Страница 5 из 151
Вот странная, нереальная картина: на открытой террасе верхнего этажа многоквартирного дома сидит молодая женщина и читает русскую книгу.
* * *
Книга называлась "Евангелие от Робеспьера". Когда-то Дженни любила исторические романы, теперь, увы, в этом чертовом городе на чтение не хватает времени. Сегодня, благодаря Тони, выдался свободный час, и удалось несколько повысить свой культурный уровень. Дженни захлопнула книгу. Все, пора спускаться на кухню, где ее ждет немытая посуда (засунуть в машину!), мясо, кабачки, картошка и прочая ерундистика, которую надо приготовить на растительном масле. Она бросила последний взгляд на долину Шерман-Окс, окаймленную, как в театральных декорациях итальянской оперы, далекими горами: кроны деревьев, крыши домов, розовый отсвет заката на кромке восточного хребта - за этот вид с террасы, считала Дженни, и дерут с нее дополнительные двести долларов в месяц. За удовольствие полагается платить. За удовольствие взглянуть на город, раскинувшийся у твоих ног, и чувствовать себя победительницей. Пять лет назад, снимая тесную квартирку с низкими потолками в русском квартале около бульвара Санта-Моника, Дженни, честно говоря, о таком не мечтала. Она начинала простым клерком - эвфемизм, подразумевающий работу счетовода, и свои амбициозные знания в области кино и медицины пришлось завернуть в тряпочку и спрятать в чемодан, привезенный из Риги и пылящийся в подвале, - чтоб не было соблазна вытирать слезы, естественно, невидимые миру. Дженни вкалывала по десять часов в сутки, ломала глаза перед экраном компьютера, и ныне она является вице-президентом медицинской компании, в ее руках все финансы. Обычно такой пост занимают взявшие усердием и прилежанием дамы, к которым уже подступает климакс. А Дженни умеет делать деньги ("У тебя не голова, а филиал Уолл-стрита", - повторяет хозяин), поэтому она, двадцатишестилетняя девчонка, всех обогнала! Успела выйти замуж, родить Элю, разойтись с мужем. Успевает крутить романы, отнюдь не исторические... "Ты разбила сердце половине мужиков в Лос-Анджелесе", - сказала Кэтти. Вот именно, половине! В Лос-Анджелесе нет мужиков - или гомики, или половинки. Секс для них на двадцатом месте, на первом - протирание штанов в офисах. С такими полумужиками нечего церемониться. Кладешь их в постель, а потом посылаешь к еб... матери. И мужики в полной растерянности: причитают, скулят, дежурят под окнами. Бедная Кэтти, застрявшая в нижних этажах бухгалтерии, откровенно ей завидует. Между прочим, Кэтти - стопроцентная американка из Филадельфии, и у нее диплом Принстонского университета. И внешностью Бог не обидел. С принстонским дипломом Дженни завела бы собственное дело. Но для этого надо работать. А Кэтти работать скучно, она попеременно переживает то трагедию, то драму, ибо каждого типа, у которого в брюках что-то слабо шевелится, принимает за заморского принца. И после удивляется, почему у нее вечно проблемы. Пусть следует методу Дженни! Конечно, Дженни ведет себя не так, как католическая монахиня, тем не менее в двадцать шесть лет - второй человек в компании!
...Но не второй человек Франции, каким был Сен-Жюст. Наверно, потому Тони и подсунул ей "Евангелие от Робеспьера", чтоб не зазнавалась. Неужели Тони разгадал ее характер, скрытые желания? Крутая девочка, в спортивной серой паре от Диора, ангел смерти, входит в Конвент, и от ее взгляда депутаты прячутся, как тараканы - жалкие полумужики, озабоченные лишь прибавкой к зарплате и протиранием штанов в офисах!.. Стоп, немного из другой оперы, смещение жанров... Итак, Сен-Жюст говорил только приговорами. Неплохо. В книге написано, что Сен-Жюст не знал женщин. Но окажись он с ней в постели, она бы посмотрела, как завертелся бы красавец с зимними глазами Бога войны! "Лишенный всех житейских слабостей". С каких это пор спать с бабой считается слабостью? Спросить у Тони, как было на самом деле. Энтони, профессор истории, спланировавший в Город Евнухов из нормальной Европы, живой компьютер: нажимаешь на нужную кнопку - получаешь исчерпывающую информацию. За что его и любим.
Не за это. В кафе самообслуживания модерного конторского здания, облицованного коричневыми полированными мраморными плитками с зелеными прокладками (местная достопримечательность!), он сел за соседний столик и не отводил от Дженни глаз. В Америке такого не бывает, во время ленча все торопятся! Явно не клерк, не босс, не бизнесмен. Подтянутый холеный джентльмен с красивым профилем, серебристыми висками, в строгом твидовом пиджаке - герой английского фильма пятидесятых годов: Лондон, туманы, детективная интрига, забыла название. Дженни хорошо знала все приемы мужских заигрываний. Он не кадрил ее. Так смотрят на музейную живопись. Любуются.
Обычно она предпочитала вместо ленча съесть что-то нехитрое в своем кабинете, выпить кофе в пластмассовом стаканчике из кофеварки в коридоре, но на следующий день она опять пришла в мраморно-коричневую самообслужку. Он сидел за тем же столиком и улыбался ей, как старый знакомый. Дженни решительно поставила поднос на его стол, села напротив. Тактика, которую она называла "не тяни кота за хвост". Насладившись произведенным эффектом, нейтрально спросила:
- Вам понравилось здесь? Вкусные салаты с малым количеством калорий. Полезно для здоровья.
- Ненавижу диетическую кухню. Как все американки, вы озабочены калориями. Национальное помешательство.
"Ого, - подумала Дженни, - моя фронтальная атака его не смутила! И он говорит без всяких калифорнийских "а-а", значит, англичанин. Что ж, усилим натиск".
- Тогда, извините за грубость, зачем вы сюда приперлись?
- Догадайтесь.
- У вас странная манера заводить знакомства. Начинаете с оскорблений.
- Видимо, элементарная зависть. Девочка, я вам в отцы гожусь. Это мне надо соблюдать диету. А в вашем возрасте...
Дальше они ели молча. Она чувствовала на себе его взгляд, но глаз не подымала. Он элегантно орудовал ножом и вилкой, у мужика была аристократическая школа - Дженни понимала толк в таких вещах. Однако требовалось продолжать роль нахальной простушки...
- Ваш салат с креветками вы слопали без отвращения.
- Faisable.
- Французское словечко? Что оно означает?
- В данном случае - "вполне сносно".
Теперь их взгляды встретились, и она, в свою очередь, улыбнулась:
- Догадалась. Я вам кого-то напоминаю. Кого-то из вашей молодости. Судя по мировой тоске, которую прочла в ваших глазах, вы любили эту бабу.
- Браво! Какая умная девочка! Сейчас ваш обеденный перерыв кончается и вы спешите на службу. Но я приглашаю вас вечером в настоящий французский ресторан. Еда - это не только калории...
Она рассмеялась:
- Папаша... извините, сами сказали, что в отцы мне годитесь... Ну и темпы у вас! С места в карьер. Так вот, несмотря на мой юный возраст, я все-таки знаю, что бесплатных ужинов не бывает.
- Бывает. Для меня это воспоминания молодости. И вообще, я не по этой части.
- Жаль...
Она его приколола без всякой задней мысли, автоматически.
* * *
Он снимал номер в третьеразрядной гостинице на Голливуд-бульваре, он не умел водить машину. В Лос-Анджелесе жить без машины! Два раза они ужинали во французском ресторане (кормили очень прилично), и он платил "кэш", наличными. Не признавал кредитных карточек! Забавный чувак из другой эпохи. Не "голубой", "голубых" она чуяла за версту. Впрочем, никаких поползновений. Прощаясь, он церемонно целовал ей руку. Бай, девочка!
В воскресенье утром, когда Джек, ее бывший муж, забрал Элю (родительский день), она заехала за Тони в гостиницу и повезла его на побережье, в Окснард. Зимнее калифорнийское солнце (греет, но не припекает) соответствует. Свежий океанский воздух (после трехнедельных дождей) возбуждает. Они что-то заказали в уютном кафе у причала яхт, и Дженни приготовилась к обычной иронической словесной перестрелке. Яхты и перестрелка - по ассоциации - вывели разговор на военные парусные фрегаты, фрегаты приплыли в Швецию (попутный ветер их туда пригнал?), дали пушечный залп по местной модели социализма, просвещенной монархии и традиционному шведскому флегматизму. "Какой флегматизм? - возмутился Тони. - Еще при дворе короля Бернадота там были интриги! В 1810 году шведы избрали наполеоновского маршала Бернадота наследным принцем, разумеется, сам Император этому выбору не препятствовал, наоборот..." "Ну вот, - подумала Дженни, - мы жаждем продемонстрировать американской провинциалке свою эрудицию, более занятной или актуальной темы не нашли".