Только твоя

Поднявшись, она дотянулась до молнии на спине и уже успела наполовину расстегнуть ее, когда услышала, как кто-то открыл дверь. Девушка обернулась, собираясь возмутиться непрошеным вторжением, и замерла. На пороге стоял Гвидо. В горле у нее пересохло, голова закружилась. Платье неумолимо сползало вниз, и ей пришлось скрестить руки на груди, чтобы не оказаться обнаженной по пояс. Она не сводила с него изумленных глаз.

— Я пришел просить тебя составить мне компанию за ужином, — слегка охрипшим голосом произнес он.

— Когда? — недоверчиво спросила Корделия.

— Через пятнадцать минут, — добавил Гвидо, не сводя глаз с ее обнаженных плеч.

Девушка стояла неподвижно, словно заколдованная. В элегантном вечернем костюме он выглядел изумительно — брюки сидели как влитые, облегая узкие бедра и сильные ноги, пиджак подчеркивал ширину мощных плеч.

Да, это настоящий мужчина. Его красота способна сразить наповал любую, не могла не признать Корделия. Она помнила, что все женщины обращали на Гвидо внимание, оборачивались, чтобы взглянуть на него еще раз, и частенько так и застывали на месте. Его совершенной формы голова с чеканными классическими чертами и чувственный рот не могли не приводить в восхищение, но особенно привлекали глаза цвета расплавленного золота в обрамлении густых длинных ресниц, от взгляда которых замерло бы сердечко любой представительницы слабого пола. Увы, Корделия не могла назвать себя исключением из правила.

— Через пятнадцать минут... — повторила она, пытаясь стряхнуть с себя наваждение.

Гвидо сделал шаг вперед и резко захлопнул за собой дверь. В каюте возникло пульсирующее напряжение, словно перед грозой. Под взглядом мужа каждый вдох давался Корделии с трудом. Сердце ее билось как безумное, а болезненное ощущение мгновенно набухших сосков, царапающих ткань платья, приводило в отчаяние. Она отвела взгляд и потупилась.

— Впрочем, теперь мне не до еды, — пробормотал Гвидо.

— Ты что-то сказал? — переспросила она дрогнувшим голосом.

Он молча откинул полу пиджака и продемонстрировал ей то, что не могли скрыть даже брюки самого отличного покроя. Увидев, что молния вот-вот расстегнется, не выдержав напора его возбужденной плоти, Корделия залилась краской. Но не отвращение было тому причиной, а бурный отклик ее тела.

— Господи... Ты похожа на античную богиню! — В голосе Гвидо на этот раз не было привычной насмешки.

О ком он говорит? Корделия обернулась, увидела в высоком зеркале туалетного столика свое отражение и... не узнала себя. Ее темно-рыжие волосы пышными волнами спускались до талии, полные плечи были обнажены, открывая взору глубокую ложбинку между грудей, которые она прикрывала, удерживая руками сползавшее под собственной тяжестью платье...

— Посмотри на меня... — глухо потребовал Гвидо. Странно, но Корделии почему-то захотелось подчиниться этому голосу, отзвук которого, казалось, вибрировал в ее теле. Она подняла взгляд и прочла в глазах мужа откровенное желание.

— Иди, я скоро буду готова, — с трудом произнесла она.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что в таком состоянии я смогу сидеть за ужином? — Плавным движением он освободился от пиджака, развязал галстук и начал расстегивать пуговицы рубашки. — Даже ты не можешь быть до такой степени жестокой...

— Я? Жестокой? — изумилась Корделия, застыв под его гипнотическим взглядом, словно кролик перед удавом.

— Ах, ты не понимаешь, о чем я говорю? — с усмешкой спросил Гвидо. — Тогда давай кое-что проясним. Десять лет назад, когда ты разыгрывала из себя Мисс Скромницу, размахивая своей невинностью, я умирал от желания, но ничего не мог себе позволить! Тебе это доставляло удовольствие, не так ли?

— У-удовольствие? — Девушка недоуменно смотрела на него.

Неужели красавец Гвидо находил меня сексуально привлекательной?! — удивилась она.

— Ты постоянно держала меня на взводе, — продолжал он. — После встреч с тобой я не мог заснуть, представляй, чем мы займемся, когда поженимся, и сам стыдился этих безудержных фантазий! — мрачно признался Гвидо. — Мне было трудно обходиться без секса... особенно когда рядом была ты, словно запретный плод.

Корделия тихо ахнула.

— Нет, — прошептала она, — нт, ты не мог испытывать таких чувств ко мне...

— Однако больше я не намерен ждать, — решительно заявил Гвидо и, подойдя сзади, сомкнул руки на ее талии. — Тем более что и ты меня хочешь, крошка.

— Нет! — вырвалось у нее.

Склонив темноволосую голову, он прижался губами к обнаженному плечу, и крупная дрожь пробежала по ее телу.

— К чему лгать? Ведь я все вижу, — шепнул он.

— Я не лгу!

Покрыв поцелуями плечо, Гвидо перешел к чувствительному местечку под маленьким ушком, и Корделия в изнеможении откинула голову, отдаваясь этой изысканной ласке.

— Признайся, что и ты сгорала от страсти. Только страх, что, если я на тебе не женюсь, ты потеряешь наследство, удерживал тебя от того, чтобы отдаться мне.

Он нежно куснул ее за мочку уха, и Корделия тихонько ахнула. Ее охватила такая слабость, что она, наверное, упала бы, если бы он не прижимал ее к себе так крепко. Боковым зрением девушка увидела в зеркале их отражение — царственно-красивая гордая голова Гвидо, склоненная к ее пышной бело-розовой груди.

Именно об этом я мечтала когда-то, промелькнуло у нее в голове.

Затаив дыхание, она с волнением смотрела, как его смуглая ладонь легла на ее плечо.

— Корделия... — шепнул он.

Она крепко зажмурилась, пытаясь вернуть самообладание и способность рассуждать, но неумолимая волна жаркого соблазна уже захлестнула ее. Все потеряло свое значение, кроме ощущения сильных мужских рук Гвидо на своем теле, исходящей от него грубой силы и греховного желания, которое нарастало в ее теле, угрожая поглотить целиком.

— Ты ошибаешься, — удалось наконец выдавить ей.

— Нет. Десять лет назад ты играла со мной, как кошка с мышкой, — возразил он, разводя ее руки в стороны.

У Корделии не было сил сопротивляться, и платье плавно скользнуло вниз. Возбуждение и стыд охватили ее, когда, смущенно опустив глаза, она увидела свои торчащие соски.

— Господи... вот это зрелище! — с искренним восторгом воскликнул Гвидо.

Он накрыл ладонями ее пышные груди, которых она всегда стыдилась, и большими пальцами погладил выпуклые розовые соски.

— Нет... — простонала Корделия сквозь стиснутые зубы, когда ее тело содрогнулось в ответной сладостной боли.

— Да, — возразил Гвидо.

Уверенной рукой он освободил ее от платья, и оно бесформенной кучкой упало на пол. Корделия осталась в одних шелковых чулках с голубыми подвязками и коротких трусиках.

— Этот момент определенно стоит десяти лет ожидания, голубка моя, — удовлетворенно произнес Гвидо.

Он поднял ее на руки и поцеловал тягучим возбуждающим поцелуем, а потом понес на кровать.

— Попробуй только сказать теперь, что ты меня не хочешь, — поддразнил ее он.

Корделия промолчала, понимая, что за нее говорит горящее от возбуждения тело, а потом шепнула, подчиняясь древнему, как мир, инстинкту:

— Не могу.

Он ответил ей проникновенной улыбкой, и она поняла, что безумно хочет отдаться ему. В глубине ее замутненного желанием сознания промелькнула слабая мысль о том, что она ошибается, но страсть оказалась сильнее разума.

Гвидо сорвал с себя рубашку, обнажив мускулистый бронзовый торс, покрытый черными завитками волос. Он не смущался своей наготы и держался с естественной грацией атлета, и Корделия невольно залюбовалась им.

Да, это он, мой любимый и единственный! — думала она. Правда, он предал меня однажды и наверняка сделает это снова... но все равно я не смогу противостоять его чарам.

— Что это ты так притихла? — спросил Гвидо, разглядывая ее своими золотистыми глазами.

Корделия очнулась от своих мыслей и широко раскрыла глаза. То, что открылось ее взгляду, настолько поразило девушку, что она залилась краской и опустила ресницы.

— Извини, но я ни за что не поверю, что ты никогда не видела возбужденного мужчину! — грубо засмеялся Гвидо. — Или Умберто был не в форме? — Он опустился на постель и привлек ее к себе. — Ты вся дрожишь... — В его голосе звучало нескрываемое удивление. — Что происходит?