Страница 14 из 61
Проклятье, куда к чертовой бабушке могла запропаститься Джес?
Эти мысли кружились в его голове, словно стервятник над трупом. Разум Андрея разбивался на части – как если бы этот самый стервятник тянул внутренности своей жертвы ввысь, желая сварить их на солнце. Но и в ином смысле его невесёлые думы были сходны с этой картинкой: отвратительные, распухшие и все время торчащие перед внутренним взором кишки-обрывки мыслей. Джес не только сыграла с ним явно подлую шутку. Она ещё и попросту сбежала после этого.
Он дошел даже до того, что связался с «Гермесом», но не узнал ничего нового. На каждом из кораблей находилось несколько тысяч человек, так что Джес не составило труда скрыться, словно той самой иголке в стогу сена. Но почему? Зачем ей прятаться от меня – это же смешно! Или настоящее восстание началось только теперь, а Джес исчезла, потому что ей была отведена в нем иная роль?
Андрея прошиб холодный пот.
Он достиг входа в офис отца, громко постучал – выругался, ссадив костяшки пальцев о металлическую поверхность. Через мгновение дверь открылась и Андрей оказался перед генералом. Великим генералом.
Перед своим отцом.
Спокойные голубые глаза встретили нервный взгляд Андрея. Он нырнул на миг в их глубину, однако не нашел в ней ничего. Генерал учил его читать в душах других людей, но к нему самому эту технику применить Андрею никогда не удавалось. То же самое относилось и к Николаю. Наверное, он слишком похож; на нашего отца.
– Андрей. Я уже задавался вопросом, когда же ты изволишь пожаловать, – генерал указал на стул, обошел письменный стол и занял свое место за ним. Стол был завален бесчисленными распечатками, прижатыми к столешнице маленькими микростатическими грузиками, чтобы при малейшем прикосновении они не стали болтаться туда-сюда по воздуху. Андрей знал, что использование отцом этой устаревшей формы документации – не говоря уже о горах бумаг, накопившихся здесь с течением времени – имело свои причины. Отец предпочитает держать доклады в руках.
Два тихо гудящих компьютерных терминала завершали интерьер рабочего места. На заднем плане можно было услышать негромкую классическую музыку, которая должна была обеспечить приятный климат во время работы.
Никакой торопливости, никакой спешки. Только не мой отец.
– Я постою, сэр.
– Как пожелаешь, – генерал повернулся к мониторам и один за другим отключил их. Успокаивающее гуденье умолкло, словно музыкант оторвал губы от своей флейты – механические инструменты, которые, казалось, лишь ждут того момента, когда их хозяин вновь включится в концерт.
– Похоже, в последнее время ты был сильно занят.
– Я в самом деле думал, что могу помочь, – Андрей мигнул. Это звучало смехотворно. Он столько времени потратил на то, чтобы подобрать какие-то оправдания, а теперь вот не смог выдавить из себя ничего лучшего. Андрей уставился прямо перед собой – он не мог глядеть генералу в глаза.
– Я знаю.
Андрей почувствовал, что генерал хотел ещё что-то добавить. Так, словно бы последнее слово фразы он проглотил. Сынок? Он сжался.
Он – мой отец.
Но только не сейчас. Это не семейный разговор. Сейчас в кабинете присутствуют только генерал и лейтенант, превысивший свои полномочия.
– К сожалению, это ничего не меняет в происходящем. Ситуация от этого не изменилась.
Озабоченное пожатие плеч едва не заставило Андрея оторвать глаза от стены за спиной у генерала, но он пересилил этот импульс. Достаточно тяжело было заставить себя просто прийти сюда. Андрей не был уверен в том, что его ожидало. Он не смог бы вынести встречу с обвиняющим взглядом или, ещё хуже, увидеть разочарование в отцовских глазах.
– Что происходит?
– Ничего слишком уж драматичного, насколько я могу судить, – можно было услышать тихий шелест бумаги, когда генерал стал рыться в распечатках. Он взял в руки несколько докладов. – После встречи адмирал Николлс предпринял несколько структурных перемен. Офицеры на некоторое время были переведены на половинный рацион, чтобы немного уменьшить проблемы гражданских на борту его корабля.
Андрей инстинктом понимал, что именно думает его отец о встрече. Он сам был такого же мнения. Это собрание было ничем иным, как инсценировкой, призванной оказать поддержку планам адмирала. Но восстание? Этого попросту не могло быть.
– Почему, сэр?
– Почему? Хм, и в самом деле – почему бы? «Действительность есть продукт избирательного восприятия».
Мысленно Андрей попытался молниеносно пролистать список любимых цитат своего отца. Это не дало никаких результатов. Как он это ненавидел – вот Николай, казалось, помнил все эти знаменитые изречения наизусть. Как Андрей ни старался, этой фразы он вспомнить не мог. Так что ему ничего не оставалось, как и далее буравить взглядом дыры в стене каюты и готовиться к неминуемым поучениям.
– Впрочем, в данном случае я не верю в то, что адмирал работает на свой страх и риск. Он встретился с несколькими другими командирами и я подозреваю, что они – из тех капитанов, что дергают за ниточки. Один из них координирует весь спектакль.
Удивленный отсутствием мягкого укора в отношении своего знания истории, Андрей взглянул на генерала. Тот, однако, как раз углубился в очередной доклад. Андрей прокашлялся, неуверенный – раздумывал ли генерал вслух или ожидал от него ответа.
– Но, сэр, – начал он осторожно. Он вознамерился, несмотря на те манипуляции, которым его подверг адмирал, выложить отцу проблемы людей на кораблях. До какого-то определенного момента он даже понимал гражданских. Он видел, как они живут в труднейших условиях, мог частично понять их раздражение. Андрей снова уставился в стенку за генеральской спиной. Общение с нею казалось ему более простым делом.
– Я был там, сэр. Я видел условия, в которых они существуют. Их опасения оправданы.
– Конечно же, оправданы.
– Что? – И снова Андрей не выдержал и посмотрел на генерала.
– Ясное дело, оправданы, – генерал медленно провел рукой по униформе, одновременно с осторожностью возвращая доклад обратно на стол. Он откинулся в кресле.
– У них у всех – куча проблем, – продолжил он и указал на ворох бумаг на столешнице. – «Гермес» – не единичный случай. Все корабли борются с проблемами. Мы стараемся свершить то, что до нас никто даже не пытался сделать. И похоже, наше сообщество проявляет признаки развала.
Генерал покачал головой и взял новый лист бумаги.
– «Ностальгия» докладывает о забастовке некоторых техников. Они недовольны бесконечными сверхурочными, которые им приходится отрабатывать, чтобы удержать на ходу систему жизнеобеспечения.
И снова – очередной лист.
– «Рыцарский герб» сообщает, что многие гражданские отлынивают от обучения – а также о том, что там отмечено необычно большое количество самоубийств.
Этот листок ещё не до конца улегся на стол, а генерал уже схватил следующий.
– «Джеймстаун Вояджер» вынужден бороться с граффити и проявлениями вандализма. Они докладывают даже о случае явного саботажа.
Генерал поднял глаза на Андрея.
– Иногда мне кажется, что мы будем вот так вот носиться в пустоте ещё тысячи лет.
Отчаяние Андрея возрастало с каждым новым сообщением. Он сообразил, что, учитывая высоту бумажных завалов на столе, ему привелось увидеть лишь верхушку айсберга. В одно мгновение он представил себе количество проблем, которое на них свалилось. Впервые он почувствовал неимоверно тяжкий груз шести миллионов судеб, давивший на этот кабинет. На генерала.
На моего отца.
Их взгляды встретились и генерал задумчиво кивнул.
– Теперь ты начал это понимать, Андрей. Всё, что только может, все больше и больше выходит из колеи. И я не знаю, что мне с этим со всем делать.
Андрей потерял дар речи. Он мешком свалился на предложенный ему стул – хуже, пожалуй, и быть не могло. В конце концов он смог выговорить:
– Если все так плохо, почему ты им ничего не сказал?