Яростный клинок

– Теперь он может ходить?

Тагда издал странный, низкий звук, который Конн принял за смех. Потом он сменил тему.

– Как твоя молодая жена?

– Она прекрасна. Спасибо, что помог спасти ее.

– Это было нетрудно.

– Могу я попросить кое о чем?

– Проси. Но я ничего не обещаю.

– Ты можешь вернуть Ворне ее силу?

Тагда помолчал. Конн не тревожил его. Когда сид наконец заговорил, его голос был почти нежным.

– Мне ты нравился еще ребенком, а мужчиной еще больше. Ты помнишь свои обещания. Я знал немногих таких, хотя прожил бесконечно долго. Что ж, я удовлетворю твою просьбу… Коннавар, а ты исполнишь мою?

– Да.

– Любую?

– Если я не сочту ее злом.

– Злом? Интересная мысль. Когда проживешь в мире десять тысяч лет, начинаешь смотреть на вещи по-другому. Лиса похищает и ест цыплят. Для лисы это чудесный завтрак. Для курицы – ужасное бедствие. Вопрос в том, чью сторону ты принимаешь, лисы или курицы.

– В землях кердинов убили больше тысячи детей, потому что они не принесли бы денег на рынках Каменного Города.

– За всю мою жизнь я видел смерть десятков миллионов. Я увижу твою смерть, смерть твоих сыновей и внуков. Скольких мужчин ты убил, лишив мир их детей? Сколько детей осиротели благодаря твоему клинку? Как ты думаешь, эти дети считают тебя добром или злом? Мой опыт говорит, что люди очень редко делают добро другим и очень часто себе, что в конце концов оборачивается злом. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы спорить. Пойдем со мной. Тебя хочет кое-кто видеть.

Они продолжили путь, углубляясь в лес. Там, возле дерева, сидел Риамфада, такой, каким его запомнил Конн – с искалеченными ногами, бледным худым лицом и большими глазами. Юноша бросился к другу и опустился возле него на колени.

– Как я рад видеть тебя, маленькая рыбка. Как ты поживаешь?

Риамфада счастливо улыбнулся, потом взял друга за руку. К удивлению Конна, плоть калеки оказалась совершенно настоящей.

– Прекрасно. Так хорошо, как никогда в жизни. Коннавар посмотрел ему на ноги.

– Я думал, ты можешь ходить.

– Могу. Ходить, бегать, танцевать. Могу взлетать в воздух и любоваться горами с облаков. Я решил, что тебе будет более… привычно… увидеть меня таким.

– Мне тебя не хватало, – сказал Конн, садясь рядом. – Мы все скучаем по тебе.

– А я нет, – робко улыбаясь, сообщил Риамфада. – Я был с тобой. Наблюдал. Хоть ты меня и не видел, там, в землях кердинов.

– Почему же ты не показался?

– Я думал, ты поймешь это, когда оставил тебе меч. Тебе понравился мой меч? Он не заржавеет и не затупится и будет таким, как сейчас, всю твою жизнь.

– Да, это чудесное оружие. Но почему ты не заговорил со мной тогда?

– Я теперь живу с сидами. У нас есть строгие правила… общения со смертными. И нарушаем мы их очень редко. Но я попросил поговорить с тобой еще разок.

– Я рад.

– Я тоже. Жаль, что я не могу рассказать тебе все, что знаю. Это порадовало бы тебя и спасло от многих бед, но не могу. Все, что я имею право сказать: выполняй свои обещания, даже самые маленькие. Иногда маленький камушек обрушивает лавину, а что-то ничтожное оказывается безумно важным.

– Я всегда держу слово, маленькая рыбка.

– Запомни, Конн, не важно, насколько незначительно оно.

– Запомню, – рассмеялся тот.

– И что ты собираешься делать?

– Кузнецы по всем землям риганте делают кольчуги. Я раздам их воинам, которые войдут в небольшой элитный отряд. Я привез коней – высоких и сильных и вывожу новую породу. Ты знаешь, что я наследник князя?

– Да. И видел коней. Они очень красивы.

– Красивы? Просто превосходны! Они помогут нам победить армии Каменного Города.

– Тебе потребуется куда больше, чем просто лошади, Конн.

– Знаю. Большая, хорошо дисциплинированная армия.

– Ты не победишь их только силами риганте. Тебе понадобится помощь норвинов, паннонов и других, меньших племен.

– Это меня и беспокоит, – кивнул Конн. – Все князи независимы.

– Придется объединить их. На некоторых подействует лесть, на других – мысль о прибыли, на третьих – грубая сила.

– Не уверен, что за мной пойдут.

– За тобой не пойдут, – вздохнул Риамфада. – А за королем пойдут.

– За королем? На нашем острове нет королей. Последнего свергли сотни лет назад.

– Тогда назовись Военным вождем или как хочешь, только объедини племена. Ты на самом деле станешь королем. Поверь, это судьба.

Конн положил руку на худое плечо Риамфады.

– Ты именно это хотел мне сказать.

– Выполняй обещания, Конн, – прошептал избранник сидов. – Прощай.

Последние слова откликнулись эхом, и юноша остался один. Он огляделся и увидел стоящего неподалеку Тагду.

– Пора тебе вернуться в мир людей, Коннавар, – сказал сид.

Ворна проснулась и поежилась. В спальне было холодно. Она странно себя чувствовала, даже голова слегка кружилась. Интересно, подумала бывшая колдунья, уж не простудилась ли я? Она села и откинула одеяло. Окно было закрыто, но сквозь щели в ставнях проникал первый утренний свет. Малыш Бануин еще спал, ровно дыша во сне. Поднявшись с постели, Ворна подошла к очагу и помешала угли, надеясь найти несколько тлеющих, чтобы разжечь огонь, увы, все погасло.

«Надо было вечером собрать угли в кучу», – подумала она.

Ворна ненадолго задержалась на пиру. Последние несколько дней она много работала, делая травяные отвары для заболевших детей. Один ребенок умер, но остальные пять пошли на поправку. Завернувшись в теплую шаль, женщина опустилась на колени у очага, положила на пепел немного растопки и чиркнула кремнем. Замерзшие пальцы не слушались, и разжечь огонь никак не получалось. Ее охватила ярость. Некогда она бы просто прошептала слово силы, и огонь бы запылал.

Растопка вдруг вспыхнула, слегка напугав ее. Должно быть, искра все же получилась или угли были не такие холодные. Она подкинула еще хвороста, а потом положила поленья покрупнее. Бануин заворочался в колыбельке и заплакал. Она подошла к нему и погладила по головке. Лоб оказался горячим и потным. Не думая, она закрыла глаза и начала искать причину болезни. Да, все началось с носика, а потом перешло в легкие. Там болезнь начала развиваться вовсю. Сердечко малыша билось, а иммунная система пыталась отразить нежданного врага. Ворна сосредоточилась, даруя сыну свою силу, и почувствовала, как болезнь оставила его.

Она открыла глаза. Ребенок был здоров. Мать вынула его из колыбельки и прижала к себе.

– Вот и все, крошка моя. Мама здесь. Все в порядке. Неожиданно Ворна осознала, что произошло. Она вылечила сына.

Сила вернулась. Не выпуская из рук Бануина, Ворна подошла к стулу у очага и опустилась на него. Потом прошептала Слово. Огонь немедленно погас. Она снова проговорила его, и он вспыхнул ярче прежнего.

Бануин потянулся к ней ручонками. Ворна расстегнула ночную рубашку и поднесла к его груди. Малыш с жадностью принялся за еду. Потом она отнесла ребенка на кухню, поменяла подгузник и вымыла его. Он снова задремал, и мать положила его обратно в колыбельку.

Что с ней случилось?

Ворна вышла в главную комнату и щелкнула пальцами в направлении угасшего очага. Немедленно вспыхнул огонь. Она отправилась на кухню, насыпала в котел овса, добавила соли и молока, потом вернулась в большую комнату и повесила котел над огнем. Все это время вдова размышляла – почему же к ней вернулась сила. Это было очень хорошо и даже как-то естественно, но что-то изменилось.

«Может быть, – решила Ворна, – не сила стала другой, а я».

Она почувствовала чье-то присутствие, и стук в дверь нисколько ее не удивил.

– Входите! – крикнула колдунья.

В кресле у огня материализовалась Морригу и протянула сморщенные руки к пламени.

– Холодно сегодня, – заметила она. – Как ты поживаешь?

– Прекрасно. Хочешь овсянки с медом?

– Нет, спасибо, – покачала головой Морригу, – но приятно видеть, что сегодня ты гостеприимна.