Страница 13 из 78
Каматари сообщил дочери, что он выбрал китайского императора ей в мужья, и девушка, услышав эту новость, заплакала. Она так была счастлива в этом доме, а Китай так далеко от него. Но когда отец рассказал ей о том, как она в будущем будет счастлива, гораздо счастливее, чем здесь, она вытерла глаза. С удивлением Кохаку восприняла слова отца о том, что все сокровища Китая лягут к ее маленьким ногам. Она обрадовалась, услышав, что сможет послать три драгоценности из этих сокровищ в храм Кофукудзи, где получила благословение, когда родилась.
Так что когда Кохаку покинула своего отца, она больше не сожалела ни о чем. Девушки, прислуживавшие ей, зарыдали, услышав эти новости, но успокоились, когда мать Кохаку сказала, что некоторые из них отправятся с хозяйкой.
Прежде чем отплыть в Китай, Кохаку пошла в свой любимый храм Кофукудзи и, подойдя к священному алтарю, помолилась о том, чтобы боги защитили ее в пути. Она пообещала, что если молитвы ее будут услышаны, то пришлет в храм три самые ценные вещи из Китая.
Кохаку благополучно добралась до Китая, где ее с большим великолепием встретил сам император Косо. Ее детские страхи вскоре исчезли, так добр был к ней император. Он говорил ей на языке влюбленных:
— После долгих, долгих дней утомительного ожидания я сорвал цветок азалии в далеких горах, а теперь он растет в моем саду, и и сердце мое преисполнено радостью!
Император Косо водил ее из дворца во дворец, а она не знала, какой из них выбрать, такие они были красивые. Но ее царственный супруг счел, что она гораздо красивее их всех. И за ее неописуемую красоту он решил, что весь Китай и даже крестьяне, работающие на его землях, должны помнить об этом. И позвал он своих золотых дел мастеров и садовников, и приказал им сотворить такую дорогу для императрицы, о которой никогда никто не слышал во всем мире. Ступеньки должны были быть в виде золотых и серебряных цветков лотоса; и куда бы она ни пошла — прогуляться ли под сенью деревьев, или вдоль озера, — чтобы никогда нога ее не касалась простой земли; и именно с тех пор поэты, пишущие о любви в своих стихах, называли ступни возлюбленных «ступнями лотоса». Но несмотря на все великолепие, что окружало Кохаку, она не забыла о родной земле и об обещании, данном богам в храме Кофукудзи. Однажды она робко рассказала о своем обещании императору. Император, обрадовавшийся еще одной возможности сделать ей приятное, разложил перед ней такое количество красивых и драгоценных вещей, что казалось, будто изысканный яркий мир совершенных форм внезапно появился у ее ног. Там было так много красивых вещей, что Кохаку поняла — сделать выбор будет очень сложно. В конце концов она выбрала три магических предмета: музыкальный инструмент, по которому ударишь лишь раз, и он будет играть, пока его не остановишь; каменную чернильницу с тушью, у которой внутри был неиссякаемый запас туши; а самым последним она выбрала прекраснейший кристалл, в глубине которого, с какой стороны ни посмотришь, было видно Великого Будду, едущего на белом слоне. Драгоценный камень сиял ярко, как звезда, и кто смотрел в него и видел божественный лик Будды, пребывал в мире и покое.
Кохаку, налюбовавшись этими сокровищами, послала за великим воином Банко и поручила ему в целости и сохранности доставить их в храм Кофукудзи.
Корабль Банко благополучно доплыл до японских берегов. Но когда он входил в залив Сидоноура, вдруг началась страшная буря, которая все усиливалась. Волны бились о борт с яростью диких животных, молнии беспрестанно рассекали небо, лишь на секунду освещая мелькающий корабль; он то взлетал вместе с горой воды, то обрушивался в пропасть, из которой, казалось, ему не суждено выбраться.
Шторм прекратился так же неожиданно, как и начался. Чья-то благая длань разогнала облака и расстелила голубой сверкающий ковер на море. Первой мыслью Банко была мысль о том, все ли в порядке с сокровищами, доверенными ему. Спустившись вниз, он нашел и музыкальный инструмент, и чернильницу на своих местах. Но самая драгоценная вещь — Кристалл Будды — исчез. Горе Банко было так велико, что он захотел лишить себя жизни. Но, подумав, решил, что будет мудрее жить столько, сколько понадобится, чтобы найти кристалл. Он поспешил сойти на берег и доложил об этом ужасном несчастье Каматари.
Как только Каматари поведали о пропаже Кристалла Будды, его мудрый министр сообразил, что, скорее всего, Дракон, повелитель моря, похитил его. Для этого он и вызвал шторм, позволивший ему безнаказанно похитить сокровище.
Каматари посулил большую награду рыбакам, жившим вдоль побережья Сидоноура, если те смогут добыть и привезти кристалл обратно. Рыбаки согласились, но после многочисленных попыток драгоценный камень все еще оставался у Повелителя Моря.
Вдруг Каматари, весьма недовольный, увидел бедную женщину с ребенком на руках, которая сообщила, что могла бы броситься в море и отыскать кристалл. Несмотря на то что выглядела она очень хрупкой, речи ее звучали убедительно. Сердце матери укрепляло дух женщины: она вызвалась помочь, рассчитывая, что, если она вернется с кристаллом, в качестве награды Каматари сделает ее сына самураем и жизнь его будет совсем иной, чем жалкая жизнь рыбака.
Как мы помним, Каматари очень заботился о благополучии своей дочери, и потому он понял желание бедной женщины и торжественно пообещал, что, если женщина справится, он будет рад поступить с ее сыном так, как она того желает.
Женщина отошла в сторону, сняла с себя верхнюю одежду, обвязалась веревкой, за которую заткнула нож, и, отдав конец веревки одному из рыбаков, бросилась в воду.
Сначала женщина видела под собой лишь тусклую полосу скал, мелькание испуганных рыб и сверкающее золото песка. Внезапно под ней открылись крыши дворца Дракона, огромного и величавого сооружения из кораллов, повсюду украшенных кустами разноцветных водорослей. Как огромная пагода, дворец поднимался ярус за ярусом. Женщина подплыла поближе, чтобы лучше разглядеть его, и заметила яркий свет, более яркий, чем свет нескольких лун. Это был свет Кристалла Будды, что лежал на вершине громадного здания; и со всех сторон сияющий драгоценный камень окружали стражники-драконы; они крепко спали, но, казалось, следили за камнем даже сквозь сон.
Женщина подплывала к камню и молилась своим храбрым сердцем, чтобы стражники не проснулись в тот момент, когда она будет похищать сокровище. Но как только она взяла кристалл, стража проснулась; челюсти их распахнулись, а хвосты яростно взбивали воду. Не прошло и секунды, как они бросились в погоню. Чтобы не потерять кристалл, который с таким трудом ей достался, женщина поранила себя в левую грудь и вложила кристалл в кровоточащую рану. Она не издала ни звука от боли, а лишь прижала страдающую плоть рукой. Когда драконы доплыли до места, замутненного кровью женщины, они повернули назад: морские драконы боятся вида крови.
Тогда женщина резко дернула веревку, и рыбаки, сидящие на скалах и ждущие ее, потащили изо всех сил. Они осторожно положили спасенную на берегу и увидели, что глаза женщины закрыты, а из раны на груди течет кровь. Каматари сначала решил, будто женщина зря пожертвовала жизнью, но, осмотрев ее, обнаружил странную рану на груди.
В этот момент она открыла глаза и, достав драгоценный камень, напомнила Каматари о его обещании, а затем умерла с улыбкой на лице в полном благоденствии.
Каматари выполнил свое обещание. Он забрал ребенка женщины к себе и заботился о нем, как заботился бы любящий отец о своем сыне. В должное время мальчик вырос и стал мужчиной. Он был храбрым самураем, а после смерти Каматари, так же как и он, стал государственным советником. Когда ему поведали историю о самопожертвовании его матери, он возвел храм у залива — храм в память о той, что была такой храброй и бескорыстной. Храм назвали Сидодзи, и паломники приходят сюда и чтят благородство бедной искательницы жемчуга.
Каннон, Богиня Милосердия, во многом напоминает не менее милосердного и великодушного Дзидзо, поскольку оба они отреклись от блаженства нирваны, чтобы принести покой и счастье другим. Однако Каннон — намного более сложное божество, чем Дзидзо. И хотя ее чаще всего изображают в образе прекрасной и праведной женщины, Каннон тем не менее принимает множество различных обликов. Всем знакомы многорукие индийские божества, и Каннон иногда изображают как Каннон Тысячерукую. В каждой руке она держит какой-нибудь предмет в знак любви и щедрости богини, ее готовности отозваться на молитву каждого человека. Есть еще Одиннадцатиликая Каннон. Вечно молодое лицо богини озарено улыбкой, полной бесконечной нежности, оно сияет красотой и глубокой мудростью. На голове у Одиннадцатиликой Каннон диадема с маленькими прекрасными лицами, изображениями богини в миниатюре. Иногда диадема Каннон принимает другую форму, как у Каннон-с-Головой-Лошади. В этом случае название не вполне отражает суть, поскольку ни в одном из своих обличий такое изящное существо не может иметь лошадиную голову. В изображениях этой ипостаси Каннон лошади вырезаны на ее диадеме. Каннон-с-Головой-Лошади — божество, которому крестьяне возносят молитвы о здоровье и благополучии лошадей и скота. Но считается, что Каннон-с-Головой-Лошади не только охраняет бессловесных животных, работающих на благо своих хозяев, но и заботится об их душах, даруя им после смерти более легкую и счастливую жизнь, чем та, что они проживают на земле.