Конан – изменник

Да нас на куски разрежут. — Киммериец резко повернулся. — Мерзавцы! Идиоты!

И он снова бросился в толпу, которая устремлялась ко дворцу. Но становилось все хуже и хуже! Поначалу он почуял только запах, но затем густые черные облака повисли в небе и скрыли очертания дворца. Передние солдаты закашлялись, и многие отвернулись.

Конан нагнал Павло, который стоял в узком переулке вместе с остальными своими людьми. Они уронили лестницу, которую несли к дворцу, и пытались скрыться от удушающего дыма.

— Что за предательство? — так обратился Конан к своим подчиненным. — Наши люди получили строгий приказ не поджигать город! Это было бы чистейшим безумием…

— Конан, это не мы подожгли дворец. — В глазах Павло стояли слезы. Усы низкорослого воина растрепались, так часто он протирал лицо. — Когда мы приблизились ко дворцу, катапульты Ивора набросали перед стенами дворца горшки с углями. Загорелись те дома, что примыкают к дворцовой стене.

— Клянусь Митрой! Этот мерзавец спалит свой собственный город! Довольно дорогостоящий способ запугивать нас! — Киммериец набрал в грудь побольше воздуху, чтобы как следует выругаться, но вместо этого зашелся в кашле. — Но, возможно, таким образом он спасет свою шкуру. В настоящее время нам придется отступить от стен дворца. Хотя, может статься, этот проклятый пожар сожрет поджигателя.

Конан внимательно поглядел вперед, пытаясь высмотреть, что делается в вахтерке на воротах дворца, которая то и дело мелькала в дымных облаках. Он увидел, что стражники с лицами, обмотанными тряпками, бегают по стене, заливая из ведер то и дело возникающие очаги пожара. Прямо на глазах у Конана стена одного из домов рухнула и повалилась между ним и воротами, выше по улице.

— Нам нужно отходить, — сказал он Павло. — Пламя, возможно, охватит весь город.

Они побежали по все еще густо затянутым дымом улицам назад. Теперь бежали вместе с солдатами и жители города, похватав наскоро собранные узлы, куда они побросали наиболее ценные свои пожитки. Пожар заставил их помириться с солдатами, и теперь они были как бы заодно. Некоторые солдаты исчезали в улицах, другие стояли тут и там, не зная, чем заняться.

Конан видел, как один из наемников рвал из рук у женщины ее мешок. И тут же трое разъяренных мятежника набросились на мародера и повалили его на землю.

Тогда Конан заревел:

— Прекратить! Все назад, по своим расположениям! Я приказываю отступать в полном порядке!

В дымной улице раздался стук копыт. Толпа людей расступилась, чтобы освободить место уносящимся на лошадях стражникам.

Они скакали рядом с солдатами и беженцами вниз по крутым улицам, щедро раздавая с седел удары налево и направо. Конан отбил удар сабли копьем и попытался схватить всадника за лодыжку, но только зацепил колесико шпоры и поцарапал себе руку.

Со всех сторон доносился теперь гром копыт. Облака дыма, опустившиеся над улицами, ели глаза. Конан услышал шаги у себя за спиной. Он обернулся и увидел, что Зено заносит над ним меч. Рот солдата был искажен от ярости.

Конан бросился в сторону, и вот уже клинок Зено зазвенел о чей-то меч. Киммериец увидел, что Зено отразил второй удар. А всадник, который хотел незаметно убить Конана, ранен в бедро.

Конан посмотрел в лицо всадника. Это был сам принц Ивор в полном вооружении, вне себя от ярости — еще бы, он получил рану!

Принц плюнул в своих врагов и галопом помчался прочь. Стрела и копье, посланные ему вслед, пролетели мимо цели. Принц унесся слишком далеко, чтобы можно было попасть в него с такого расстояния.

— Спасибо, Зено, — сказал Конан и встал. — Хотя я бы лучше умер, если бы только знал, что перед этим успел всадить ему нож в горло.

— Вот уж точно. — Рыжий кивнул. — Я только надеюсь, что царапина, которой я его угостил, будет долго болеть и нагноится. — Он хлопнул Конана по плечу. — Но не червей же нам тут для рыбалки копать. Сейчас мы обезопасили себя от мести Ивора. Но дым так просто не зарубишь. Похоже, что он решил нас задушить.

— Верно.

Отступление проходило теперь в полном порядке, хотя и довольно медленно, поскольку воины и беженцы покидали город одновременно.

Когда Конан был уже на площади перед городскими воротами, серое облако низко нависло над городом и затмило дневное солнце. Повсюду царил хаос. Несмотря на все усилия Зено по разгрому кабаков, некоторые ухитрились отыскать в городе источники горячительных напитков и теперь то и дело ломились в разбитые двери магазинов и зажиточных домов.

Конан увидел, как его прежний товарищ Франос выволакивает на площадь битком набитый мешок, а позади него несколько солдат Ивора уже приготовились напасть. Киммериец испустил вопль, желая предостеречь своего дружка. Франос оглянулся, но мешка из рук не выпустил, а вместо того бросился бежать с тяжелой ношей. И почти тотчас же его пронзили две стрелы, так что он рухнул на добычу, которая выпала из его рук на мостовую. Солдаты не стали даже подходить к нему, а просто проехали мимо.

Конан вздохнул над печальным происшествием и пошел дальше. Наконец в толпе он отыскал Стефани. Раненый барон сидел на лошади и совещался с двумя другими предводителями мятежников.

— Огонь превратит весь город в пепел, — заявил старший из них. — Пройдет несколько дней, прежде чем все тут догорит.

— Если это произойдет, то невредимым останется только дворец. — Барон задумчиво покачал головой. — Какая трагедия для нашей земли!

— Черт бы всех вас побрал! — вмешался Конан. — У нас ведь нет другого выхода! Нам нужно уносить отсюда ноги.

— У нас действительно нет другого выхода. Можно только надеяться, что люди Ивора потушат пожар, — свирепо проворчал барон. — Ну и еще осталось поразмыслить над тем, сколько мятежников мы должны отпустить. Ваш капитан Виллеза уже решил отбыть.

Конан разбушевался:

— А что другие капитаны? Что, Аки Вадсай и Друзандра тоже бежали, как зайцы?

— Друзандра защищает наши фланги, — Стефани кивнул в сторону домов на противоположной стороне площади. — Ваш отряд слишком мал, чтобы представлять собой серьезную угрозу для принца. Аки Вадсай… Я думал, вы знаете… — Барон бросил на Конана печальный взгляд. — Он мертв, Конан. Его раздавило камнем, брошенным с крыши одного из домов.

— Понимаю. — Конан посмотрел на толпу. Глаза большинства слезились от едкого дыма. Но в глубине души киммериец знал, что это — не последние слезы, которые ему предстоит увидетьза сегодняшний день.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ОХОТНИКИ В ЛОВУШКЕ

— Я думал, мы заодно… — Виллеза поднялся с дубовой чурки, поставленной возле догоревшего лагерного костра. — Самое разумное — это взять то немногое, что мы честно заработали в битве за этот город, заново сформировать наши отряды и двинуться прочь по знакомой дороге.

— То, что мы заработали! — Друзандра не терпеливо ерзала на теплом от солнца камне, где она расположилась, вытянув перевязанную раненую ногу. — Мои подруги и я — у нас теперь меньше, чем было прежде. Вероятно, мы могли бы изрядно набить карманы, как следует пограбив… — Она презрительно встретила взгляд зингарца. — Но ведь не все такие… предусмотрительные!

— И очень жаль, честное слово! Ты могла бы выйти замуж за выдающегося человека. — Виллеза жадно поглядел на нее, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

— Думаю, добыча должна быть честно поделена между всеми нами прежде, чем мы покинем плато Заманас. — Эти слова сорвались с уст Зено, который смело вмешался в беседу предводителей. — И мои товарищи думают точно так же.

Зингарец ответил яростно:

— Делай что хочешь, лейтенант! Но если твои люди захотят наложить лапу на то, что принадлежит мне, им придется сражаться… А за моей спиной стоят мои товарищи. — И он торжествующе оглядел своих людей, которые придвинулись поближе. — Почему я должен оплачивать битвы, которые бездарно проигрывают всякие там генералы-варвары?