Страница 77 из 99
Общая интонация рассказа Ламперта отмечена неприкрытой иронией по отношению к Генриху IV (его неумеренные и неисполнимые угрозы в адрес Святослава, пустая казна в результате неразумной внутренней войны), но на изложении канвы событий это не сказывается. Любопытно, что примерно в том же ключе выдержано и краткое сообщение французского хрониста начала XII века, Сигеберта из Жамблу[146] (Sigeberti Gemblacensis chronicon): «Так как двое братьев, королей Руси (regee Russorum), вступили в борьбу за королевство, один из них, лишенный участия в королевской власти, настойчиво просил императора Генриха, которому обещал подчиниться сам и подчинить свое королевство, если с его помощью снова станет королем. Но все было напрасно; ведь тяжелейшая смута в Римской империи заставляла его (Генриха) больше заботиться о своем, чем добывать чужое. Ибо саксы, возмущенные многими великими несправедливостями и беззакониями со стороны императора, восстали против него».
Нет сомнений, что мы имеем дело с тем же немецким посольством, о котором идет речь и в «Повести временных лет» (там оно датировано 1075 годом), причем, по забавному совпадению, летописец не жалеет мрачного сарказма, описывая похвальбу Святослава Ярославича перед немецкими послами.
Итак, не получив ожидавшейся поддержки у польского князя Болеслава II, Изяслав Ярославич через Тюрингенскую марку маркграфа Деди направился к германскому королю. Попутно выясняются любопытные детали. Во-первых, реакция Болеслава, оказывается, вовсе не была столь импульсивной, как можно было бы подумать, читая древнерусскую летопись: Изяслав провел в Польше больше полутора лет, коль скоро, изгнанный в марте 1073 года, он прибыл к Генриху IV только в самом начале 1075 года. Следовательно, у Болеслава было достаточно времени, чтобы взвесить все «за» и «против», и он предпочел союз со Святославом Ярославичем, соблазнившись русской военной помощью. В самом деле, в 1076 году (или, возможно, в конце 1075 года) русское войско во главе с молодыми князьями Олегом Святославичем и Владимиром Всеволодовичем Мономахом воюет на стороне Польши в Чехии против чешского князя Братислава 11(1061–1092, король с 1085 года), верного союзника Генриха IV. Кроме того (снова уточняя картину, рисуемую «Повестью временных лет»), становится очевидным, что далеко не все «именье» Изяслава было отобрано в Польше, раз его подношения могли произвести такое впечатление в Германии. Здесь что-то не так, и летописец представляет дело явно упрощенно, хотя, думается, не по своей вине. Недаром прочувствованные слова о судьбе Изяслава — «блудил по чужим землям, имения лишен» — вложены им, печерским летописцем, в уста самого
Изяслава. Последний в конце жизни был частым гостем в Печерском монастыре, и едва ли подлежит сомнению, что сведения о его зарубежных мытарствах восходят к его собственным рассказам. Князь мог, естественно, несколько сгущать краски. Не случайно этот же миф об отобранных сокровищах был им изложен и на другом конце Европы — Папе Григорию VII.
Изяслав, безусловно, понимал, что на реальную военную помощь со стороны Генриха IV рассчитывать не приходится, что ее может предоставить только польский князь. Но как изменить позицию Болеслава II? С германским королем польский князь в те годы враждовал, оставалось обратиться еще к одному авторитету — Папе Римскому, с которым Болеслав как раз вел переговоры о предоставлении ему королевского титула (что и состоялось в 1076 году). Уже из Германии, но не дожидаясь возвращения посольства Бурхарда, Изяслав отправил в Рим своего сына Ярополка со странным, казалось бы, предложением: принять Русь под покровительство папского престола, как в свое время Мёшко I отдал под покровительство Рима Древнепольское государство (сравните, впрочем, это с утвеждением Сигеберта из Жамблу, будто Изяслав обещал подчинить Русь Генриху IV). Но чем еще можно было соблазнить Григория VII? Расчет оказался верным. Григорий похвалил Изяслава и сделал выговор Болеславу. Обо всем этом мы узнаем из двух посланий Папы Григория VII Изяславу Ярославичу и Болеславу II, датированных апрелем 1075 года.
«Григорий епископ, раб рабов Божиих, Димитрию, королю Руси (rex Ruscorum), и королеве, его супруге, желает здравствовать и шлет апостолическое благословение. Сын ваш, посетив гробницы апостолов, явился к нам со смиренными мольбами, желая получить названное королевство из наших рук в качестве дара святого Петра и изъявив поименованному блаженному Петру, князю апостолов, надлежащую верность. Он уверил нас, что вы без сомнения согласитесь и одобрите эту его просьбу и не отмените ее, если дарение апостолической властью обеспечит вам благосклонность и защиту. В конце концов мы пошли навстречу этим обетам и просьбам, которые кажутся нам справедливыми, учитывая как ваше согласие, так и благочестие просившего, и от имени блаженного Петра передали ему бразды правления вашим королевством, движимые тем намерением и милосердным желанием, дабы блаженный Петр охранил вас, ваше королевство и все ваше имение своим перед Богом заступничеством и сподобил вас мирно, всечестно и славно владеть названным королевством до конца вашей жизни, и по окончании этой войны испросил для вас славу вечную у Царя вышнего».
Послание выдержано в выражениях обтекаемых, и из него трудно уразуметь, что же именно произошло весной 1075 года в Риме. Это и понятно: для конкретных переговоров с князем о том, «чего нет в письме», Григорий VII направил к нему своих послов, один из которых был его (князя) известным и верным другом (следовательно, Изяслав не впервые имел дело с Римом?). В конце письма польскому князю среди общих моральных наставлений вдруг читаем: «… а среди прочего надобно вам соблюдать милосердие, против которого (как бы нам ни было неприятно говорить об этом) вы, кажется, согрешили, отняв деньги у короля Руси. Поэтому, сострадая вам, убедительнейше просим вас из любви к Богу и святому Петру: велите вернуть все, что взято вами или вашими людьми, ибо знайте, что по вере нашей беззаконно похищающий добро чужого, если не исправится, имея возможность исправиться, никогда не удостоится Царствия Христова Божия».
Как отнесся польский князь к увещаниям Папы, сказать трудно. Открыто игнорировать их он, разумеется, не мог. Но его участие в возвращении Изяслава в Киев весной 1077 года могло объясняться и переменой политической ситуации — внезапной смертью Святослава в декабре 1076 года (ирония судьбы: князь пал жертвой не своих врагов, которых так опасался, а неудачной хирургической операции — «от резания желве», то есть опухоли, как замечает летописец). Так или иначе, но в 1076 году Изяслав, как можно думать, уже снова находился в Польше, ибо именно к этому времени, вероятно, относится надпись на покрове на раку святого АдальбертаВойтеха, подаренном Изяславом Гнезненскому собору: «Orationibus Sancti Demetrii coucedat omnipotens multos a
С пребыванием Изяслава Ярославича в Германии связано еще одно событие, политическая подоплека которого станет ясна только из дальнейшего. Мы уже говорили о пристрастии «Саксонского анналиста» к генеалогии. Чтобы лучше представлять себе, до какой степени детализации доходили иногда средневековые родословцы и как разбегаются в подобных случаях глаза у историков, приведем нужный нам фрагмент, не слишком его сокращая. В связи с сообщением о смерти в 1062 году тюрингенского маркграфа Вильгельма автор вдается в его генеалогию: «Марку получил его (Вильгельма) брат Оттон из Орламюнде. У них, то есть у Вильгельма и Оттона, был брат Поппон, у которого был сын Ульрих, женившийся на сестре венгерского короля Владислава (Ласло I Святой, 1077–1095), которая родила ему Ульриха-младшего, который женился на дочери Людвига, пфальцграфа Тюрингии… У Оттона же женой былаАделаиз Брабанта, из замка под названием Лувен, которая родила ему трех дочерей: Оду, Кунигунду и Адельхайду. Оду взял в жены маркграф Экберт-младший из Брауйшвайга, она умерла бездетной. Кунигунда вышла за короля Руси (rex Ruzorum) и родила дочь, на которой женился кто-то из тюрингенской знати по имени Гюнтер и родил от нее графа Сипло. После его (мужа) смерти она вернулась на родину и вышла замуж за Куно, графа Байхпинген, сына герцога Оттона Нортхаймского (в 60-х годах XI века Оттон был некоторое время герцогом баварским), и родила ему четырех дочерей. После же его смерти ее третьим мужем стал Виперт-старший. Адельхайда же вышла за Адальберта, графа Валленштедт» и так далее.
146
Gembloux — монастырь близ Намюра, в нынешней Бельгии.
147
«Молитвами святого Димитрия: даруй, Всемогущий, многая лета рабу Твоему Изяславу, князю русскому, во отпущение грехов и взыскание Царствия небесного. Аминь. Во имя Твое, Господи, буди».