Суфлёр

- Ты не похож на египтянина!

Они хотели египтянина? Они его получат! Египтянина и темно-синий костюм… Придется обзавестись и тем, и другим на блошином рынке. Один его приятель в Лэнгли, который не раз командировался у союзников, утверждал, что в Лондоне все можно найти на Портобелло-роуд …

Мультибрэндовый бутик неподалеку от блошиного рынка и секонд-хендов привлек внимание Пола Уайта не столько греющимися в витрине белыми кошками, сколько стоящим на входе человеком-сендвичем. Лицо этого человека, рекламирующего своим одеянием ближайший паб, определенно подходило по типажу.

Вообще-то этот бедолага по имени Мустафа прибыл в Англию не из Египта, а из Мумбая, где с трудом сводил концы с концами. В Лондон парень добрался в мешке с листьями цейлонского чая с десятью такими же голодранцами из мусульманского анклава, которым в Индии не светило ничего, кроме унижения и вероломных погромов от шиваистов-язычников. В соседнем мешке в порт приехала и его верная супруга Индира. Она любила парня. Он никогда не сдавался и никогда не унывал. Он использовал любую возможность подработать и верил, что найдет высокооплачиваемую должность. Ведь он умел читать.

Первые дни они ночевали прямо в доке, а потом устроились в университетском общежитии в районе Блумсбери. Везунчик Мустафа уже по истечении первой недели нелегальной иммиграции наткнулся на «доброго самаритянина» -пакистанца, который предложил ему стоять сендвичем у входа в паб за фунт в час и объедки с ресторана. Когда Мустафа вернулся с работы в общежитие, Индира устроила пир для беженцев. Мустафа впервые за долгое время скитаний почувствовал себя мужчиной. Его жена улыбалась. Друзья высказывали уважение.

Англия встретила их широкими объятиями. Сегодня, перед сном, он читал Индире стихи какого-то Байрона, чей пыльный томик Мустафа нашел на забытой полке. Он умел читать, ее любимый. Но даже он не знал, что нищий лорд, автор похождений Чайльд Гарольда не очень-то жаловал распростертые объятия своей родины, умевшей забыть свои восторги ради своих же сплетен. И всякий раз, сбегая от предрассудков света, поэт пускался в странствия, не желая расставлять свои руки в ответ. Может он думал, что с расставленными в объятиях руками его легче будет распять…

Из магазина мистер Уайт вышел в темно-синем костюме с фальшивой биркой «Пол Смит». Подозвав индуса к себе, он всучил в его немытую ладонь десять фунтов и попросил об одолжении еще на четвертак. Надо было разыграть кое-кого в офисе в районе Сейнт-Джеймс. Работа не пыльная – зайти в особняк, выкрикнуть фразу: «Я вместо него!» и отправиться восвояси. Актеришке за такой незамысловатый спектакль наверняка заплатили бы меньше. Почему бы не подработать…

Мистер Уайт попросил Мустафу «снять с себя весь маскарад» и переодеться на заднем сидении кэба. Американец приобрел два одинаковых костюма, один из которых предназначался для лже-египтянина. Джентльмены ничего не сказали о наручниках, и мистер Уайт предпочел не уточнять детали. Руки Мустафы остались свободными.

Седой привратник, одинаково похожий на маньяка Ганнибала Лектора и дворецкого сэра Баскервиллей, встретил двух визитеров без одной минуты час у калитки роскошного особняка викторианского стиля.

-Я провожу Вас, - невозмутимо изрек привратник и провел посетителей в гостиную. Из мебели здесь были лишь кожаный диван, предусмотрительно накрытый целлофаном и стеклянный столик. На нем лежал пистолет-пулемет со встроенным глушителем. Л… Да, кажется Л34 или «Стерлинг». Уайт не мог ошибиться в том, чем владел досконально. Оружие спецназа Королевской морской пехоты. Англичане продали много таких игрушек, в том числе на Ближний Восток. 72 маленьких отверстия в стволе для отвода пороховых газов в цилиндр-диффузор. Это дает двойной эффект глушения выстрела. Его звук невозможно распознать даже вблизи…

Привратник усадил Мустафу на кресло, затем подошел к американцу и шепнул ему на ухо:

- Джентльмены ждут Вас в конференц-зале. Зал за дверью. Чтобы туда войти, по традиции надо пройти обряд. Обычно он сопровождается клеймением, переодеванием из синего костюма в мантию с соломенным париком и расстрелом приговоренного. Ваше вступление в знак особого к Вам расположения решили ограничить расстрелом.

Мустафа неожиданно заерзал. Шелест целлофана побудил его к вопросу:

- Мистер, а когда мне следует сказать, что я вместо него?

- Прямо сейчас, - разрешил Уайт.

Мустафа сильно нервничал. Ему стало не по себе сразу, как только он оказался в этих мрачных стенах. Когда он увидел оружие на столе, он испугался еще больше. Перед глазами вдруг промелькнул образ его Индиры, которая звала его к Гангу, предлагая омыть его уставшее тело своими ласковыми руками.

Солнце над Гангом пробуждалось, и половинка его уже показалась из-за горизонта, придав обелиску гордыни великих Моголов, величественному Тадж-Махалу, усыпальнице самой красивой из женщин, розовый отблеск. Самая красивая на свете на самом деле она, его Индира. Но ей рано умирать. Мустафа вдруг понял, что смерть постучалась к нему. Он встал и посмотрел в глаза своему убийце. Затем сказал:

- Правда ведь, что в Англии у каждого осужденного есть право на последнее желание… Прошу Вас, мистер, передайте обещанный мне гонорар, как угодно, в конверте или через посыльного, моей жене. Ее зовут Индира…. Она живет в университетском общежитии в районе Блумсбери. Эти деньги ей пригодятся. О ней кроме меня некому позаботиться. Хорошо, мистер?

- Эти индусы и пакистанцы, они такие попрошайки, - брезгливо прошипел привратник.

- Это египтянин, - поправил его Пол Уайт, не сомневаясь теперь, что джентльмены знают все о его подлоге. Затем он смерил Мустафу хищническим взглядом, взял в руки «Стерлинг» и процедил сквозь зубы, - ОК.

Мустафа набрал в грудь воздуха и что есть мочи крикнул:

- Я вместо него!..

Мистер Уайт прошил его хладнокровной очередью. Привратник кивнул в знак одобрения, принял из рук американца использованное оружие и открыл для него дверь. Он сделал это не спеша, как подобает опытному слуге высокочтимых господ. У каждого своя работа. Мистер Уайт идет на аудиенцию, а он приберет здесь все до следующего гостя…

Ни в этот день, ни в последующий, никогда жена Мустафы не узнает, куда исчез ее муж. Индира лишь вздрогнет, стирая белье в ту самую секунду, когда кровь ее супруга брызнет на целлофан в одном из самых фешенебельных районов столицы Англии. Никто не доставит для нее ценою собственной жизни заработанный гонорар. Никто не научит ее читать…

В ту самую секунду она выглянет в окно и успокоится, когда мимо по мощеной улочке проедет клерк на велосипеде, которому козырнет улыбающийся констебль. Завтра он будет стоять на том же самом месте, но она не обратится к нему по поводу пропажи мужа. Ее остановит мысленное сравнение с продажными индийскими полисменами и угроза быть депортированной миграционной службой.

Рафинированный город, чистый в этих районах, живет своей жизнью, которой нет дела до таких, как они. Спустя какое-то время Индира поймет, что дело до них все-таки есть. Чужаков ненавидят, презирают, боятся и убивают. Через год Индира падет от руки скинхэда, когда в один обычный день, задержавшись на работе, на которую никогда бы не согласился коренной лондонец, будет возвращаться домой. Не у всякого убийцы есть заказчик… Ее пырнет ножом подвыпивший подросток из благополучной семьи, студент того самого университета, в общежитии которого ютятся сотни мигрантов. Провернув лезвие в ее животе, он объявит свой приговор:

- Come in large nambers[7]…

И бросит на бьющуюся в агонии жертву визитку с единственным словом, исполненным готическим шрифтом. Слово «Born» означает «рождение». Убийцами не рождаются. А иногда чье-то рождение означает смерть. Чью-то и свою собственную.

Потом он завяжет белые шнурки на своих армейских ботинках, бравируя перед дружками из фанатской «фирмы» своим «подвигом» в подворотне и лакая с ними пиво в дуплексе на Пикадилли. Родители приобрели эту квартиру специально для сыночка в кредит несколько лет назад, до кризиса, по ипотеке. Не жить же их отпрыску в общежитии!

7

Come in large nambers… - понаехали (англ.)