Страница 29 из 43
Быть отличницей, оказывается, намного проще, чем я думала. У меня раньше не получалось, как я ни старалась. Обязательно по какой-нибудь геометрии четверка выйдет за год. А я просто фишку не секла. Дело-то ведь не в том, как ты хорошо знаешь, а чтобы никогда не опаздывать, выглядеть прилично, писать домашки аккуратным почерком — это самое главное — и тянуть руку, когда просят отвечать. Но руку не всегда можно тянуть, а только если этим никого против себя не настроишь, иначе станешь изгоем, как тупые зубрилы. Персональный наказыватель меня, если что, поправляет. Например, однажды учительница задала вопрос, а мне так неохота было отвечать… вставать, чтобы все на меня пялились, говорить чего-то. Но вдруг так мерзко стало, аж сдохнуть захотелось. Ну я подняла руку, и тут же тошнота прошла. Меня спросили, и я ответила на отлично. А в другой раз я потянула руку, когда еще лучше ответ знала, и со мной вместе потянула руку моя подруга, а я сильнее потянула, чтобы ее не спросили, а спросили меня. Но тут меня как затошнит! Я тут же руку опускаю, учительница меня все-таки спрашивает, а я говорю, что передумала и не уверена. Она спрашивает подругу, та отвечает всё супер, и ей ставят пять. А потом на перемене она всю меня расцеловала. Ей эта оценка очень важна была, чтобы четверть сдать на пять, а без пятерки в четверти ей медаль бы не дали, и, в общем, с тех пор она считает, что у меня в долгу. Так что и с учебой у меня стало всё стопроцентно, и с подругами.
И с парнями тоже. Я раньше плакала много, завидовала подругам. От нервов ногти грызла, и еще страшнее становилась. И прыщей боялась. Чуть увижу какой бугорок, даже самый маленький и не красный совсем, сразу расковыриваю, а потом доковыряю до крови и реву. Намажу зеленкой и еще сильней реву. Потом в школу не иду, чтобы с такой рожей не светиться. Наказыватель меня от всего этого отвадил. Но главное — я похудела. Парням-то нужна у девушки талия узкая и грудь, чтобы выпирала, а у меня с грудью все нормально всегда было, но от полноты она не смотрелась. Я раньше пыталась на диету садиться, но мне силы воли не хватало, и я в конце концов обжиралась. А с наказывателем всё влегкую прокатило, он стопроцентно силу воли заменяет. Я за три месяца так вес сбросила, что мне новая одежда понадобилась. Сказала родителям, чтобы они сами выбрали мне, что хотят, но тут снова наказыватель вмешался, и я сказала им: «Не надо, я сама поеду. Просто денег дайте, и все». Позвала с собой подругу, а она говорит: у тебя деньги есть, возьми стилиста, пусть подберет тебе что-нибудь чисто твоё, а я с тобой поеду, может, и мне посоветует. Я начала протестовать: зачем мне стилист, я и сама всё знаю, но тут меня как накроет, и я фазу же согласилась. В результате, все выходные со стилистом по магазинам ходили. Я одежды накупила — море. Подруга купила брюки, туфли и блузочку, как ей стилист сказал. С тех пор она тоже думает, что у меня в долгу. За бесплатного стилиста.
А я как пришла в школу в новом, так меня не узнали. Парни подходят, говорят: ты такая красивая; всерьез так, все ошеломленные, и никакого презрения. Я начала было улыбаться во всю рожу, но наказыватель меня остановил. Как только я улыбалась чуть больше, чем уголками губ, сразу тошно делалось. А если совсем не улыбалась — опять тошно. Наказыватель за пять минут выучил меня такой улыбке, какая всегда была у самых наших популярных девчонок. Я им завидовала и пробовала тренироваться перед зеркалом, но сколько ни тренировалась, как доходило до дела, начинала лыбиться, как дурочка. А наказыватель сразу меня в рамки поставил. Я теперь просто не могу улыбаться по-другому, даже если бы захотела.
Мои одноклассницы, как поняли, что я теперь мальчикам больше всех нравлюсь, попытались меня затравить. Ленка, которая самой главной была, со своими подругами зажала меня в туалете и говорит: лезь головой в унитаз, а то сейчас схватим и прямо туда тебе ершик вгоним, и никогда детей рожать не сможешь. И одна из них, с краю, с такой свинячьей улыбкой, смотрит на меня злобно, а в руке у нее фотик. И я понимаю: хотят меня ославить, что я головой в унитаз залезла. А я как-то струсила. Я всегда трусила, когда до драки доходило с девчонками. С парнями дралась, одному даже глаз так подбила, что потом родителей в школу вызывали. А с девчонками — боялась. Но тут меня так скрутило, что аж перед глазами поплыло. Эти девчонки никогда бы не смогли мне сделать так плохо. И как-то мысль мелькнула: мне теперь все равно, сейчас Ленке тыкну пальцем в глаз со всей силы, чтобы не только мне плохо было, а ей тоже. И как я это подумала, сразу полегчало. Ну я медлить не стала: я наказывателю тогда уже стопроцентно верила, знала, что он меня в обиду не даст. Тыкнула ей пальцем в глаз, а потом коленкой между ног. Она согнулась, завизжала, а ее подруги стоят как истуканки и смотрят на меня во все глаза. Я подошла к крайней, вырвала у нее фотик и об затылок Ленке — хрясь! и еще раз, а потом — об кафель, так что объектив вдребезги. И говорю: «Валите отсюда! А то убью!» И они убежали, а на следующий день Ленка подошла ко мне после школы одна и мириться предложила, я хотела начать издеваться над ней, но тут меня опять затошнило, и я согласилась, хотя не хотела.
А потом однажды Ленка меня от парней спасла. Меня ведь начали на всякие тусы звать и не только гулять, а на квартирники тоже. И парни стали меня лапать пытаться. Раньше ко мне только самые опущенные, всякие зубрилы с грязными ногтями подходили, и я их посылала, и никто меня не трогал. А тут все одноклассники, даже самые понтовые: подходят поздороваться и в щечку целуют, как всех красивых девчонок, а еще пытаются при этом на бедра тебе руку положить. Пообниматься на перемене хотят, по волосам погладить. А тут однажды мы с Ленкой на тусовку попали, и там были старшие, уже студенты, и все пили много. Я пила, пока мне наказыватель позволял, — выпила два стаканчика вина. Ленка больше меня пила, но не пьянела. Потом ко мне начали подкатывать. Один студент посадил меня на колени, обхватил руками мой живот, ладонями стал по ногам водить, а мне нравилось, и я не сопротивлялась. Потом он сказал, что хочет поговорить наедине, отвел меня в другую комнату, а там был другой парень, они заперли дверь и стали гладить меня, говорить, что я хорошая, и были пьяные уже. И тут меня как затошнит, и я говорю: «Я хочу выйти!», а они: «Ты что! Здесь так хорошо! Мы тебя в обиду не дадим»; я снова говорю; они: «Не надо!»; я опять то же самое говорю и иду к двери, тут они меня хватают, и один мне в ухо, так злобно: «Никуда не пойдешь! И молчи, ясно?!», а другой — я чувствую — ремень у меня на штанах пытается расстегнуть, и дышат мне в лицо так мерзко. Я завизжала. Один из них мне рот зажал, но Ленка услышала, стала ногой в дверь бить и кричать: «Отпустите ее! Я ментов вызываю!». Эти уроды испугались, один ответил, так сладенько: «Хорошо, хорошо, идет она! Мы просто шутили!». Выпустили меня, я к ней на шею и реветь, а она: «Пойдем отсюда быстрее!». Они все нас окружили, стали чего-то уговаривать, а подруга говорит: скажи им, кто твой папа. Я сказала. Вспомнила, что у него знакомый — генерал криминальной милиции, и тоже сказала. Они все сразу присмирели, извиняться стали, просить: «Девчонки, вы только, это, не надо милиции, мы же ничего не сделали, ну, понимаете». Мы когда вышли, Ленка мне говорит: «Может, стукнуть ментам, пусть попугают их?». Я говорю — давай, и в тот же вечер пожаловалась папе. Он поднял своего друга, и, короче, этих уродов прижали. Я так поняла, они были просто лохами, но папин друг нашел что на них повесить. Мне, конечно, папа сказал, что они реально были преступниками, но потом он однажды напился — с ним бывает раза два в неделю — и проговорился, уж не помню к чему: «Виновен, не виновен, уж лучше пусть в тюрьме сидит. Тобой нельзя рисковать».
Их обвинили, в общем, что они вступили в сговор и совращали малолетних. Брали с собой пару сверстниц для прикрытия, типа, чтобы казалось, что много девчонок в тусовке, а значит, бояться нечего. Знакомились со школьными парнями и обещали им бесплатный секс со шлюхами, чтобы те приводили девчонок, типа нас. Устраивали «тусовки», напаивали девчонок до беспамятства и насиловали. Тех двоих, которые меня лапали, вот-вот должны посадить. Это так здорово!