Страница 3 из 6
Гапон видел, что правительство вводит в столицу войска. Солдаты получили боевые патроны. Он заранее предупреждает Николая II письмом:
«Государь, боюсь, что твои министры не сказали тебе всей правды о настоящем положении вещей в столице. Знай, что рабочие и жители г. Петербурга, веря в тебя, бесповоротно решили явиться завтра в 2 часа пополудни к Зимнему дворцу, чтобы представить тебе свои нужды и нужды всего русского народа.
Если ты, колеблясь душой, не покажешься народу и если прольется неповинная кровь, то порвется та нравственная связь, которая до сих пор еще существует между тобой и народом. Доверие, которое он питает к тебе, навсегда исчезнет.
Явись же завтра с мужественным сердцем перед народом и прими с открытой душой нашу смиренную петицию.
Я, представитель рабочих, и мои мужественные товарищи ценой своей собственной жизни гарантируем неприкосновенность твоей особы.
Свящ. Г. Гапон».
Но, как мы видим, император Николай II в это сложное время решил уехать из Петербурга. Над Зимним дворцом опустили царский штандарт, что свидетельствовало для всех, что он отсутствует во дворце. Правительство приняло меры по предотвращению демонстрации. Были разведены мосты через Неву. Войска расчленили районы города, не желая прихода на Дворцовую площадь сотен тысяч людей. В сложившейся ситуации выходом могла бы быть встреча Николая II со священником Гапоном, но царь не захотел. Никаких препятствий для этой встречи не было…
В районе Нарвской заставы демонстрантам во главе с Гапоном перекрыла дорогу цепь солдат. Офицер приказал разойтись. Часть людей ушли во дворы и пробирались мимо солдат. В руках рабочие несли иконы и хоругви, шли спокойно, без выкриков и злобы. Толпа приближалась к солдатам. Офицер дал команду. Солдаты предупредительно выстрелили поверх голов. Часть людей легли на мостовую, другие не могли поверить, что солдаты выстрелят в толпу. Раздался второй прицельный выстрел по ногам. Пули отрекошетили, пробивали людей в грудь и живот. Толпа бросилась врассыпную, оставив на снегу убитых и тяжелораненых…
Последние дни перед Кровавым воскресеньем рядом с Гапоном стал крутиться инженер Пинхус Рутенберг. И хотя «Собрание» не допускало на свои заседания инородцев, ему было сделано исключение. Он постоянно находился рядом с Гапоном и иногда кричал в толпу слова, озвучивая совсем потерявшего голос священника. Оказался он рядом и у Нарвских ворот. Позже воротилы партии эсеров признались, что Пинхус был ими направлен «пасти» Гапона. В демонстрантов стреляли и в других районах. Разъяренная толпа людей приблизилась к рядам солдат, и офицеры приказали стрелять.
Согласно официальной статистике 9 января было убито 76 человек, ранено — 233. Скорее, жертв было больше, поскольку некоторых убитых родственники скоро захоронили, а отдельные раненые, боясь репрессий, не обращались за медицинской помощью. Революционеры воспользовались ситуацией и распространили слух, что на самом деле погибло и ранено около пяти тысяч человек…
…После выстрелов священник не пострадал, одна пуля слегка задела палец его руки. Его увели во двор соседнего дома. Рядом оказался Рутенберг с ножницами. Он тут же остриг Гапона, его волосы брали на память. Рабочие дали ему другую одежду. Он стал неузнаваем. Его приютил Максим Горький. Здесь же была написана декларация. В ней он обратился к народу, заклеймив царя и правительство. «У нас больше нет царя!» — писал он рабочим.
Гапон был лишен церковного звания и объявлен отъявленнейшим преступником православной церкви. Он обвинялся духовенством в том, что, призванный вдохновлять православных словами истины и Евангелия, обязанный отвлекать их от ложных направлений и преступных стремлений, он, с крестом на груди, в одежде духовного отца, предал свой сан и вступил в преступное сообщество еретиков и халдеев, выполняющих в России предательскую роль.
Он написал несколько оскорбительных писем императору Николаю II. Вот одно из таких.
С наивной верой в тебя, как отца народа, я мирно шел к тебе с детьми твоего народа. Неповинная кровь рабочих, и жен, и детей-малолеток навсегда легла между тобой, о душегубец, и русским народом. Нравственной связи у тебя с ним никогда уже быть не может. Могучую же реку сковать во время ее разлива никакими полумерами, даже вроде Земского Собора, ты уже не в силах.
Бомбы и динамит, террор бесправного люда, народное вооруженное восстание — все это должно быть и будет непременно. Море крови, как нигде, прольется.
Из-за тебя, из-за твоего дома — Россия может погибнуть. Раз навсегда пойми все это и запомни. Отрекись же лучше поскорей со всем своим домом от русского престола и отдай себя на суд русскому народу. Пожалей детей своих и Российской страны, о ты, предлагатель мира для других народов, а для своего — кровопийца!
Иначе вся имеющая пролиться кровь на тебя да падет, палач, и твоих присных.
Георгий Гапон.
Знай, что письмо это — оправдательный документ грядущих революционно-террористических событий в России.
20/7 февраля 1905 г.
Георгий Гапон
Несмотря на старания полиции, опознать и арестовать Гапона не удалось. Эсеры перепрятали его в загородный дом малонаселенной дачной местности, заверяя, что в ближайшее время переправят за границу. Прожив в этом доме несколько дней, он заметил подозрительных людей, которые перекрывали выход к станции. В одну из ночей он вылез в окно и по глубокому снегу бежал. Ему удалось сесть на поезд и уехать в Финляндию без чьей-либо помощи. Не сделай этого, эсеры бы продали его полиции за крупную сумму денег. За границей его окружали как народного героя.
Все революционные вожди добивались с ним встречи, каждый пытался приобщиться к его известности и тем самым показать свою значимость. За написанную книгу «История моей жизни» он получил пятьдесят тысяч франков, что давало ему возможность безбедно жить всю оставшуюся жизнь. Ему подарил свою книгу В. Ленин, хотя сам ненавидел все русское, все православное, все «поповское».
Все деньги у Гапона тут же «для дела революции» выманили эсеры. Они, якобы для покупки и завоза в Россию оружия, зафрахтовали судно, которое почему-то село на мель, и все оружие пропало. Сам Гапон спасся чудом, выплыв с большим трудом на берег: Несомненно, его деньги присвоили эсеры, обманув доверчивого человека и совершив первое покушение на жизнь бывшего священника.
За границей он узнал, что революционеры всех мастей получают крупные суммы денег от врагов России для организации массовых беспорядков. Оказывается, через своего посла Япония передала несколько миллионов золотых рублей. Здесь же он узнал, что революционеры получают огромные суммы денег и от еврейских общин европейских государств. Дело в том, что за границей средствами информации усиленно распространялся слух о еврейских погромах в России, открытых грабежах и убийствах евреев. На эти деньги содержались партийные вожди, приобретались печатные машины, печатались антиправительственные листовки, приобреталось оружие, совершались террористические акты. Под бомбами падали сотни государственных и общественных деятелей России, среди них министры, губернаторы, генералы.
Георгий Гапон никак не мог понять разницы между эсерами, большевиками и меньшевиками. «Ну, скажите, — спрашивал он с наивным недоумением, — ведь социал-демократы хотят, чтобы народ перестал бедствовать и получил свободу, и социал-революционеры того же желают. Так зачем идти врозь?»
Он пытался объединить всех революционеров в одну силу, но натолкнулся в первую очередь на «ленинскую гвардию». Над ним потешались, разыгрывали, упрекали в незнании учения Маркса. Он быстро раскусил, что все эти революционеры— политические извращенцы. «Стоит мне только захотеть, — заявил он в присутствии Георгия Плеханова, — и все рабочие отвернутся от социал-демократов».