След исполина

Конан заметил, что труп вожака наемников наконец вынесли из зала.

— Куда все делись? — спросил он у Орина.

Продолжая смотреть в окно, барона произнес усталым голосом:

— Отправились помыться и отдохнуть. Мы выступаем на рассвете.

— На крепость Усхора?

— Да, Конан. Ты идешь с нами? Киммериец остановился у одного из столов,

налил себе бокал вина.

— Что за вопрос, Орин? Разве я дал тебе повод усомниться в моей верности?

— Извини. — Орин отвернулся от окна и сжал руки за спиной. — Я сам не знаю, что говорю… Все меня бросили. Наемники ушли с кошелями, полными золота. Даже мои солдаты не верят в успех этого похода. Но я, если придется, сражусь с Усхором и в одиночку. Он должен умереть!

— Сколько человек осталось после ухода наемников?

— Боюсь, недостаточно. Мои слуги и приближенные. Варган собирается идти с нами — не знаю уж, зачем ему это, он ведь пришел как наемник. Несколько сотен солдат из войска Сафада, жаждущих мести и готовых пойти на смертельный риск ради этого.

По голосу Орина Конан понял, что тот почти пал духом.

— Могло быть и хуже, — ободряюще произнес он. — Разгневанные воины обладают большей решимостью и отвагой. Наемники с их страхами в долгом походе могут плохо влиять на остальных.

— Дестан Болард сказал, что без Кольца мы обречены.

— Ага! Судя по всему, он говорил и с тобой. Мне он сказал то же самое. И что, ты веришь ему?

— Нет. — Орин пожал плечами. — Я верю себе. Я верю, что никакое колдовство не окажется сильнее моей руки, сжимающей меч.

Конан поднял свой бокал и одобрительно кивнул Орину, после чего сделал глоток.

— Я не уверен, что хотел бы иметь это Кольцо, даже если бы смог найти его, — продолжал барон. — В том, что рассказал мне Болард о Кольце, о его природе, много неясного… Этот бог, Энкату — бог крови и войны, как сказал Болард. Черные войска Древних поклонялись ему и приносили в жертву тысячи людей, и даже до этого о нем говорили как об одном из Старейших — одном из тех существ, которые создали человека и все остальные формы жизни, чтобы поддерживать свои силы страданием и смертью. Некоторые предметы были созданы специально для того, чтобы направлять людей на путь безумия и гибели — и тогда энергия павших пойдет прямо к Старейшим — и Кольцо, как говорят, было одним из таких творений. Кольцо силы, Кольцо безумия! — Орин взмахнул рукой, словно отбрасывая от себя паутину. — Я мало что понимаю в этих вещах. Я воин, и в свой меч верю больше, чем в любое колдовство. И даже если бы нам удалось заполучить Кольцо — не верю, что оно помогло бы нам в битве с Усхором!

Конана нахмурил брови. Ему хотелось рассказать Орину о Кольце, но почему-то он испытывал странное нежелание сделать это. Ему нужно Выло подумать…

— Я проголодался. Осталось здесь что-нибудь из еды?

Орин осмотрел стол с остатками обеда.

— Боюсь, не так уж тут много. Но я могу послать…

— Того, что есть, вполне хватит. — Конан взял лепешку и ломоть холодного мяса, с наслаждением запивая простую пищу вином..

Орин встал и снова выглянул в окно. Бледный лунный свет заливал тронный зал, отбрасывал светящийся прямоугольник на истоптанные плиты пола.

— Куда пропали все мои люди? — произнес он печально. — Наверное, ушли на край света. Я не могу осуждать их. Да и стоит ли мне биться с Усхором?

Если бы Орин не был таким сильным человеком, подумал Конан, он бы не выдержал и сломался — а может быть, еще раньше сошел бы с ума. Но все было наоборот — чем больше он предавался своим думам, тем тверже становилось его решение.

— Сейчас ты борешься сам с собой, Орин.

— Точно. — Барон кивнул и посмотрел на Конана. — Я пытаюсь убедить себя, что мною движут самые благие побуждения, что я хочу избавить мир от векового зла… но на самом деле я просто хочу отомстить — я хочу убить Усхора мог этими руками! — Он поднял перед собой ладони; его лицо, которое в полумраке казалось серым, исказилось от гнева. — Но прав ли я, что из жажды мести рискую столькими людьми? Они верят мне, идут за мной! Что если в конце пути всех нас ждет ужасная, бесславная гибель?..

— Не говори так, — твердо возразил ему Конан. — Даже если нас ждет смерть — она не будет бесславной! Мы примем бой и умрем, как подобает настоящим мужчинам. У меня на родине говорят, что нет для воина лучшей доли, чем пасть в бою, сжимая меч в руках и постаравшись унести с собой как можно больше врагов! Только ради этого стоит жить, Орин, только ради этого! И будь уверен, все твои люди, кто завтра пойдут за тобой в поход, думают точно также!

— Ты прав! — Глаза барона вспыхнули мрачной решимостью. — Спасибо тебе, северянин, ты вдохнул в меня новые силы и уверенность — в мое сердце! Прости мне этот миг малодушия-Завтра мы двинемся войной на Усхора. И клянусь всеми богами, новыми и древними, — мы победим!

Глава четвертая

Воинство

Влюбленные, Иллес и Тайс, заняли маленькую комнату на верхнем этаже восточного крыла; Тайс спала, а Иллес в задумчивости стоял возле одного из окон. Упершись руками в подоконник, он смотрел на серые, затененные руины города, и временами поглядывал на ночное небо. Вдоль одной из улиц, вымощенной брусчаткой, чернели ровные ряды деревьев, а за ними — крытые мрамором здания, стены которых мягко светились под луной — он выгляди пал через восточные ворота, стоявшие нараспашку.

Иллеса овевал легкий ветерок, словно пытавшийся облегчить тяжесть, лежащую на сердце юноши, но тот был слишком взволнован и огорчен, чтобы поддаться самообману. Произошло так много ужасных событий — и впереди по-прежнему ждал неизвестность. Где-то пели ночные типы, Иллес подумал, почему он не слышал их раньше. Может быть, они только что вернулись — теперь, когда покров колдовства не окутывал Сафад точно невидимой пеленой. В небе сияли чистые, яркие звезды, и Иллес с удивлением смотрел на них — точно также, как в детстве. Тайс зашевелилась в постели.

— Иллес? — позвала она сонным голосом. — Ты где?

— Здесь. — Его голос в тишине прозвучал чересчур громко и отчетливо.

Тайс выбралась из-под одеяла и тихонько подошла к возлюбленному.

— Я думала, ты спишь…

— Мне не спится.

— Ты думаешь о том, что я сказала тебе, Иллес? О том, что я не хочу, чтобы ты шел в этот поход… — Они говорили об этом весь вечер. Девушка плакала, умоляла… Ей было так страшно… В конце концов, они занялись любовью — чтобы не тратить времени на бесплодные споры. Но он так и не ответил ей! — Что ты решил, мой любимый? — Тайс взглянула на него своими ласковыми, блестящими глазами, прижалась поплотнее, затем взяла его руку и обвила вокруг своей талии. Тайс легонько дернула Иллеса за длинные волосы. Но юноша по-прежнему молчал; казалось, его внимание привлекло что-то, расположенное вдалеке.

— Я не оставлю моего господина, — произнес он наконец. — Не проси больше. Это невозможно!

По телу Тайс пробежала дрожь, с трудом удерживаясь от рыданий, она бросилась в объятия Иллеса.

— Я люблю тебя, — воскликнула она с жаром, — и у меня впереди вся жизнь. Проклятье, милый, Сафад разрушен!.. Орин, Конан и остальные собираются в этот безумный поход против колдуна, которого они никогда не видели, а ты столько раз оказывался на краю смерти только за последние несколько дней!.. Это тебе ни о чем не говорит?

— Но Орин…

— Орин дурак! Его город превращен в руины. Вся его семья, все друзья… — она на миг замялась, а затем продолжила: — И что все это означает? Наемники были правы, Иллес! Неужели ты этого не понимаешь? Нет?

— Я воин! — возразил он с угрозой в голосе.

— Воины погибают, Иллес! Тебе незачем больше быть воином, ведь армии больше нет. И нашего города тоже. А те, кто вышел живым из всего этого — те сбежали. Они оставили Сафад, Иллес, чтобы начать новую жизнь.

— Я не смогу забыть того, что случилось.

— Тогда ты погибнешь, не забывая! — воскликнула Тайс и разразилась рыданиями. — Неужели тебе больше хочется остаться честным воином и погибнуть в какой-то колдовской крепости, чем жениться на мне и завести семью? О, ты дурак! Ты бы хотел, чтобы твои сыновья стали солдатами и ты бы отправил их на войну, верно? Верно?!