривали на загадочный ключик, вода в котором оказалась соленой.
Володя Сохатов отважился взять пробу. Он зачерпнул шапкой воду, набрал полный рот, посмаковал и проглотил.
— Здесь будет построен санаторий, — авторитетно сказал он притихшим ребятам. — Это же нарзан, вода углекислая!
— Минеральная вода? — удивился Коля. — Не может быть!
— Не веришь — не надо, — пожал плечами Володя. — А по-моему, это — нарзан. Чуть солоноватый, а что пузырьков нет, так напора нет, выдохся нарзан. На Кавказе таких источников, как у нас водопроводных колонок. Ты, Коля, по-моему, открытие сделал.
Володя нахлобучил на затылок мокрую кепку, прищурившись, посмотрел на Колю и зашагал к тропинке, спрятавшейся в зарослях лопухов.
— Володя! — окликнул Коля. — Значит, эту воду можно пить?
— Конечно, — отозвался Сохатов.
— Будем пить, — сказал Коля, устраиваясь у омутка, чтобы сподручнее было напиться прямо из водоема.
— Вставай сейчас же! — накинулась на него Люся и, воинственно задрав нос-пуговку, двинулась в наступление. — Поднимайся немедленно! Еще отравишься! — цепкие пальцы ее крепко ухватились за воротник голубой трикотажной рубашки.
— Люся, не тяни за воротник, — взмолился наконец Коля. — Я встану, встану. У меня брюки на коленях промокли.
И тут на его губах появилась озорная улыбка. Он быстро прилег у омутка и сделал вид, что жадно пьет воду.
— Колька!
А Колю уже била какая-то страшная дрожь, язык высунулся, лицо перекосилось и покраснело.
— Ой, — ужаснулась Люся, — держите его! — Она схватила Колю за руку. — Володя, держи ноги! Нюша, помогай… Ну чего же вы стоите! Нюша, расстегни ему ворот… Володя, крепче держи, видишь, как бьется. Надо его на бок перевернуть. Сейчас бы молока, оно помогает при отравлениях.
— Рвотное надо, — вставил кто-то.
— Я ему пальцы в рот суну — и вырвет, — уверенно заявил пионер в белой полотняной рубашке с засученными рукавами.
Эти слова сразу подействовали на Колю. Он перестал биться, открыл глаза и засмеялся:
— Жалко меня стало? А ты, Люся, ругаешься? И с Тимкой тоже ругаешься… Я ведь нарочно.
— Так не шутят, — обиделась Люся.
— Нехорошо, — сказал Володя. — Мы даже испугались…
По крутому склону с шумом и треском что-то катилось к ребятам.
— Валун сорвался! — тревожно предупредил Коля, и пионеры бросились врассыпную.
Но из кустов показались ноги в сандалиях, штанишки, перепачканные землей, майка и… на поляну задом наперед выехал Ванюшка.
Под громкий смех, которым встретили это неожиданное вторжение ребята, он деловито осмотрел себя, вытащил зубами занозу из ладони и стал тереть рукавом майки грязную щеку.
— Ягод там! У-у-у сколько! Усеяно все, — сообщил Ванюшка спокойно. — Мы с Васей и Сеней больше половины съели и еще больше половины осталось. Володя, а гора Крутая, как здесь крутая, а?
— Чулки ты уже продрал, — заметила Люся, беря Ванюшку за плечи и поворачивая бритым затылком к себе, чтобы разглядеть его со спины. — А извозился ты-ы-ы! Почему под ноги не смотришь?
Ванюшка с готовностью исполнил последнее и критически уставился на сандалии. Все как будто бы в полном порядке. Ну, порвался ремешок и отскочила пряжка, ну, отстала подметка, но Ванюшка же не виноват.
— Смотрел, — вздохнул малыш, — очень даже все видел. Сеня сказал, как мы ягоды ели…
— Пока вы ягоды ели, — похвастался Коля, — мы нарзан нашли. Целебная вода! Напьешься — никогда не заболеешь!
— Это нарзан! — Ванюшка хотел засунуть руки в карманы, но у штанишек с лямочками через плечи и короткой перекладиной на груди их не оказалось. Малыш сделал руки за спину и, выпятив живот, бочком приблизился к омутку.
Он присел, при полном молчании окружающих зачерпнул в ладошки воды и причмокнул пухлыми губами:
— Соленая! Я знаю!
Неподалеку раздалось громкое кваканье. Колыхнулись зеленые шапки высоких лопухов. Бесхвостый представитель земноводных — огромная пупырчатая жаба — пожаловала на лужок. Жаба разинула широкий рот, захлопнула его, будто закрыла чемодан, и вытаращенными глазами посмотрела на малыша.
— Кш-ш-ш-ш ты! Пошла обратно, — Ванюшка брызнул на нее водой.
— Вот страшило. Тронься за нее, и бородавки на коже вырастут! У-у! — Коля подобрал увесистый булыжник и размахнулся.
— Не трогай! — воскликнула Нюша. — Вовсе от них бородавок не бывает, они пользу приносят. Вредных насекомых и слизняков едят.
— Ну-у-у?
— Валентина Петровна на уроке говорила. Ты забыл уже?
— Соленой воды хочет! Это я посолил!
— Чего посолил? — Коля с недоумением взглянул на малыша.
— Воду здесь посолил, — охотно объяснил Ванюшка. — Я тут пить нашел и лягушек сразу сто спугнул. Ты, Володя, не сердись, что я твой пакетик весь просыпал…
Наверху пронзительно засвистели. Пора в путь. Начальник лагеря скликал пионеров. Ребята выбрались из оврага и, подшучивая над Колей, Люсей и Володей — главными героями открытия нарзана, — двинулись лесом по желтой прошлогодней хвое, застилавшей землю, и скоро вышли к гари.
В таежных краях часто встречаются такие места. Когда-то страшный огненный ураган бушевал среди деревьев-великанов. Возникший от удара молнии или от небрежно залитого костра огонь с быстротою ветра распространялся по сухой хвое, поднимался по стволам в густые кроны, перелетал по ним с дерева на дерево. Удушливый черный дым, языки пламени, искры, зола и пепел зловещим облаком взлетали к небу. Все живое — звери, птицы, насекомые бежали, летели, ползли прочь, ища спасения. Но давно погасло пламя, дотлели угли, и на месте лесного пожара образовалась поляна, заросшая высокими травами, усеянная обугленными скелетами деревьев.
Трудно пробивать по гари дорогу. Ноги натыкались на острые сучья, соскальзывали с поверженных стволов.
Раздвигая высокие заросли розовоголового кипрея — иван-чая, Семен вел отряд к горе. До подножия Крутой добрались без происшествий. Разделились на группки и разошлись в разные стороны исследовать россыпи камней, ущелья, посмотреть, нет ли чего в трещинах, Ванюшка обнаружил на одном валуне множество темных пятен. Издали валун был похож на леопарда, припавшего к земле и готового вот-вот прыгнуть.
В полдень группы собрались на условленном месте.
Началось восхождение на вершину. Опираясь на палки, прихваченные по дороге, пионеры медленно тронулись по руслу высохшего ручья.
У кумачовых пятен Семен задержал отряд. Коля Хлебников потрогал рукой гладкий утес:
— На книгу похожа. Только заглавия не хватает. Надо выбить.
— О партизанах, да? — подхватил Вася. — Там над пятнами — большими буквами. Далеко будет видно! Напишем: «Здесь спят герои».
— Спят? — Коля отрицательно замотал головой. — Не подходит такой заголовок.
— Лучше написать так, — предложил Володя, примостившись на выступе и нацеливаясь объективом «Туриста» на красные пятна. — Написать: «Скала бессмертной партизанской славы!» Ведь хорошо будет. Правда?
В разговор вмешалась Люся:
— Плохо!
Володя понял ее замечание как личный выпад и поспешно стал спускаться с выступа к ребятам.
— Плохо, — продолжала девочка, — надо для надписи такие слова выбрать, чтобы в них про смерть совсем не было.
— Эх ты! — Володя встал перед девочкой. — Почему ты, Люся, всегда-всегда против? Неужели тебе и сейчас непонятно? Бессмертная — это пожизненная. На всю жизнь! Никогда не умирающая!
Спокойное лицо Нюши, сидевшей на камне рядом с Люсей, заиграло румянцем, глаза вспыхнули. Тронув подругу, Нюша произнесла убежденно:
— Лучше написать: «Скала вечной партизанской славы!»