Страница 28 из 34
Первая филологическая победа властей стала и последней. Ведь, раз есть Одесса, то есть и одесситы — с иммунитетом уже врожденным. Они будут упрямо говорить свое и по-своему, и никто им не указ.
К сожалению, времена меняются, и даже из одесского языка многое потерялось и исчезло. Не последнюю роль в этом печальном событии сыграл рост общеобразовательного уровня и относительное выравнивание социального и национального состава горожан. Из французов в Одессе остался, разве что, бронзовый Дюк, из «итальянцев» — не менее бронзовый Спартак перед одноименным стадионом. Конструкции типа «Я видел вас идти по Дерибасовской», отвечающие только нормам идиша, исчезают из употребления по мере уменьшения еврейского населения города.
Исследовать и понять, наконец, что же такое язык «одессиш» пытались многие. Кто-то считал его просто суржиком, другие — ярким и колоритным самостоятельным языком. Как бы то ни было, одесский язык заслуживает хотя бы поверхностного рассмотрения грамматических тонкостей и его «несуществующих» законов.
Во-первых, здесь нет четких, раз и навсегда установленных норм и правил. Вместо них присутствуют лишь общие закономерности, традиции в произношении, ударении, строении предложений и прочее. Например, в русской филологии есть термин «свободное ударение». Одесское же ударение за свою свободу долго боролось и в результате этой войны за независимость ее обрело.
О том, что «в Москве документы кладут в портфель», а в Одессе «документы ложат в портфель» еще в 1855 году К.П. Зеленецкий писал в книге «О русском языке в Новороссийском крае»:
«Первая черта, которая поражает каждого русского, в первый раз приезжающего в здешние места, состоит в перестановке ударений, иногда странной и совершенно произвольной. Документы, закон, сельской, на дворе становится холодно; это не до меня принадлежит; вы слишком много работаете…».
Некоторые исследователи часто сокрушаются по поводу того, что «чисто одесского» в одесском жаргоне практически-то и нет. Однако, уже сама интонация может считаться визитной карточкой одессита:
Поссорились Абрамович с Рабиновичем:
— Ты вор и мошенник! — сказал Рабиновичу Абрамович. Рабинович подал в суд…
Судья вынес решение:
— Абрамович, должен сказать при всех, шо Рабинович не вор и не мошенник и еще извиниться.
Идет суд. Слово дают Абрамовичу:
— Рабинович не вор и не мошенник??! Я извиняюсь!
А неправильное произношения гласных и согласных! В частности, «и» вместо «у» и очень часто вместо «ы».
— Мамочка, скажи, пожалуйста, как написать — «флякончик» или «фликончик»?
— Шо ты мучаешься, напиши «пизирек» и ложись спать.
Даже если отставить в сторону интонацию, ударение, лексические неправильности, в любой толпе можно будет услышать одессита. Нежная шепелеватость всегда выдает его с головой.
«Е» после Ж, Ч, Ш, Щ произносится мягко: жесть, женщина, черпать, шерсть, шея…»; «И» после Ж, Ч, Ш, Щ всегда мягкое: жила, леший, широкий, щипцы, рощи, невежи…»; «Ь» произносится мягко после Ж, Ч, Ш, Щ, не изменяясь в «Ъ»: рожь, отрежь, ночью, вошь, помощь, вещь…» (В. Долопчев. «Опыт словаря»).
Одесситы до сих пор умудряются смягчать даже «щ» превращая его в «ч»:
— Почтение, Грач, — сказал Иван Пятирубель, — какая-то женчина колотится до твоего помещения… (И. Бабель. «Отец», первоначальный вариант).
Но все смягчать нельзя — скажете вы. Да! И одесситы вносят твердость туда, где она, ну никак, не может быть!
«Буква «Е» — особенно там, где над нею стоит ударение — произносится здесь иными с какой-то неприятною и приторною протяженностью, как звук «Э»: наблюдэние, исполнение, поведэние, невэста. Слово «семь» произносится «сэм» — дэто сэм, дэто восэм… (степень сравнения). (В. Долопчев. «Опыт словаря»).
Интересно, задумывался ли кто-то из читателей, что такое «ого-го»? А если подумать, окажется, что это «у них» всего лишь междометие, выражающее чувство, а в Одессе это превосходная степень прилагательного «большой» или «замечательный». Одесский язык отличается и образованием особенных степеней прилагательных. «Соломон же плакал все громчее и громчее». «Красивая, крепко красивая, страшно красивая, красивая до ужаса…»
После революции не хватало учителей русского языка. Один одесский раввин изъявил желание преподавать этот предмет:
— Дети, этот русский язык имеет трех степеней сравнения: «близко», «ближе» и «от-от-от»; «глубоко», «глубже» и «тыф ит дрерт» (глубоко в земле)>
Согласование =«падежов»= всегда отличало одесскую речь от других языков.
— На вам пятно.
— На мине??
— Не «на мине», — «на мне».
— Так я жи говору: на вам пятно.
Глаголы и одесситы всегда шли параллельными дорогами, не чувствуя дискомфорта от своего непересечения.
Глаголы русского языка оказываются «неполными», недостаточными для того, чтобы передать всю гамму чувств и ощущений одессита. Ну, как можно считать неправильными фразы:
=«Слушайте меня ушами, тетя Неся».= (И. Бабель. «Как это делалось в Одессе»);
=«Что ну, идите в полицию, вы убили живого человека».= (И. Руденков. «Последние новости»);
=«Не трогайте меня руками»=, =«идите отсюда ногами»=, =«ешь ротом»=.
Абсолютно логично также при начальной форме =«видеть»= предположить, что первое лицо настоящего времени будет =«видю»=. И кто там знает про =«II палатализацию заднеязычных согласных, произошедшую в 12 веке»=?
=«Наткнувшись на слово «сидю», из которого мой приятель сочинил «они сидють», мы подняли такой хохот…»= («Новый русский язык», Од. вестник», 1856, № 23).
=«Репетирывайте, репетирывайте, вы мне не мешаете».=
Конечно, профессиональные филологи и интеллигентные жители окрестных городов всегда выступали и будут выступать =«за чистоту рядов»=, то есть языка, за культуру речи. Но послушайте Бабеля, который для одесского языка, конечно, является тем же, чем для русского явился Пушкин. =«Беня говорил мало, но он говорил смачно»=. И как, все-таки, хотелось бы не потерять эту смачность, благодаря которой каждый одессит всегда, независимо от возраста, чувствует себя =«от двух до пяти»=.
Каламбуры тоже всегда интересовали пытливый ум одессита:
— Мадам Давизо, говорят, вы обладаете даром завлекать мужчин?
— Даром?! А вот им даром! (показывает =«дулю»=).
Столкновение в каламбуре слов реальных и слов, существующих только в интонации или произношении, может случиться только в этом городе.
Приезжий останавливается на Соборке возле неработающего фонтана:
— =Здесь бил фонтан?=
— =Почему бил?= — оскорбился одессит. — =Он бил, есть и будет=.
— =Бора, скажи, как будет правильно по-русски — «зам^е^тить» или «замет^и^ть»=?
— =А это, смотря из чем: если из глазом, то «зам^е^тить», а если из веником, то — «замет^и^ть»=.
Любую машинку или куклу можно повертеть, посмотреть с разных сторон, а при желании даже изнутри. Дотошные филологи, которые не могут играть спокойно, придумали термин «многозначность слов», с которым и играют:
— =Маня, ты ищешь Сему, так он пошел налево=.
— =Как налево? Перестаньте такое сказать=.
— =Как, очень просто, как! Вишел из подъезда, повернул налево и пошел.=
— =А-а, так это он на работу пошел. Вот если бы он повернул направо, так это было бы «налево»=.
В Одессе в одном блюде, то есть разговоре, фразе и т. д. совмещаются абсолютно несовместимые вещи:
— =Бора, ей видаете дочку замуж?=
— =Видаем, видаем понемножку.=
Устойчивое выражение «замуж» соседствует с наречием «понемножку», ну никак по смыслу не подходящим к случаю. Как перец к кофе… Кстати, вы не пробовали?
— =Шо случилось?=
— =Мойша умер.=
— =Ой, умер-шмумер, лишь бы был здоров!=