Страница 29 из 50
—Это как — заранее влюбленная?—пробормотала Тамара, во все глаза рассматривая красавицу.
Маша метеором носилась по спальне, озабоченно морщилась и старательно устраивала «художественный» беспорядок, больше соответствующий ее таинственному имиджу — влюбленной, страдающей и сгорающей. Она, мол, мужичков как облупленных знает. Не родился еще на белый свет такой, которого Маша в пять минут не сделала бы. Нет, даже в три!
Маша весело болтала, сбрасывала с себя «лишние» одежки и попутно весьма талантливо изображала торнадо. Мешать ей Тамара не рискнула, хоть и посматривала на разгром своей несчастной квартиры с ужасом.
—Как-как… По фотографии! Есть у тебя его фотки?
—Кажется…
—Вот и давай одну сюда! И поинтереснее выбери, речь о любви идет, не о походе на рынок, понимать должна, не трехлетка.
Задание показалось сложным и не совсем понятным, но Тамара послушно засуетилась. Начала перебирать альбомы, все рассыпала, зато нашла снимок, сделанный в прошлом году в Крыму. Когда-то он очень Тамаре нравился. Лешка на нем был в полном альпинистском снаряжении, они собирались спускаться в какие-то пещеры, где Тамаре были обещаны сталактиты, сталагмиты и тьма другой романтики.
К сожалению, романтики в том злосчастном походе был явный избыток, измученная Тамара ее уже не воспринимала и на Лешкину активность посматривала с нескрываемой неприязнью. Однако фотографию все же не выбросила, чему сейчас искренне порадовалась. Протянула ее Маше и невольно сдвинула брови, когда та с одобрением протянула:
—Ничего парнишка. Крепенький. И мордашка вполне… э-э… интеллигентная!
Тут как раз позвонили в дверь. Тамара взглянула на часы — ровно девятнадцать тридцать — и мысленно возмутилась Лешкиной точности. Надо же — секунда в секунду явился, иезуит!
Тамара покосилась на Машу и вздохнула: гостья вдруг показалась ей еще красивее, чем час назад. Понимала — такое невозможно, но…
Зато Машу звонок ничуть не смутил. Она хлопнула Тамару по плечу и весело хохотнула:
—Да не съем я твое чучелко, не волнуйся. У самой дома такое же, не знаю, как избавиться от засранца…— Она запнулась, покраснела и с явным усилием поправила себя:— Извини, от Ивана.
И уже в спину Тамаре закричала, что ей непременно нужны дополнительные пятнадцать минут. На создание нужного антуража и настрой. Нет, двадцать надежнее! Ровно через двадцать минут Маша будет готова. Готовность номер один, как в армии! Так что пусть Тамара ведет сюда своего мальчика, не забывая, само собой, подыгрывать Маше, что бы она ни сделала или ни сказала.
Маша лихо подмигнула обернувшейся хозяйке, чем окончательно вогнала ее в ступор, из которого Тамара через пару секунд не то что вышла — выскочила! Ведь прекрасная гостья горячо пообещала, что через четверть часа Лешка Сазанов получит свой идеал на тарелочке с голубой каемочкой. Но вот сможет ли он его проглотить и не подавиться…
***
Деморализованный Крыс на звонок почти не отреагировал. Вяло побрел за хозяйкой, его влекло к входной двери лишь чувство долга. И через каждые полметра бультерьер вздрагивал и оборачивался на спальню.
Тамара тяжело вздохнула, ласково погладила пса по спине и рассеянно подумала, что у нее наверняка такие же очумелые глаза, как и у бедняги Крыса. Хотя, конечно, на мужчин Маша Епифанцева действует сокрушительнее. Бедный Лешка!
Смутные опасения за судьбу Сазонова совершенно выбили Тамару из колеи, и она напрочь забыла об изменениях в своей внешности. Поэтому столбом застывший на пороге Лешка вызвал у нее лишь раздражение.
Однако, удивляясь себе, Тамара хоть и поморщилась, но смолчала, а Лешкины дурные предчувствия — вот он, странный звонок!— начали усиливаться. Сазонов шагнул в квартиру, смерил настороженным взглядом застывшую в прихожей парочку и едва не рассмеялся, настолько забавно она смотрелась.
Опечаленный собственным предательством Крыс был воплощением скорби. Его горбатый носище едва не царапал дешевый линолеум, маленькие глазки уныло мерцали, хвост безжизненно стекал на пол. Пес даже не радовался гостю!
А потрясающе красивая Тамара — Лешка никогда ее такой не видел — изображала памятник. Стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Лешку так, будто хоронить собралась. Ни движения, ни улыбки, ни язвительного замечания или хотя бы вздоха!
Лешка тихо прикрыл дверь, повесил в шкаф куртку и осторожно спросил:
—Намечается очередной конец света, солнечное затмение, землетрясение в девять баллов или Лелька таки связалась с мафией, и вы теперь ищете киллера?
Тамара моргнула, а Крыс крякнул и горестно засопел: именно Лелька притащила сюда эту возмутительную девицу, куда там до нее мафии…
—И не находите,— понял Лешка. Сокрушенно покачал головой и предложил свои услуги:— Томик, детка, за небольшую плату я…
—Какую плату?— ошарашенно пробормотала Тамара, горестно отмечая Лешкин высокий рост, широкие плечи, добродушную усмешку и густые, жесткие волосы, когда-то так приятно щекотавшие ее ладони.
Тамара буквально чувствовала, как все это уплывает сквозь пальцы! Казалось, даже Лешкин силуэт на глазах становится расплывчатым и тает, тает, тает…
Но Сазонов снова заговорил, Тамара мгновенно пришла в себя и разозлилась несказанно: этот нахал потребовал поцелуй, нет, приглашение на ночь! И так, будто оно у Лешки уже в кармане! Как плату за… Черт, за что?!
Понимая, что окончательно запуталась, Тамара заставила себя встряхнуться и ледяным тоном пригласила Лешку в комнату.
Крыс за ними не пошел. Проводил хозяйку печальным взглядом и улегся в коридоре, не выпуская из поля зрения дверь в спальню. Именно там пряталась невозможная гостья, и лучше не спускать с нее глаз.
А Тамара подождала, пока Лешка усядется, и раздраженно поинтересовалась:
—У тебя память хорошая?
—Пока не жалуюсь,—бодро заверил Лешка.
Он поудобнее устроился в старом кресле и, рассматривая Тамару, с удовольствием сказал себе, что не зря два с лишним года обивал порог этой квартиры. Отменное, надо сказать, у него чутье, зря он удивлялся собственному упрямству. Разглядел-таки в сером воробышке — умеет же Томик глаза отводить! — дивную жар-птицу. И как только девчонке удавалось прятать все это? Где были его глаза?
Лешка восхищенно отметил стройную, гибкую фигурку подруги, ее тонкую талию — наконец Томик рассталась со своими мешковатыми свитерами и футболками, — очаровательное, чуть встревоженное сейчас личико, обрамленное густыми каштановыми волосами, и лихорадочно горящие глаза — любопытно, с чего Томика так разбирает?
Лешка ухмыльнулся: злится — это понятно, перманентное ее состояние, другое бы его моментально насторожило, однако ТАК преобразиться…
Кажется, Томик даже косметичкой своей воспользовалась, веки точно подкрашены, цвет радужки необычный, кошачий какой-то, а он всегда считал — у нее карие глаза. И ножки — настоящее чудо, как это девчонка от старых джинсов отказалась, небывалое дело.
Нет, явно что-то случилось. Вчера — странный звонок, сегодня — косметика и прикид сексуалочки, у старца слюнки потекут, что там о нем, Лешке, говорить. До сих пор не верится, что Томик рискнула так смело одеться, понять бы — чего ради, не Лешку же подразнить, слишком велика честь, по ее мнению…
Тамара нервно кружила по комнате, не зная, с чего начать столь деликатный разговор и стоит ли его начинать вообще, а бессовестный Лешка с ленивой, снисходительной улыбкой следил за ней. Будто мысли ее читал! Или… или знал про ждущую в соседней комнате Машку?! Нет, что он на нее так уставился, вот-вот дыру протрет…
Тамара почти упала на диван и, поймав одобрительный Лешкин взгляд, жарко вспыхнула. Девушка только сейчас вспомнила, как она одета.
Тамара торопливо одернула слишком короткую юбку в жалкой и безуспешной попытке прикрыть колени и покраснела еще сильнее: она чувствовала себя чуть ли не голой! А тут еще чересчур глубокий вырез, груди едва не вываливаются из подобия эластичной блузочки, где только Лелька такой кошмар раздобыла? Липнет, как клеем ее смазали, еще и лифчик сестрица снять заставила, стилист паршивый, соски торчат — жуть! Нет, нужно хоть немного края ворота стянуть, чтоб не так вызывающе…