Путь воина

Руки Скирона снова метнулись под жаровней. На сей раз они бросили на угли бронзовую шкатулку. Но вместо того чтобы упасть на них, она плавно опустилась, словно мыльный пузырь. На ширину ладони от углей шкатулка остановилась.

— Для уличного представления — это вполне прилично, князь Скирон.

Акимос говорил подобную глупость ради того, чтобы унять волну животного ужаса. Колдун, расставив ноги в стороны и сцепив за спиной длиннопалые руки, зловещей фигурой возвышался над жаровней. На худощавом лице чародея возникло нечто среднее между улыбкой и презрительной гримасой. Он поднял обе руки над головой, резко опустил их вниз, а затем выкрикнул единственное слово на языке, которого Акимос не знал, да и не желал узнать.

Шкатулка вдруг странным образом трансформировалась. Сперва она в мгновение ока разбухла и продолжала расти, пока не стала размером с пастушью хижину. Она изменила цвет с желто-коричневого на аквамариновый, а потом на опаляющий взор изумрудный окрас, который, казалось, так и пылал, затем на полуночно-черный. Шкатулка стала такой черной, что даже сумрак пещеры мог показаться ярким полднем.

Акимос попытался заглянуть в эту черноту, но тут же почувствовал, как душу, словно клещами, вытягивает из тела, и плотно зажмурил глаза. Кошмарное ощущение, что его высасывают, исчезло.

Купец облизнул пересохшие губы и открыл глаза. Шкатулка вновь обрела свой нормальный цвет, однако размеры остались такими же нелепыми. Она еще вырисовывалась на уровне человеческого роста, и теперь по ее поверхности на змеиный манер извивались странные знаки и еще более странные фигуры. Акимос боролся со страхом, без большого успеха пытаясь подобрать названия магическим знакам и фигурам. Но вот колдун произнес знакомое проклятие на древнекофском, и тогда купец понял, что Скирон выпустил здесь на волю. Выпустил на волю по его побуждению…

Последние знаки и фигуры, извиваясь, сползли со щкатулки, на мгновение зависли в воздухе, а затем исчезли. Когда они пропали, Скирон снова крикнул. Дикий возглас без слов — страшный мяукающий звук, словно кошка вопит в предсмертной агонии.

Прямо на глазах у Акимоса шкатулка раскрылась и у крышки выросли зубы. Зубы, по сравнению с которыми и львиные показались бы карликовыми, зубы длиной в полруки Скирона.

Чародей сделал очередной магический жест. Шкатулка подпрыгнула в воздух, обрушилась на раба и вонзила кошмарные зубы ему в шею.

В пещере царила предельная тишина, тишина загробного мира. Раб не мог издать ни звука, хотя алая кровь струилась у него из разорванных вен.

Скирон подождал, пока Акимос не перестал слышать даже собственное дыхание. А затем, словно отзывая от гостя сторожевого пса, он подошел к шкатулке и шлепнул по ней обеими ладонями.

Та раскрылась, выпустив раба, несчастный рухнул к ногам хозяина. Затем, прежде чем кто-либо успел сделать вздох, шкатулка уменьшилась до своих прежних размеров и с лязгом упала на грязный пол.

Скирон провел обеими ладонями над жаровней, вытягивая облачко голубоватого дыма величиной с голову младенца. Держа его так, словно оно было яичной скорлупой, он отнес его к распростертому рабу и дал облаку упасть на окровавленную шею.

Раны от жутких зубов и даже кровь на коже исчезли. Раб открыл глаза, пощупал шею и, казалось, собрался снова упасть без чувств.

— Встать, дурак! — приказал Скирон. — Если мне самому придется нести поклажу, то в следующий раз я, возможно, дам тебе истечь кровью. — Чародей произнес эту фразу специально для Акимоса, рабу же он все передал специальными жестами.

Бедняга тут же вскочил на ноги, бросился гасить и собирать колдовские инструменты хозяина в кожаный мешок. Скирон остановился перед Акимосом. В одной руке он держал шкатулку.

— Определенно эти иллюзии лучше тех, что показывают уличные фокусники, — сказал торговый магнат.

Скирон улыбнулся как кот мышке:

— Иллюзия, говоришь? Ты ведь самый богатый человек в Аргосе. Посмотри на эту шкатулку, как посмотрел бы на свою амбарную книгу или долговую расписку.

Акимос посмотрел — и его пальцы сами собой сложились в отгоняющий злые силы знак. У шкатулки по-прежнему имелись зубы, и кончик каждого из них блестел от свежей крови.

— Когда тебе желательно, чтоб я начал работу? — спросил колдун. — И в каком Доме?

— Сперва у госпожи Ливии, — решил купец. — Там лишь девчонки да старики, слабые духом и телом.

— Я не слыхивал, чтобы такое говорили о госпоже Ливии, — усомнился Скирон.

— Ты зарабатываешь свое золото в качестве колдуна, а не советника, — отрезал Акимос. — Допускаю, что госпожа Ливия не дура. Но что может сделать одна девушка, когда ее домочадцы в панике? Что может сделать мудрец, окруженный глупцами?

Скирон глянул, готов ли раб к уходу, а затем снова посмотрел на купца:

— Акимос, думаю, тебе лучше никогда не узнать ответа на этот вопрос.

Он повернулся и зашагал следом за рабом, прежде чем к Акимосу вернулась способность соображать, не говоря уж о даре речи.

Скирон позволил себе расхохотаться, лишь когда оказался далеко в Туннелях на пути к своему дому у ворот Менефраноса. Вот тогда он опустился на влажный камень и хохотал, пока ребра у него не заболели так, словно его лягнул мул.

Какой глупец этот Акимос, если сомневается в его силах! Какой ужас испытал жалкий торгаш, когда увидел магию в действии! И какая судьба дожидается этого толстого болвана, когда Скирон перестанет нуждаться в нем.

Однако какое-то время он еще понадобится. Мысль о требовавшемся времени отрезвила Скирона. Времени, нужного Акимосу для подчинения полудюжины своих соперников, чтобы стать самым крупным торговым магнатом Аргоса. Времени, нужного ему для того, чтобы сделать ручными архонтов и хранителей. Времени, нужного для того, чтобы эти подающие надежды отроки — да и отроковицы, — которые поступят в эту школу, усвоили то, чему с удовольствием научит Скирон. А потом Скирон и его ученики вернут в Аргос колдовство. Люди, владеющие лишь искусством звенеть монетами, уступят им дорогу. И колдуны Кофа, посоветовавшие Скирону: "Иди и научись сам чему можешь", будут вынуждены признать, что он исполнил их совет, и не без эффекта.

Они, конечно, к тому времени все перемрут, те люди, чей отказ признать его способности оставил в душе Скирона все еще незажившие шрамы. Но они будут наблюдать из теней, как он правит Аргосом, и поймут, что ошибались.

Скирон снова тихо рассмеялся и сделал знак рабу. Они вместе поднялись последние пятьдесят шагов туннеля, до трещины в скале. Раб пролез через трещину, в то время как Скирон обернулся, поднял сжатый кулак и произнес три коротких слова.

Вокруг следов на полу заплясала и закружилась пыль. Миг спустя не осталось никаких признаков, что этим путем когда-либо проходили люди. Тьма поглотила туннель, когда Скирон исчез в трещине, с фонарем в руке.

Глава 1

— Капитан! На дороге вооруженные люди!

Эльгиос, капитан Воителей Дома Оссертес, тяжело вздохнул и подобрал со стола караульного помещения шлем. Нахлобучив шлем на лысеющую голову, он высунулся в окно.

Часовой не соврал. По Великому Мосту через реку Хорот неторопливо двигалась пестрая толпа. Похоже, она состояла из представителей всех хайборийских племен, у которых имелись только драная одежда, нечесаные волосы да готовый к бою клинок в руке.

Среди них выделялся один парень, и не только потому, что на полголовы был выше других. Парень отличался богатырским телосложением и двигался с гибкой грацией молодого льва. Длинные черные волосы падали на широченные плечи, затянутые кольчугой. На боку у него висел видавший виды меч в кожаных ножнах.

Эльгиос решил, что вряд ли перед ним шайка разбойников. По крайней мере, широкоплечий парень не походил на разбойничьего атамана. Впрочем, не походила на вожака бандитов и огнегривая деваха Карела, хотя весь Офир с недавних пор так и гудит рассказами о ее подвигах. Наверно, это отряд наемных бойцов…