Легенда

«Но закаленные воины не цепенеют от страха», — подумал Рек.

...Он подбросил веток в огонь. Облако закрыло луну, и где-то ухнула сова. Рек дрожащей рукой схватился за кинжал.

Будь проклята эта тьма — а заодно с ней и все на свете герои!

Некоторое время он был солдатом, служил в Дрос-Кортсвейне, и ему нравилась такая жизнь. Но когда на границе начались стычки с сатулами, жизнь перестала быть приятной.

Он проявил себя хорошо и получил повышение: начальники говорили ему, что он прирожденный тактик. Они ведь не знали, что он не спит по ночам. И солдаты уважали Река. Не за то ли, что он был осторожен — даже опаслив? Он ушел из армии, боясь выдать свою истинную натуру.

— В уме ли ты, Рек? — сказал ган Джави, когда Рек подал в отставку. — Война только начинается. К нам идет подкрепление, и такой хороший командир, как ты, непременно получит повышение. Через полгода ты будешь командовать сотней. А там получишь и ганского орла.

— Я знаю, мой господин, — и, поверьте, очень сожалею о том, что не смогу участвовать в боях. Если бы не семейные дела.., да я правую руку отдал бы, лишь бы остаться в строю, вы же знаете.

— Знаю, мой мальчик. Нам будет недоставать тебя, клянусь Миссаэлем. И твоим людям тоже. Если захочешь вернуться, для тебя всегда найдется место. Ты прирожденный воин.

— Я буду помнить об этом, мой господин. Спасибо вам за помощь и за совет.

— Еще одно, Рек, — сказал ган Джави, откинувшись на своем резном стуле. — Ты слыхал, должно быть, что надиры готовят поход на юг?

— Такие слухи ходят постоянно.

— Да, уже много лет. Но Ульрик — большой хитрец. Он подчинил себе много новых племен и, думается мне, созрел для вторжения.

— Но Абалаин только что подписал договор с ним. Мир в обмен на торговые привилегии и денежную помощь.

— То-то и оно, парень. Я ничего не скажу против Абалаина — он правит нами уже двадцать лет. Но сколько волка ни корми, он все в лес смотрит, ты уж мне поверь! Я хочу сказать, что такие люди, как ты, скоро очень понадобятся, так что смотри не заржавей.

Последнее, что может понадобиться дренаям, — это человек, который боится темноты. То, что им нужно, это второй Карнак Одноглазый — десятка два таких. Или Бронзовый Князь. Или сотня Друссов Легендарных. И даже если бы все они каким-то чудом вдруг явились, смогли бы они сдержать пятисоттысячную орду?

Можно ли даже представить себе такую несметную силу?

Они затопят Дрос-Дельнох словно сокрушительный вал.

И будь даже у дренаев возможность победить, Рек все равно не пошел бы. Да что там — даже верная победа не заставила бы его вступить в бой.

Кто вспомнит через сотню лет о народе, звавшемся дренаями? Они станут историей, как Скельнский перевал, овеянной легендами и приукрашенной сверх всякой меры.

Война!

Мухи, вьющиеся черной тучей над внутренностями человека, который рыдает от боли и зажимает живот обагренными пальцами, надеясь на чудо. Голод, холод, страх, мор, гангрена, смерть!

Война, какой ее знают солдаты.

В день его отъезда из Дрос-Кортсвейна к нему подошел один из его кулов и застенчиво подал ему тугой сверток:

— Это вам от всех нас.

Рек, смущенный, не находящий слов, развернул подарок и увидел синий плащ с застежкой в виде бронзового орла.

— Не знаю, как вас и благодарить.

— Ребята велели мне сказать.., ну, словом, нам жаль, что вы уходите. Вот...

— Мне тоже жаль, Корвак. Семейные дела — что поделаешь.

Тот кивнул, желая, видимо, чтобы и у него нашлись семейные дела, позволившие бы ему уйти из Дроса. Но для кулов не существует отставки — только дун может покинуть крепость во время войны.

— Что ж, удачи вам. Надеюсь на скорую встречу.., мы все надеемся.

— Да, мы увидимся скоро!

Это было два года назад. Ган Джави умер от удара, и несколько сотоварищей Река погибли в битвах с сатулами. Что до кулов — кто их считал?

...Рек ехал по лесу. Дни, холодные и угрюмые, проходили, к счастью, без происшествий, пока наутро пятого дня на тропе, огибающей вязовую рощу, он не услышал самый ненавистный для него звук — лязг стали о сталь. Ему бы проехать мимо — он знал, что должен проехать мимо. Но любопытство пересилило страх. Рек стреножил коня, закинул за спину колчан и натянул свой роговой лук. Потом осторожно спустился между деревьев в засыпанную снегом лощину.

Крадучись, как кот, он подобрался к поляне. Звуки битвы стали громче.

Молодая женщина в доспехах из серебра и бронзы, стоя спиной к дереву, отчаянно отбивалась от трех разбойников, кряжистых и бородатых, вооруженных мечами и кинжалами.

Ей же служила оружием гибкая сверкающая рапира, которой она орудовала со смертоносной быстротой.

Трое мужчин, все неважные фехтовальщики, только мешали друг другу, но девушка явно теряла силы.

Рек знал, что это люди Рейнарда, и клял себя за любопытство. Один из них вскрикнул — рапира пронзила ему руку.

— Получи-ка, жук навозный! — крикнула девушка.

Рек улыбнулся. Не красотка, но дерется здорово.

Он наложил на лук стрелу и стал ждать нужного мгновения. Девушка увернулась от опасного удара и воткнула шпагу в глаз разбойника. Тот с воплем отскочил, а за ним попятились и двое других. Они разошлись, собравшись атаковать девушку с обоих флангов. Как раз этого она и боялась — теперь ей не оставалось ничего, кроме бегства. Она переводила взгляд с одного врага на другого. Сейчас она схватится с высоким, забыв на время о другом, — лишь бы его первый выпад не оказался смертельным. Если повезет, она сможет захватить с собой обоих.

Высокий зашел слева, его товарищ — справа. В этот миг Рек выстрелил высокому в спину, но стрела вонзилась в левую икру. Рек поспешно наложил вторую стрелу — между тем разбойник оглянулся, увидел нового противника и заковылял к нему, испуская злобные вопли.

Рек отвел тетиву так, что она коснулась его щеки, напряг левую руку и отпустил стрелу.

Этот выстрел оказался удачнее. Рек целил в грудь, самую широкую мишень, однако стрела пробила разбойнику лоб, и он рухнул на спину, орошая кровью снег.

— Не слишком-то вы торопились, — холодно сказала девушка, переступая через третьего разбойника и вытирая тонкий клинок о его рубашку.

Рек отвел глаза от человека, которого убил.

— Я спас вам жизнь, — сказал он, сдерживая гнев.

Она была высокая и сильная — почти как мужчина, с длинными, неприбранными волосами мышиного цвета, с голубыми, глубоко посаженными глазами под густыми темными бровями, признаком неровного нрава. Фигуру ее скрывала кольчуга из стали-серебрянки с бронзовыми плечевыми накладками, на ногах красовались бесформенные вязаные гетры зеленого цвета, пристегнутые ремешками у бедер.

— Ну, чего глаза пялишь? — осведомилась она. — Женщин никогда не видал?

— Вот вы и ответили на свой первый вопрос.

— Что?

— Вы ведь женщина.

— Надо же, как остроумно! — Она взяла из-под дерева овчинный полушубок, стряхнула снег и надела на себя. По мнению Река, это ее не украсило.

— Они напали на меня. Убили моего коня, ублюдки! А твоя лошадь где?

— Ваша благодарность чересчур горяча, она меня смущает, — огрызнулся Рек. — А ведь это — люди Рейнарда.

— Да ну? Он что, твой приятель?

— Не совсем. Но если б узнал, что я сделал, он поджарил бы мои глаза на костре и подал бы мне их на закуску.

— Ладно, ладно, ни слова более. Я тебе бесконечно благодарна. Так где твоя лошадь?

Рек, гневно скрипнув зубами, выдернул из мертвого разбойника свои стрелы и вытер их о полушубок убитого. Потом старательно обыскал всех троих, обнаружив семь серебряных монет и несколько золотых колечек.

— На моей лошади всего одно седло, и поеду в нем я, — ледяным тоном отрезал он. — Я сделал для вас все, что мог, — теперь управляйтесь сами.

— Чертовски благородно с твоей стороны.

— Благородство не относится к числу моих достоинств, — отвернувшись, сказал он.

— И меткость тоже.

— Что?