Страница 44 из 78
— Ага, — подтвердил Мурдах. — Торфин постоянно держит его при себе, хотя с магическими вещами не следует так обращаться. Он считает, что все должны трепетать при виде викингов и этого ворона. Но на нас это не распространяется, — небрежно добавил он. — Если они заявятся сюда, мы без колебаний вступим с ними в схватку.
— В последнее время викинги не тревожат нашу береговую линию, — заметил Макбет, откидываясь назад, так как слуги начали раскладывать на подносах дымящиеся куски сочного мяса.
— Да, теперь они уже не грабят так, как это было во времена моего деда, — ответил кавдорский тан, — и все же они появляются здесь гораздо чаще, чем хотелось бы. Никто на побережье Морея им не доверяет.
Макбет кивнул, и я, встретившись с ним глазами, вспомнила о золоте, выплаченном им викингам, чтобы они не грабили берега Морея. Я не знала, насколько хватит этого золота, и мне были неизвестны другие условия договора, заключенного между Макбетом и Торфином.
Затем разговор перешел на сражения, в которых участвовали Финлех и люди Морея. «Неужто воспоминания о славном прошлом побудят их последовать и за Макбетом? — думала я. — Поддержат ли они его, если он заявит свои претензии на трон, или предпочтут остаться в Морее и не соваться в это опасное предприятие?»
Вскоре жена тана увела меня прочь, и мы отправились нянчиться с Лулахом. Я заметила, что ее мучает кашель, и мне даже пришлось постучать ее по спине, когда приступ оказался особенно сильным.
— Бывает еще хуже, — отдышавшись, промолвила она. — У нас есть знахарка, которая живет тут неподалеку. Она поит меня медом и горькими травами, а также дает крапиву и вишню. Она говорит, это оттого, что я сижу слишком близко от огня, и велит держаться подальше от дыма, пить разбавленное вино и есть печеные яблоки. Ее лекарства помогают.
— Это хорошие лекарства, — подтвердила Биток.
— Ее зовут Катриона из Кинлосси, — кивнула жена тана. — Макбет хорошо ее знает. Она иногда навещает его, когда он бывает здесь.
— А-а, — я продолжала улыбаться. Биток и Элла обменялись взглядами.
Жена тана прижала к себе Лулаха и позвала свою дочь, которая привела с собой сыновей — пятерых очаровательных мальчиков.
— Когда-нибудь они станут верными слугами сыну Финлеха и его госпоже, — гордо заявила их бабка.
Я поздоровалась с малышами, а про себя вознесла молитву, чтобы они остались живы, ибо я не сомневалась, что любой человек, связанный с Макбетом, рано или поздно окажется на поле битвы, которая будет происходить не на землях Морея. Дочь тана увела малышей, и я взяла своего сына на руки.
Чем дальше мы продвигались, тем большую симпатию и поддержку встречал Макбет. Из Кавдора мы двинулись на северо-запад, чтобы совершить круг и вернуться в Элгин. Где бы мы ни останавливались, таны и воины, фермеры и йомены, взрослые мужчины и юноши выражали Макбету свое восхищение и клялись ему в верности. И хотя я знала, что в Морее многие готовы отдать жизнь за Макбета, я была потрясена тем, насколько много у него сторонников.
Кроме того, я заметила, хотя это пытались скрыть от моих глаз, что в каждом поселении к Макбету подходил человек, сообщавший, какое количество людей он может предоставить в случае необходимости. Тысячи воинов готовы были служить ему. Любой военачальник нуждается в воинах для охраны границ, но вождь, способный собрать такое войско, может ставить перед собой куда как более высокие цели, ибо он становится равным королю.
Гиллекомган никогда не вызывал таких чувств у своих подданных. Теперь я понимала, какую неприязнь они питали к моему первому мужу. Все уважали отца Макбета, и никто не забыл, что тот был предательски убит четырнадцать лет назад. И его убийцы так никогда и не смогли найти себе оправдания в глазах морейцев.
— Ты всегда знал, что жители Морея только и ждут твоего возвращения, — заметила я Макбету, когда мы ехали на север. — Все эти годы они ждали тебя.
— Меня поддерживали добрые люди, — кивнул он, оглядывая далекие горы и синее небо над ними. — Они любили моего отца и хотели, чтобы я отомстил за него.
— Ты жестоко обошелся с Мореем, и не только из-за убийства своего отца.
— Морей принадлежал мне, и я забрал его обратно. Но эта земля — лишь часть Шотландии.
— Когда ты начнешь думать не только о Морее и мщении?
— Я едва мог держать деревянный меч, когда отец сказал мне, что я стану королем, что во мне есть задатки для этого. Моя мать была шотландской королевной, дед — королем Шотландии, а отец — одним из самых могущественных мормаеров. А потом он погиб, и я был брошен на произвол судьбы. Я считаю, что Финлех из Морея еще не отомщен.
— Если мы получим корону и скипетр, — тихо произнесла я так, чтобы лишь Макбет мог меня слышать, — мы сможем отомстить и за твоего, и за моего отца и восстановить наше кровное право.
— Именно так, — и он бросил на меня красноречивый взгляд.
Я почувствовала, как по моему телу пробежала дрожь:
— Ты с самого начала хотел, чтобы я участвовала в твоем плане.
— Отчасти да, — согласился он, — потому что я знал, чего стоит твоя родословная, и видел твои достоинства. Но я никогда бы не сделал лучше, чем сделала сама судьба. Она соединила наши цели. Наши отцы убиты и заслуживают отмщения. Род Габранов и ветвь Лоарны достойны этого.
— К тому же в этом нуждается древняя кельтская кровь всей Шотландии.
— Да, — он улыбнулся, и мы умолкли. У меня кружилась голова от всех этих мыслей, а Макбет, как всегда, выглядел спокойным и уверенным.
Вскоре мы добрались до селения близ Ивернесса, где Макбет должен был провести судебное разбирательство для местных жителей. Из деревянной крепости, расположенной на плоской вершине холма, навстречу нам вышли тан и его супруга с обитым серебром рогом, полным вина.
Пир, устроенный ими для усталых путников, стал одним из многих, на которых мы присутствовали в течение последних недель. За это время я встретила такое количество танов и их жен, что их имена начали путаться, и я изо всех сил старалась улыбаться, кивать и учтиво себя вести. Повсюду, где мы оказывались, нам подносили вино в лучших чашах, сделанных из драгоценного стекла или полированного дуба. По вечерам мы рассаживались за длинными столами близ жаровен или очагов, и нас угощали говядиной, бараниной и рыбой (курятины было так много, что подавать ее никто не осмеливался). Потом мы сидели при свете свечей и факелов и слушали, как барды воспевают достоинства Макбета. Беседы, как правило, касались многих тем, зачастую речь заходила о наследнике короля и о том недовольстве, которое он вызывал по всей Шотландии. Говорили о неприязни короля к Дуфу, так как он приходился родней Боде, но поскольку я была дочерью последнего, обычно после упоминания имени моего отца все умолкали.
На севере Морей граничит с провинцией Росс, мормаер которой поддерживал дружеские отношения как со скоттами, так и с норвегами. Он знал Макбета, когда тот был еще мальчиком, и с радостью предложил нам свое гостеприимство в крепости Дингвалл. Макбет понимал, что ему нужна поддержка не только внутри Морея, но и за его пределами.
— Одни считают, что я должен хранить верность норвегам, — промолвил Эрик из Росса после хорошего ужина, — а другие — Морею и скоттам. — Он ухмыльнулся, это был сильный и жизнерадостный человек. — Но я предпочитаю балансировать между ними, вот так, — и он поднял вверх два наполненных до краев рога, — и так при должной осторожности мне удается получать пользу и от тех, и от других. — Он закинул голову, раскрыл рот и начал вливать туда эль из двух рогов одновременно. Мужчины захохотали и принялись топать ногами, женщины улыбнулись.
Макбет неодобрительно покачал головой и протянул свой рог девушке, чтобы та наполнила его. Когда тот был полон, он опрокинул сверкающее вино себе в рот, быстро осушив рог до дна.
— Смотрите-ка, каков Морей! — хрюкая от смеха, воскликнул Эрик.
Когда мы остались наедине в своей спальне, Макбет сказал, что именно здесь он появился на свет, возможно, в этой самой кровати, ибо это произошло, когда его родители посещали Росс. Он родился преждевременно — в августе вместо октября — и, тем не менее, выжил, поэтому его назвали Мак Бетадом, Сыном жизни. Вместе с матерью он прожил здесь довольно длительное время, пока достаточно не окреп. В первые месяцы он был слаб, а потом начал быстро набирать вес, возможно, именно этот навык — бороться за жизнь и жадно цепляться за нее — и определил характер моего мужа. Я надеялась, что определит и его амбиции.