Страница 47 из 61
Широкоплечий друг и командир Андрея ответил на военное приветствие гораздо свободнее и помахал рукой, как бы намекая на ненужность всех этих формальностей меж друзьями.
– Я хотел тебя ещё раз поблагодарить за поддержку во время допроса. Очень здорово ощущать себя свободным от подозрений.
– Само собой, сэр. Я всего лишь помог своему командиру. Мне-то с самого начала ясно было, что герой Звёздной Лиги не может быть замешан в контрабанде оружия, сэр.
– Нет, не было, – говоря это, Карсон подошел ещё ближе, словно хотел посвятить Андрея в какую-то тайну. – Мне все равно, что ты об этом думаешь: твои слова для меня многое означают. И мне хочется верить, что это именно твоя дружба со мной повлияла на твои показания. Естественно, в хорошем смысле.
Впервые за много лет Андрей почувствовал некоторое оцепенение. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Карсон прервал его:
– Нет, – сказал он, делая быстрый жест рукой. – Я ничего от тебя не желаю слышать, кроме «пожалуйста». Вы так не полагаете, майор?
Хотя в голосе Карсона и слышался отчетливый подтекст, Андрей почувствовал легкость, вызвавшую на его губах улыбку.
– Пожалуйста.
Карсон ответил дружеским тычком в плечо, который сделал бы честь даже Джес. Без пяти минут перелом ключицы. Андрей всерьез усомнился, что стукнувшая его рука состоит из плоти и крови. Больше похоже на сталебетон.
– Отлично, – продолжил Карсон. – Мне кажется, теперь самое время тебе поговорить с твоим посетителем.
– Э… сэр?
– Генерал-майор Керенский ожидает тебя в моей командирской палатке.
Более удивленным Андрей вряд ли смог бы быть. Он неделями пытался отыскать Николая. А теперь, совершенно неожиданно, он появляется из ничего, без предупреждения… Как это понимать?
Карсон поймал взгляд Андрея и дружелюбно кивнул.
– Андрей, если есть что-то, что я могу сделать для тебя – только скажи.
Какой-то момент Андрею хотелось списать слова Карсона в разряд общих фраз, однако тот задержал его взгляд, ухватив его за плечо. В глазах друга Андрей прочёл подтверждение того, что его слова ни в коем случае не были простой вежливостью. Годы их дружбы, к которой Андрей так и не привык, ощущались даже в им самим выбранной изоляции. Он слишком долго полагал себя в полном одиночестве – за исключением разве что Даны. Но теперь, в этот неожиданный момент дружеской близости, Андрей понял, что дружба, которую он заключил в первые тяжёлые годы колонизации, оказалась сильнее брони любого меха. Мои друзья напоминают о себе как раз тогда, когда нужны мне больше всего.
Карсон – Андрей все ещё не мог решиться назвать вышестоящего офицера по имени – и Уин-дхэм, Джейсон и Раймонд, даже Стивен: друзья, которых Андрей слишком долго не замечал.
– Спасибо, – ответил он, протянул руку и тоже положил её на плечо Карсона. Господи, словно за дуб ухватился. Карсон ещё раз дружески кивнул и оставил Андрея в одиночестве. Тот направился к командирской палатке, всё ещё размышляя об этом разговоре.
Андрей достиг палатки прежде, чем смог привести мысли в порядок, откинул полог и вошел со словами:
– Сэр, майор Керенский по вашему приказанию явился.
Вместо привычного парализующего страха, охватывающего его при каждой встрече с Николаем, на этот раз Андрей почувствовал нечто совершенно новое, непривычное. Почти… предвкушение. Словно жизнь в последнюю пару лет готовила его именно к этой конфронтации – до сегодняшнего дня, когда Андрей наконец-то лицом к лицу встретился со своей Немезидой. Может быть, теперь я в конце концов оборву ниточки, которые мой брат прицепил ко мне годы назад.
Ничего не выражающие глаза его брата глубоко впали в глазницы. Холодность Николая в который раз заставила Андрея покрыться потом, однако это едва чувствовалось ввиду его собственной холодной решимости – маленькая победа, однако любой, самый незначительный шаг вперед создавал возможность для следующего шага. Мысленно Андрей уже нашел свое место. Он гордо вздернул подбородок – безмолвный вызов Николаю.
В глазах брата, однако, ничто не шевельнулось. Ничего нельзя было прочесть на его лице и Андрей снова вспомнил слова Даны, хотя разговор между нею и Николаем состоялся более пяти лет назад. Андрей мог презирать Николая за его махинации, но последняя встреча с отцом и мысль о разрыве тесных семейных уз… может быть, Николай вообще не может иначе. «Узы, полнящие силой, если с ними мы близки, и ведущие в могилу, если рвем их на куски». Старый добрый Пушкин.
– Ты меня искал?
Этот ах-какой-холодный тон…
– Никакого «здравствуй, брат»? Мы не виделись столько лет… – Андрей покачал головой и попытался отклеить язык от гортани. – И где же твоя братская любовь, Никки? Где? – Внешне Андрей выглядел спокойным и уверенным, однако внутренне он весь содрогался от мыслей о годах унижения и страха. Теперь его пугала собственная смелость по отношению к Николаю.
В глазах Николая что-то неуловимо изменилось, но прежде, чем Андрей смог разобраться в этом, выражение снова исчезло. Он не был уверен, было ли это движение глаз реакцией на залетевшую ненароком пылинку либо, как Андрей подозревал, ответом на вызов, прозвучавший в его голосе.
– Я очень занят, Андрей. На самом деле, мне здесь вообще не следовало быть, однако… настойчивость твоих поисков меня изумила. Я решил, что речь идет о чем-то в самом деле важном. Но я приехал ненадолго и должен встретиться ещё кое с кем. Итак, что тебе нужно?
– Я хотел взглянуть тебе в глаза и понять, увижу ли я в них правду.
– Правду? О чем?
– О том, стоишь ли ты за последними бунтами.
– Что?! – изумление явно проступило на лице Николая и на какой-то момент фасад его невозмутимости зашатался. Особо холодный порыв ветра прорвался сквозь стены палатки, хотя они и были крепко притянуты к земле, и Андрей покрылся гусиной кожей, так что на руках шевельнулись волоски.
– Бунты. Твоих рук дело? – Андрей сконцентрировался, попытался пробить вновь надетую Николаем маску невозмутимости. Ему хотелось сорвать завесу, постоянно окружающую его брата. Долгие противостояния с Николаем дали ему в руки необходимые для этого инструменты. Впервые в жизни Андрей почувствовал настоящее чувство, скрывающееся под маской брата. Гнев.
– Ты ищешь меня несколько месяцев подряд, чтобы спросить, не устроил ли я какие-нибудь беспорядки? Ты в самом деле считаешь, что мне больше совершенно нечем заняться? – Николай покачал головой. – Андрей, тебе надо было оставаться в Академии. Такие идиотские мысли могут стоить многим солдатам под твоей командой жизни.
Последнее замечание оказало своё воздействие на Андрея. И это говорит человек, отправивший меня в изгнание. Андрей резко вдохнул через нос в попытке остудить собственный гнев. Гнев не поможет мне против Николая.
– У меня есть право задать этот вопрос.
Николай склонил голову набок, словно отыскивая в памяти необходимую информацию – движение, которое настолько напомнило Андрею отца, что он едва сдержался, чтобы не сорваться на Николая. Потом его брат медленно покачал головой и сухая, не несущая ни капли веселья улыбка искривила его губы. Господи, словно из могильного склепа выбрался.
Однако ещё более Андрея потрясло иное сходство Николая с отцом. Такая же пустота. Что ты с собой сделал, Николай?
Андрей внезапно вспомнил о бесконечных разговорах о Николае, которые он вел с Даной, и его охватило новое чувство.
Жалость. Сочувствие.
– Андрей. С тех пор прошло уже четырнадцать лет. Я сделал тогда то, что должно было быть сделано. Не больше.
Новая волна гнева накатила на Андрея, угрожая уничтожить едва появившееся сочувствие. Новый глубокий вдох немного успокоил натянутые нервы и помог успокоиться.
– Пятнадцать.
– Что? – переспросил сбитый с толку Николай.
– Чуть больше пятнадцати лет. Не четырнадцать.
– Четырнадцать, пятнадцать… Андрей, это не играет никакой роли. Всё в прошлом. Ты что – думаешь, если я однажды пошел этим путем, так я теперь всегда буду им пользоваться? У меня теперь – совсем другие проблемы, я не вожусь с гражданскими. Не говоря уже о том, что моя успешная стратегия того времени теперь вряд ли применима. Совершенно другие обстоятельства. Мы здесь не громоздимся друг у друга на головах, как тогда на кораблях… результатом был бы совершенный хаос. Неуправляемый. Я ненавижу ситуации, которые нельзя просчитать.